Оказалось, впрочем, что и не весь, и не Голливуд, но все-таки тогдашние знаменитости из Берлина – кинозвезды Ганс Адальберт фон Шлеттов, Анджело Феррари, Ольга Чехова и режиссер Владимир Стрижевский. В Каунасе остановились они на несколько часов в гостинице «Версаль», не распаковывая чемоданов, посетили директора Государственного театра Андрюса Олеку-Жилинскаса, пообедали и отправились под Мяркине, в имение Утеха, крутить фильм, как тогда говорили.
Почему Олека-Жилинскас? Актер и режиссер еще недавно был актером Московского художественного театра II. Недавно, за год до того, в 1929 году, по приглашению Юргиса Савицкиса он перебрался из советской России в Литву. Олека-Жилинскас и его жена Вера Соловьева были хорошо известны в русском театральном мире и по работе в Москве, и по участию в русских театральных труппах в Париже и Праге. Почему бы и не повидаться старым знакомым, хорошо знавшим актера и режиссера Михаила Чехова?
Появление на каунасском горизонте «тройного созвездия первой величины» и режиссера, сравнительно молодого, но уже составившего себе всеевропейское имя, произвело сенсацию. Корреспондент газеты «Летувос айдас» в простодушном восторге писал, что никому и в голову не могло прийти, что сама Ольга Чехова и Ганс Шлеттов в один прекрасный день могут явиться в Каунасе – такому чуду трудно было поверить! И как усидеть в Каунасе, когда совсем рядом люди, о которых говорит весь мир, о которых пишут все газеты, которых видел и на экране, и на фотокарточках?!
На картах Google в темной зелени Дзукийского национального парка еле-еле отыщется деревушка то ли Утека, то ли Уцека. Там, «в имении прекраснодушного и гостеприимного» Александра Каминского, «недалеко от чудесной речки Меречанки, за глухими лесами Олитского края», как писал журналист, поэт и переводчик литовской поэзии на русский язык Евгений Шкляр, возник литовский Голливуд. Туда, спохватившись, день спустя рванули на автомобиле из Каунаса журналисты. От «Нашего эха» Шкляр, от конкурирующей газеты «Эхо» – Давид Каган, подписывавшийся псевдонимом «Скиф», от официоза «Летувос айдас» – Алфонсас Бразюлис, и корреспонденты двух других крупнейших газет Литвы – «Летувос жинёс» и «Ритас».
«Эхо» напомнила биографию Ольги Чеховой: драматическая артистка из семьи славных талантливых Чеховых в 1920 году приехала в Берлин, где ее уговорили выступить в фильме; «с места в карьер она имела большой успех», стремительно достигнув мировой славы. Свидетельством невероятной популярности кинозвезды стал эксперимент с письмом, на конверте которого вместо адреса была наклеена ее фотография, – и письмо пришло по назначению. Пожалуй, «из семьи славных талантливых Чеховых» – это явный перебор: кинозвезде Третьего Рейха теткой, родной сестрой отца, приходилась актриса Ольга Книппер-Чехова, жена Антона Павловича Чехова. Тетка устроила племянницу и тезку в студию при Художественном театре. Не прошло и считанных месяцев, как Ольга Книппер-младшая тайно обвенчалась с актером Михаила Чехова, племянником все того же А. П. Чехова. Спустя три года они разошлись; с семьей славных талантливых Чеховых киноактрису связали брачные узы, тетки и собственные.
Стрижевского газеты причисляли к выдающимся современным кинорежиссерам. Колоссальный успех имел вышедший на экраны в том же 1930 году фильм Стрижевского «Забавы царицы» (известен также под названием «Кольцо императрицы»). Газеты рекомендовали киноленту как интересную страницу подлинной русской истории – «процесс превращения неведомой маркитантки», безродной Марты Скавронской в русскую императрицу Екатерину I.
Шлеттов в фильме «Донские казаки» играл роль князя Виктора Загарина, выступил в роли Стеньки Разина в фильме «Волга-Волга» (не путать германский фильм 1928 года с советской музыкальной кинокомедией «Волга, Волга» 1938 года), но по-русски ни слова не знал. В кинозвезды он попал по ошибке: в киноателье его приняли за другого, предложили выгодный ангажемент, так и пошло. Третьей звездой был красавец римлянин Анджело Феррари, 33 лет от роду. Журналистов он зачем-то просил передать каунасским дамам, что он холост, сетуя на то, что в Каунасе красивых женщин масса, но они слишком скромны.
Что же привело кинематографических знаменитостей в литовскую глушь? Журналисты писали, что Меречь, то есть Меркине – одно из древнейших поселений страны, самое древнее после Вильнюса и Тракай. В захолустном местечке полно фундаментов старинных зданий, развалинами замка «интересовался сам Рерих». В двух шагах от памятников седой старины нашлись подходящие для будущего звукового фильма «Тройка» виды. Как уже по названию ясно, «монументальный боевик германской кинематографии» должен быть из русской жизни. И лучших русских зимних пейзажей, чем в литовской Утехе, не нашлось.
Ольга Чехова играла в фильме светскую львицу Веру Валову, окруженную тьмой поклонников. Шлеттов играл ямщика Бориса; на лихой тройке он возил красавицу и своей здоровою красою привлек пресыщенную пожирательницу сердец. В одной из поездок метель загнала Валову с ямщиком в захудалый трактир, где светская красавица стала его любовницей. Любовь женщины из другого мира одурманила ямщика и внесла разлад в его дом. После ссоры с женой ямщик убежал из избы в метель. Вдогонку поспешил его малютка-сын и, не догнав отца, замерз в снежном вихре. Между тем ямщик поторопился приобрести «барский» облик и с дешевым подарком поспешил к предмету своей любви. А Валова и думать позабыла о случайном романе. В ее доме влюбленного ямщика подняли на смех. Он бежит домой и находит трупик сына. Над ним поет незамысловатую песню деревенский дурачок (сам Михаил Чехов, оставшийся, впрочем, в Берлине). Жена решает уйти в монастырь, а ямщик жаждет мести. И дождался случая подлететь с тройкой к Валовой и ее новому любовнику, итальянскому тенору (Анджело Феррари). По дороге певец, почувствовав замысел ямщика, вступает с ним в борьбу и падает из саней. А кони уносят Веру Валову в прорубь...
Съемку последних эпизодов довелось увидеть прибывшим из Каунаса журналистам: лихо неслись сани, в санях – полный мести рыжебородый Шлеттов и очаровательная Ольга Чехова в объятиях Анджело Феррари, а перед ними на еще одних санях режиссер, три оператора, сценарист. На широкой поляне Чехова и Феррари многократно изображали жаркий поцелуй, пока, наконец, не удовлетворили взыскательного режиссера. После съемок актеры, режиссер Стрижевский, директор германской кинофирмы «Hisa», бывший присяжный поверенный Илья Залкинд, любезно поговорили с журналистами, рассказали об удивительных и забавных случаях на съемках. «Охотники за кино-впечатлениями» поспешили в Каунас и несколько дней делились с читателями русских и литовских газет впечатлениями от «литовского Голливуда».
Вечером 14 февраля артисты и Стрижевский вернулись в Каунас. Толпы поклонников осаждали гостиницу «Версаль» (двухэтажное здание на аллее Лайсвес 88 сохранилось). Пришлось запереть двери и не допускать назойливых поклонников и в особенности поклонниц. На следующий день корреспонденту «Нашего эхо» Шкляру удалось посетить актрису в гостинице, провести время с ней и профессором Александром Ященко, известным правоведом и библиографом, в ресторане за разговорами о кино и о том, как актриса начала свою кинокарьеру. Шкляр и Владимир Кришпинович, учитель каунасской русской гимназии и литератор, проводили актрису на вокзал. Улица перед «Версалем» была черным-черна «от массы людей, пришедших попрощаться с любимой, но столь редкой гостьей». На вокзале «голубую странницу русской синематографии за рубежом», как Шкляр назвал Ольгу Чехову, и примкнувшего к ней Феррари провожали прощальными овациями.
Кинотеатр «Одеон» воспользовался ситуацией, разместив в газетах объявление о том, что жители Каунаса «имеют возможность вновь увидеть знаменитую звезду экрана, талантливую артистку», недавно гостившую в Каунасе, «в ее любимом фильме» «Победительница». Фильм будто бы демонстрировался «по личному желанию» Чеховой как благодарность за оказанный ей радушный прием. Более того, каждый зритель приглашался «получить сувенир – фотографический портрет Ольги Чеховой с ее подписью». Верится слабо: в «Одеоне» (сейчас в этом здании работает Каунасский Государственный театр кукол) было 500 мест, фильм шел в три сеанса ежедневно – это ж сколько надо было Чеховой фотографий подписать! Впрочем, кто знает, может, у кого-то в Каунасе и отыщутся пожелтевшие снимки с автографом.
Съемки в Утехе продолжались до двадцатых чисел марта. Руководил ими директор германской кинофирмы «Hisa», бывший присяжный поверенный Илья Залкинд. Вел съемки приехавший из Берлина оператор Николай Топорков, который снимал известные каунасским зрителям фильмы «Михаил Строгов» и «Казанова». Чтобы сцена гонки троек получилась эффектнее, ему приходилось взбираться на верхушку сосны. В качестве второго оператора был привлечен владелец каунасского киноателье Феогний Дунаев.
Об этом интересном энтузиасте кино, который пытался снимать первые литовские кинохроники, снимал первый литовский фильм – несохранившуюся ленту сценариста и режиссера Владаса Бразюлявичюса «Литовский солдат», устраивал в Каунасе кинолабораторию, вел, вместе с единомышленниками, обучение желающих освоить кинематографические специальности в студии «Акис», по аналогии с театральными студиями названной киностудией. В создании фильма участвовал дуэт сестер Марии и Анастасии Веревкиных, дочерей бывшего губернатора ковенского (в 1904–1912 годах) и виленского (в 1912–1916 годах) Петра Веревкина и племянниц художницы Марианны Веревкиной.
О певицах, выступавших на сцене Государственного театра в Каунасе и своими гастрольными выступлениями снискавших известность в европейских столицах, тоже надо бы поговорить отдельно. В съемках участвовал каунасский актер Владимир Бастунов, сын протоиерея Иоанна Корчинского, председателя Литовского Епархиального Совета и православного капеллана Литовской армии. Бастунов был дублером Анджело Феррари; по ходу действия Шлеттов в роли ямщика дважды его выбрасывал из саней, и делал это так добросовестно, что у Бастунова, как писала «Эхо» 23 февраля, до сих пор побаливают бока. Словом, стоит копнуть эпизод «литовского Голливуда» 80-тилетней давности, и тут же обнаружатся полузабытые имена действующих лиц русской культуры межвоенной Литвы и русского зарубежья, переплетенного с нею множеством нитей.
В апреле 1930 года в Берлине состоялась премьера «Тройки». В заметке по этому поводу «Эхо» напомнила, что некоторые части фильма «были сняты у нас в Литве», а в музыкальной стороне отметила особенно удачное пение «наших талантливых ковенчанок сестер Веревкиных». В ноябре лента добралась до Каунаса. Демонстрировалась «Тройка» в кинотеатре «Триумф» на аллее Лайсвес. Реклама в газетах на восклицания и эпитеты не скупилась: «Завтра исключительная премьера! Сенсация сезона! Мировой шедевр! Грандиозная поющая тон-фильма на русском языке. Сильная драма в 15 частях». И напоминала: «Все зимние снимки этого шедевра сделаны в Литве». 13 ноября 1930 года, две недели спустя, «Эхо» напечатала заметку о громадном успехе «Тройки». Финал заметки прекрасен: «Публика много смеется, но лучше всех смеется г. Куприц, так как он смеется последний, сидя, после ухода публики, в кассе и считая литы». Но это уже, как говорится, другая история.
