Словом, все как везде только как-то тише и спокойней. Но с некоторых пор в православной епархии не стало порядка. Причиной тому была церковная уния. Мало кто понимал, что это за нововведения появились. От непонимания пошел еще больший разлад, ну и, конечно, желающие неустроенностью попользоваться появились мигом.
Поначалу ничего собственно не менялось: сидели себе священники по своим приходам, спокойно передавали их по наследству сыновьям, имения церковные в основном в аренду были розданы, а десятины хватало на скромный быт самого епископа и слуг его. О том, признавать или не признавать унию, сильно не думали.
Пока епископом был Арсений, все было довольно мирно и чинно. Но уже при Ипатии Потее дела пошли гораздо труднее. Сильно епископ обеспокоился малыми доходами епархии, а обеспокоившись без труда выяснил, что по малому воруют, причем все. И очень уж удобно оказалось многим не признать унию – так, неожиданно стали церковные имения переходить в чужие руки.
В 1619 прибыл в Холм новый епископ Афанасий Пакоста. Прежде он весьма отличился в Минске, да так, что не один раз призывали его на королевский суд. Про него поговаривали много нехорошего. «Если бы не его монастырский клобук, давно пошел бы на висельный крюк». Рассказывали, что в молодости в Вильне украл он сукно, а когда кража открылась, бежал в монастырь, а ещё поговаривали, что саблей и пистолем новый владыка управляется более умело, нежели словом Божьим.
Может быть и врали, может с кем другим путали, но нрава епископ был самого сурового, а храбрости и предприимчивости ему было не занимать. Первым делом стал новый епископ возвращать церковные имения. Из уст в уста передавался рассказ о том, как одно из имений, которое арендатор отказался вернуть, Афанасий захватил хитростью и силой.
Собрали множество священников и верных людей и направились как бы в гости, а потом по сигналу похватали управляющего и его помощников и аккуратно за пределы села выпроводили. Когда же арендатор собрал шляхту и попытался вернуть имение силой, встретил он в селе хорошо вооруженный и укрепленный отряд под командованием самого Афанасия. Шесть недель продолжалась осада села, но епископ все же победил.
Дальше пришла очередь и приходских священников. Надо сказать, что не много кто был в восторге от епископа. Жизнь шла размеренно, и менять что-либо никому не хотелось. Столкнулся Афанасий с большой неприятностью: мало на кого из местных он мог положиться в деликатных вопросах – все ж так или иначе связаны были родством или свойством. В нескольких случаях просто не везло: управляющего в Покрове убили, в Бусне тоже, Иосиф Пивник, управляющий, пропал без вести с большим количеством различного добра и крупной суммой денег. Тут нужен был человек со стороны. И такой человек нашелся.
Андрей Петрович вполне подходил епископу Холмскому. Подобно самому Афанасию был Петрович чрезвычайно жив умом, скор в поступках и храбр до удивления. Были, конечно, у него и недостатки: сребролюбие, гордыня и дерзость. Но лучше такой помощник, чем никакого. Главным же достоинством Андрея Петровича было то, что был он человеком не местным. Сам себя он называл дворянином новгородским, в чем многие сильно сомневались и не без причины подозревали, что под именем Андрея Петровича скрывается бежавший от правосудия и подвергнутый баниции преступник.
Карьера нового помощника епископа в деликатных делах едва не прекратилась в самом начале. 31 марта 1620 года его едва не арестовали по обвинению в нанесении увечий, а уже на следующий день на него снова поступила жалоба, причина та же – напал, избил. В следующем году таких нападений было уже 3. Однако услуги, которые оказывал епископу Андрей Петрович, стоили того, что бы оказывать протекцию этому буйному господину. Особенно хорош был Андрей Петрович, если надо было припугнуть кого, или долги получить без долгого суда, или просто добро сохранить. Особенно часто Андрей Петрович отправлялся в те места, где наносился ущерб церковному имуществу. Тогда виновных находили быстро, а ущерб возмещали в кратчайший срок. Потому многое сходило с рук Андрею.
Одно особенное поручение едва не стоило Андрею Петровичу головы. В Холме под предводительством бурмистра Поликарповича образовалось братство, не признававшее унии и вообще никаких властей. В случае, если кого из членов братства привлекали к суду, немедленно поднимались все его участники, здания наполнялись семьями и сторонниками обвиняемых, судьям угрожали, каждый раз возникали перебранки и потасовки. Епископ Афанасий понимал, что протест кто-то направляет. Поэтому он и обратился к своему помощнику.
Андрей Петрович решил действовать наскоком. Он и несколько его друзей принялись нападать на членов братства. Совершенно уверенный в собственной безопасности Петрович был искренне удивлен, когда 25 марта его и товарищей схватили и отвели в тюрьму. Дело начало принимать скверный оборот. Стали готовиться к суду, все проказы помощника епископа, которого стали именовать не иначе как «homo sceleratissimus», были учтены и задокументированы. На горизонте стала маячить тень виселицы. Высокий покровитель мало чем мог помочь, но Петрович не оставлял надежды.
Афанасий Пакоста испробовал почти все средства для освобождения своего клеврета, но бесполезно. Оставался только один способ спасти Петровича, и епископ им воспользовался. Пока епископ уверял суд, что в результате задержания Петровича бесследно исчезли 50 золотых, время шло. Андрею Петровичу не следовало повторять дважды, поэтому он присовокупил еще 80 червонных, якобы пропавших у него в момент ареста. Всем было понятно, что происходит обычное затягивание времени. Развязка настала довольно скоро. В первый день Пасхи, 27 марта, когда охраняли не слишком строго, сторожа были на службах, отряд людей епископа взял штурмом тюрьму и освободил узника. Петровича укрыли в одной из церквей, где он весьма удачно прятался 2 недели. Этого времени оказалось достаточно, что бы повернуть дело совсем в другое русло - Поликарпович оказался едва ли не бунтовщиком. Впрочем стороны смогли договориться.
Волнение заставило Петровича несколько умерить свой пыл в делах и удалиться из Холма от греха подальше. После смерти епископа Пакосты он верно служил в качестве управляющего и другим епископам. Вскоре под его управление попали богатые Белополье и Бусов. Правда, епископ Терлецкий приказал крепко поколотить Петровича, уличив его в мелком воровстве. Дело о побоях дошло до суда, но ознакомившись с послужным списком Петровича, епископ предпочел примириться с управляющим.
В Холм «homo sceleratissimus» старался не появляться, но различные поручения выполнял исправно. Так он (совершенно случайно) оказался в Белзе накануне очень интересного процесса. Небольшая группа православных отказалась посещать униатские храмы, и пригласила себе священника со стороны. В Белз прибыл монах Паисий и провозгласил себя ни больше ни меньше Константинопольским патриархом. Там он созвал свой синод, заседавший в захваченном монастыре.
К 1645 году Андрей Петрович был уже богат и уважаем епископами и шляхтой, ему поручали доставлять десятину и контрибуции. Но обеспеченного шляхтича из него все же не вышло. Схватили его по какому- то пустому делу. Не сдержался как-то и вступил в драку. А как один из участников взял да и помер, стали говорить об убийстве. Привезли Андрея Петровича в Холм. Судили как соучастника, но тут на беду оказался в суде кто-то, из знавших его прежде. Как простому соучастнику грозило Петровичу одно наказание, а вот как бежавшему от суда бандиту - совсем другое. Приговор был скорый и, поскольку жители Холма прекрасно знали на что способен Петрович и его покровители, исполнен был быстро и со всей внимательностью.
