И уж совсем плохо, если соискатели, по своим моральным и прочим качествам не соответствуют высоким должностям.
Место епископа Владимирского и Брестского в 16 веке было настоящей синекурой, поэтому получить в управление богатейшие имения было мечтой многих, вполне даже светских господ. Щедрый жест (а если быть точнее, очень много разных жестов) короля и Великого князя Сигизмунда Августа в 1565 году привел к самым неожиданным последствиям.
По кончине епископа Иосифа, место недолго оставалось вакантным. Более того, стать новым епископом пожелали сразу два человека: епископ Холмский Феодосий и весьма богатый шляхтич, владелец многих почетных и выгодных должностей Иван Борзобогатый - Красенский.
Последний не являлся ни монахом, ни священником, но его сын был секретарем при высокой особе короля и Великого князя, поэтому должность он все ж таки получил. В назначении мирянина на такое место удивительного ничего не было, и без того существовало великое множество так называемых «нареченных» епископов и настоятелей, людей вполне светских.
Обрадованный Иван Борзобогатый–Красенский не замедлил со вступлением во владение обширным хозяйством и напрочь позабыл о своем сопернике Феодосии. И совершенно напрасно.
Феодосий, несмотря на свой сан, по своей природе был больше солдатом, нежели священником. Ко всему он был весьма честолюбив, резок и мстителен. Без борьбы уступать такую прекрасную должность он не собирался. Первым делом он бросился к королю, хлопотать о своем назначении. И король милостиво согласился. Так у епископства Владимирского и Брестского появилось сразу два пастыря.
Доброжелатели, очевидно, предупредили Красенского о том, что произошло. Поэтому оставив во Владимире своего сына Василия, он со всей поспешностью отправился за правдой к королю. Василий Борзобогатый–Красенский в это время спешно готовил епископскую резиденцию к обороне.
12 сентября 1565 года во главе вооруженного отряда из 200 кавалеристов и 300 пехотинцев в город Владимир торжественно вступил епископ Феодосий. Чиновники, отправленные к Василию Красенскому с требованием оставить резиденцию по причине прибытия нового епископ, а вернулись ни с чем – Василий наотрез отказался без воли отца покидать замок. Такой поворот событий не стал сюрпризом для Феодосия, к войне он был готов.
Вскоре отряды претендента из Холма увеличились до 2500 вооруженных людей, его сторонники даже раздобыли несколько пушек. Наконец, поняв, что Красенский не собирается оставлять резиденцию, епископ отдал команду начать сражение. Замок епископа подвергся интенсивной бомбардировке, сильно пострадал. Получила повреждения и соборная церковь.
Наконец войско Епископа пошло на приступ. Однако Василий Борзобогатый–Красенский оказался достаточно серьезным противником и меры, им принятые по укреплению резиденции, вполне себя оправдали. Штурмующие были изрядно удивлены, когда немногочисленный гарнизон встретил наступление сильнейшим огнем из всех видов доступного оружия, в том числе из пушек и фальконетов. В городе началась паника, сгорело и было разрушено артиллерийским огнем несколько домов, были жертвы и среди мирного населения. Так или иначе, первый штурм был отбит.
Неудача нисколько не смутила отца Феодосия. Снова начался артиллерийский обстрел, снова штурм. За один день небольшой гарнизон Василия Борзобогатого–Красенского отбил шесть атак. Наконец, потеряв много людей, Феодосий приказал поджечь сам замок. Ночью, не имея более сил для борьбы с пожаром и епископом Холмским, Василий Красенский был вынужден оставить резиденцию.
Король, узнав о сражении во Владимире, был в ярости и потребовал епископа явиться на суд. С таким поручением к Феодосию был направлен дворянин Иван Богуфал. Последний несколько опасался грозного служителя церкви, поэтому для охраны собственной персоны взял нескольких слуг Борзобогатого.
Королевский мандат из тех же опасений Феодосию вручили прямо в соборной церкви. Получив неприятное известие, епископ первым делом сообщил, что на суд не поедет, а затем, вооружившись посохом, прямо в церкви напал на слуг Борзобогатого. В избиении несчастных приняли участие и другие сторонники епископа. Затем избитых гостей выгнали из Владимира, сообщив при этом, что если бы на их месте был их господин, то его бы попросту изрубили на куски и бросили псам. Ставшему свидетелем этой сцены королевскому посланнику, епископ на прощание сказал: «Берегись, чтобы и тебе чего-нибудь дивного не приключилось».
Вмешиваться в раздор православных иерархов король не хотел, поэтому Феодосий так и остался управлять Владимирской епархией, а Борзобогатого- Красенского удовлетворили, отдав ему не менее прибыльное епископство Луцкое и Острожское. Но на этом подвиги воинствующих священнослужителей не прекратились.
Епископ Феодосий прославился частыми наездами на имения соседей, не брезговал и простым грабежом на дорогах. К старости попал под большое влияние своего зятя, Владимирского войта Михаила Дубницкого. Хищения церковных ценностей приобрели систематический характер.
Дубницкого обвиняли в кражах жалованных грамот и даже выскабливании фундушовых записей из напрестольных Евангелий. Но Феодосий запретил вести иски о церковных имениях, а некоторых жалобщиков избил посохом, коим управлялся весьма лихо. В конце жизни он попросил короля Стефана Батория назначить своим преемником архимандрита Киево-Печерского монастыря Мелентия Хребтовича. Но и тут не обошлось без маленькой хитрости: Хребтович был вынужден отдать все церковные имения в аренду Феодосию до самой его смерти.
Впрочем, на закате жизни, Феодосий все таки сумел совершить благое дело, за что потомки вспоминали его с благодарностью: он выделил несколько имений на содержание и приведение в надлежащий вид соборной церкви, открыл богадельню и школу, в которой учили славянской и греческой грамоте.
Совершенно иначе сложилась судьба Ивана Борзобогатого-Красенского. Долгое время ему удавалось оставаться светским, «нареченным» епископом, пока в 1571 киевский митрополит угрозами не заставил принять сан. Став епископом Ионой, Борзобогатый-Красенский не оставил своих мирских привычек и управлял вверенной ему епархией как собственностью: имение Жабче, с укрепленным замком, отдал как приданное своей дочери, сыновья его разграбили несколько имений, вывезли пушки и припасы; замок Хорлуп обменяли на менее ценное имение, а доплата оказалась в полной собственности семейства епископа Луцкого.
Доходов от имений Красенскому казалось недостаточно, поэтому он стал облагать поборами священников. Не заплатившим налога в пользу епископа приходам запрещалось проводить богослужения. В 1582 году в одном Луцке оказались опечатанными 7 церквей.
Разорение церковных имений стало беспокоить даже центральную власть. Еще в 1580 году разоренный семейством епископа Луцкого Жидичинский монастырь был передан королем под управление Феофана Грека. Осуществить передачу должен был человек, чей авторитет был непререкаем, поэтому Стефан Баторий это достаточно сложное дело поручил князю Константину Острожскому. Сопротивляться князю Красенские не стали, но и упускать монастыря ну собирались.
После вступления в управление монастырем Феофана Грека, монастырские дела пошли на лад. Но епископ Иона со своими сторонниками стали совершать нападения на имения монастыря, и наконец вооруженный отряд епископа захватил и сам монастырь, изгнав Феофана. Терпение короля лопнуло. Князь Александр Пронский был послан для восстановления прав Феофана. Отряд во главе с князем подошел к монастырю, но встреченный огнем, поспешил отступить. Ситуация стала напоминать сражение во Владимире. Пронский увеличил свой отряд до 300 человек, подтянул артиллерию и выбил сторонников Луцкого епископа из монастыря.
Чтобы оградить Феофана Грека от новых попыток Красенских занять Жидичинский монастырь, был выкопан ров, укреплены стены, привезены несколько пушек, в самом монастыре оставили гарнизон. В то же время происходил и судебный процесс против епископа. Иона Борзобогатый-Красенский, его сыновья и внуки были приговорены к баниции (изгнанию), лишены покровительства власти и законов. Умер этот буйный шляхтич в 1585 году, оставив пример того, каким не должен быть епископ.
