Сам пан Кшиштоф, маршалок браславский, был представителем благородной и старой семьи. Что и говорить, а герб его «трубы» такой же, как и у самих Радзивиллов. Некогда он был и трибунальным маршалком и в это время немало сделал для упорядочения старых документов, некоторые из которых были едва ли не трехсотлетней давности. Потом было многое: и другие должности, и война с казаками, потом война уже с Москвой. А годы уже немаленькие и командовать хоругвью стало трудно. Да и в финансовом плане крайне растратно. Потому и не ожидал пан Кшиштоф такого унизительного приговора от Трибунала Великого княжества Литовского.

Конечно, пан Рудомина–Дусятский повел себя глупо. Глупо и неосторожно. Причиной неудовольствия благородного пана стало судебное решение принятое не в его пользу. А между тем деньги потраченные, так сказать, неофициально были отнюдь по военному времени немаленькими – девять тысяч злотых. Оттого, осерчав, пан Рудомина отпустил несколько бранных эпитетов в адрес Петра Корсака, как обидчика лично и всего трибунала в целом. Суть этих выражений передавалась простой, но привычной и понятной виленской формулировкой: «лаял до матери». И все это при свидетелях. Второй большой глупостью было явиться к Корсаку и начать угрожать пистолетами. А потом, когда с претензиями к нему прислали возного, избить представителя суда - это уже было вообще шагом совершенно недальновидным. Да и попытка задержать Рудомину на месте окончилась большущим скандалом.

Судьи ни в коей мере не собирались откладывать дело в долгий ящик. Некоторые неприятные моменты, которые пришлось пережить пану Корсаку, требовали примерного наказания. Потому список преступлений пана Кшиштофа несколько вырос в объемах. По существу, ему вменяли: клевету, диффамацию, нападение на Корсака, нанесение увечий возному, организацию беспорядка, стрельбу в городе и прочие неблаговидные поступки. Впрочем, и осудить Рудомину было делом вполне отчаянным, т.к. маршалок был человеком уважаемым. Поэтому судьи подошли к вопросу со всей серьезностью – опросили не в пример много свидетелей, в основном соседей.

Показания свидетелей, по мнению суда, должны были полностью изобличить скандалиста Рудомину–Дусятского. Но в полной мере этого не произошло. Свидетели не отрицали шум и беспорядок возле дома пана маршалка и его брань в адрес пана Корсака. Но это было, пожалуй, и все.

Показание пана Володкевича, минского судьи: Рудомина злословил, получив замечание от вышедшего от мозырского судьи Оскерки Володкевича, не успокоился. Володкевич схватился за саблю, но жена Рудомины забрала мужа в карету, и они, окружённые челядью, уехали.

Показание слуги пана Достоевского: Рудомина с Володкевичем едва не схватились на саблях, но жена Рудомины, выходя из кареты, упала, потом все уехали, а челядь Рудомины вернулась и начала стрелять.

Пан Головня дал показания с необыкновенными подробностями: обругав последними словами (примеры приведены) всех членов суда «от старшего, до младшего», набросился на возного, которого бил тростью и ногами и «убил бы, если бы не жена», которая силой забрала разбушевавшегося мужа в карету. Но это еще не было концом безобразий: Рудомина выскочил из кареты напротив дома, где жил Корсак – депутат полоцкий, и уже там высказался по поводу всей корсаковой родни, а потом стал целиться в окна. Именно там и произошло столкновение с Володкевичем, после чего все, как и в других показаниях: уехал, но слуги вернулись и обстреляли дом.

Слуга другого судейского дополнил показания новыми подробностями: пан Рудомина сообщил, что перестреляет всех судейских.

Однако все эти и некоторые другие показания давали приехавшие в город судейские и их слуги. Жители города давали показания несколько иные.

Горожане в основном сами не оказывались свидетелями скандала, по крайней мере, в этом они старались убедить суд. По случайности никто ничего сам не видел, а новости узнавались из рассказов. При этом некоторые дополняли рассказы новыми живописными обстоятельствами, но, как правило, никто из горожан, даже из числа запершихся от греха подальше в своих домах, к примеру, не слышали выстрелов. Об избитом возном также узнавали от соседей. Появилась и достаточно замечательная подробность: никто не видел, как был избит возный, но все видели его перебинтованного, долго демонстрировавшего свое несчастье на улице. Ну, и вдобавок, только горожане обратили внимание на фразу Рудомины о том, что он «дал» девять тысяч злотых, а все зря.

По понятной причине в суде поднимать вопрос о девяти тысячах не стали. Присудили пану Кшиштофу Рудомине–Дусятскому 6 недель тюремного заключения. Оскорбления в адрес судейства и ущерб чести оценили деньгами, впрочем, достаточно недорого – по 48 коп грошей каждому. Но самой унизительной частью наказания было требование публичного отречения от своих слов. Рудомина должен был сделать это, находясь под судейской скамьей. Скандал в судейском сообществе был погашен самым суровым образом.

Источник
Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на DELFI.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – Delfi.
ru.DELFI.lt
Оставить комментарий Читать комментарии (2)
Поделиться
Комментарии