При этом государство совершенно очевидно поддерживало именно униатскую церковь. В короткое время сложилась интересная ситуация: количество конфессий и религиозных доктрин, порой самого неожиданного толка, стало удивительно многообразно.
Дискуссии между представителями разных направлений проходили постоянно, причем о мирном диалоге можно было только мечтать. В ход шли все способы - от безымянных пасквилей до прямых угроз и покушений включительно. Быть популярным проповедником стало опасно для здоровья и жизни. Впрочем, и сами проповедники были вполне людьми своего времени и умели неплохо постоять за себя.
Непримиримая борьба на интеллектуальном уровне рождала своих героев. По части воздействия на население памфлетистов того времени можно сравнить с современными средствами массовой информации. В католической среде блистал Скарга, Волан ревностно защищал реформатов, среди униатов выдвинулся Кунцевич, среди православных Смотрицкий. Все эти люди не только задавали тон дискуссиям, но обладали огромным влиянием на современников.
Властям такое положение дел не могло нравиться по определению: столкновения слишком часто носили характер не словесной полемики, а прямого вооруженного противостояния. Поэтому зачастую действия властей оказывались не вполне адекватными и порой неуклюжими.
В 1610 году появилось полемическое произведение «Фринос, т.е. плач церкви восточной». Несмотря на явный антиуниатский и антикатолический характер, немало критики в нем высказывалось и в адрес православного духовенства. Ничего экстраординарного в таком событии не было. Все участники религиозной дискуссии печатали подобную продукцию. Однако уже в апреле 1610 по поводу произведений Виленского православного братства из осадного лагеря под Смоленском отправилось письмо короля с требованием закрыть типографию, крамольные произведения сжечь, а виновных наказать. Задача по выполнению этой миссии было возложено на войта Бурыминского.
В мае новое письмо короля уточняло задание: аресту подлежал корректор Леонтий Карпович. Впоследствии все эти события дополнились изрядными подробностями и превратились в своего рода легенду. Героями этой легенды стали сам Карпович и автор «Фриноса», Максим Смотрицкий, скрывавшийся под псевдонимом Теофил Ортолог. Фабула этой печальной повести примерно такова: произведение наделало столько шума, что власть немедленно перешла к репрессиям против православных жителей столицы княжества. Карпович был брошен в темницу, был истязаем, но не открыл истинного имени автора и отказался принять Унию.
Однако существуют вещи, которые за столетия не претерпели изменений. В основе многих конфликтов зачастую оказываются не идеологические или религиозные разногласия, а в первую очередь гораздо более прозаичные и приземленные вопросы, а если конкретно - деньги, имущество, власть.
Виленское православное братство объединяло горожан, но отношения с городской верхушкой у братства складывались не всегда идеально. Претензии православных к униатам тоже были в первую очередь имущественного характера. Церковь Святой Троицы была, пожалуй, самым ценным призом в этой борьбе. Старая церковь благодаря щедрым вкладам горожан и аристократии сама по себе была богата. Но вот ее юридический статус вызывал вопросы. Еще до Унии, в 1589 году, митрополит Онисифор добровольно отказался от патроната над Св. Троицким монастырем, и тогда король передал этот монастырь, со всеми землями и имуществом в ведение (под патронат) Виленских бурмистров, райцев и лавников «закона русскаго». Но скоро начались судебные преследования братских священников за то, что, например, они совершали богослужение не так, как хотелось бурмистрам.
Неудивительно, что братство тогда же усиленно стало хлопотать о получении законного разрешения, чтобы построить на «своих грунтах» собственную церковь. В 1592 году братство наконец получило это право. Так образовался новый центр, ставший позднее Свято Духовым монастырем, а конфликт между горожанами и городской властью приобрел вид конфликта социального. Некоторое время в Свято Троицком монастыре вообще не проходили службы, и у многих меценатов возникали вполне законные вопросы: что происходит и главное – куда уходят средства?
После Брестской церковной унии ситуация только усложнилась. Монастырь Святой Троицы по просьбе митрополита Потея перешел униатам. В городе также не было единства. И униаты, и приверженцы старой традиции обвиняли друг друга во всех смертных грехах. Городская верхушка в основном приняла унию, виленское братство - нет. В городе начались столкновения. Поскольку братство не приняло нового униатского митрополита, за ним немедленно закрепилась репутация мятежников. А сам Свято Духов храм стали называть «наливайковской церковью». Память о мятеже гетмана Наливайко была еще свежа (впрочем, и старший брат Северина Наливайко Дамиан тоже был видным деятелем виленского православного братства).
В 1603 на сейме православные добились значительных успехов: была снята баниция с Гедеона Балабана, епископа львовского, стали появляться разговоры о скором отмене унии. Виленское братство шумно праздновало победу и поспешило обратиться в суд с требованием передать ему и Троицкую церковь со всем имуществом и пожертвованиями. Этот суд, как и последующие, был проигран. Поскольку храм прежде находился под опекой митрополита Онсифора, не было оснований передавать его братству. К тому же с митрополитом Онсифором произошла скандальная история. В свое время был низложен константинопольским патриархом, так что на наследие прежнего митрополита как до униатского православного рассчитывать не приходилось.
Попытка захватить храм силой тоже провалилась. Униатский митрополит Потей сумел привлечь на свою сторону и магистрат, и представителей многих влиятельных шляхетских родов. В 1609 на Потея было совершено неудачное покушение – удар саблей не был смертельным, митрополит лишился только двух пальцев.
Итак, одна большая причина конфликта в городе была очевидной. Но, как это порой случается, были и не совсем очевидные причины. Король в своем послании не упоминает ставшей настолько известной книги «Фринос», зато прямо говорит о том, что в типографии братства печатаются различные пасквили против властей духовных и светских и прямые призывы к мятежу.
«Фринос» - произведение меньше всего похожее на пасквиль, но вот реквизировали в первую очередь именно его. Согласно правовой традиции того времени, члены братства принесли в суд протест. А в нем появились интересные подробности. Оказалось, что у братчиков были изъяты 36 копий книги. Но все они были отпечатаны не в братской типографии, а в типографии Мамоничей. То есть вряд ли проблема закрытия типографии была связана с книгой. Иначе пострадал бы Леон Мамонич, примерный униат, почтенный издатель и член магистрата.
В истории с конфискацией книг и закрытием типографии Леон Мамонич сыграл не последнюю роль. Именно Мамонич прибыл арестовывать книги, наборщика и типографию. Интерес Леона в этом деле более чем очевиден – конкуренция на рынке печати его не вполне устраивала.
Судьба Карповича, описанная в мрачных красках, не была все же такой печальной. Большое сомнение вызывают упоминания о постоянных допросах кандалах и требованиях отречься от православия. Все-таки Карпович был представителем благородного сословия, а судя по инвентарным спискам виленского замка, шляхетская часть тюрьмы была оборудована с некоторым комфортом, да и строгостью содержания это заведение похвастаться не могло. Заковывание в кандалы, пытки и допросы шляхтича - случаи единичные и совершенно скандальные для начала 17 века. Но даже если предположить что Карповича допрашивали о «Фриносе», то представляется совершенно невозможным, чтобы благородный человек лгал на допросах. Зато содержание в тюрьме Карповича попросту парализовало работу типографии. Для установления спокойствия в городе такое средство было одним из самых неудачных, зато принесло ощутимую прибыль определенным лицам.
Наконец о том, что причиной закрытия типографии была не книга Смотрицкого, говорит и то, что в том же году Петр Скарга и тоже под псевдонимом опубликовал критику на «Фринос». А через два года появился и ответ униатов. То есть сама книга ни в коем случае не стала библиографической редкостью и не попала ни в какое подобие «Индекса запрещённых книг». Доступности произведения Смотрицкого ничего не помешало.
История религиозного противостояния в самом деле прекрасно показывает, насколько все в нем участвующие стороны проигрывают. Уния, призванная объединять, послужила причиной раскола, нежелание виленского православного братства идти на какие-либо компромиссы привело к значительным финансовым и имиджевым потерям, вмешательство власти в конфликт привело только к раздражению участников, и исключительно власти приписывались самые низкие, меркантильные интересы.
Митрополит Потей вскоре после описываемых событий удалился на покой, еще при жизни назначив преемником Иосифа Рутского, человека образованного и талантливого. Конфликт с православным братством не утихал и позднее, однако новый митрополит сумел найти самое больное место своих оппонентов - их более слабую материальную базу. Карпович покинул тюрьму, стал архимандритом, а в 1620 Иерусалимский патриарх Феофан поставил его епископом, но до Киева, где он должен был принять хиротонию, больной Карпович не доехал – скончался. В 2011 году Леонтий Карпович был канонизирован Белорусским Экзархатом.
Максим Смотрицкий постригся в монахи под именем Мелентия, продолжал свою деятельность, после убийства своего главного оппонента Иосафата Кунцевича отправился на восток Многие подозревали причастность Смотрицкого, а стать жертвой репрессий Мелентию хотелось меньше всего. Посетил Грецию, Палестину, а вернувшись, перешел в унию. Написал ряд полемических произведений уже поддерживавших униатов.
Братская типография в полную силу заработала в имении Богдана Огинского в теперешнем Вевисе. За пределами города претензий к ней больше не было.
