Об этом он заявил на научном семинаре «Многоязычие в Литве прошлого и настоящего» в Вильнюсе, который 19 апреля проходил в Академии наук Литвы.
По мнению Буткуса, если в советские времена завышалась роль старославянского языка в жизни ВКЛ, то теперь некоторыми учеными гиперболизируется роль польского языка, который официальным стал после Люблинской унии.
«Я помню, как в истории ВКЛ пропагандировался русский язык, который противопоставлялся литовскому языку, хоть и не напрямую. И в этом есть толика правды, ведь значительную часть ВКЛ составляли славянские земли. Акцентировалось также, что русский язык очень богатый и что он очень много дает литовскому языку. По-русски можно высказать самые тонкие нюансы, понимай так, что по-литовски этого сделать нельзя», - не без горечи отметил сказал ученый.
По его мнению, в наши времена некоторыми политологами и историками такие акценты делаются в отношении польского языка.
«Утверждается, что польский язык был главным языком ВКЛ, в особенности после Люблинской унии, что польский язык обогатил литовский, в том числе в плане структуры. Я только не совсем понимаю, с какой целью это говорится. Означает ли это попытки возродить некогда существовавший общественный уклад, или саму Речь Посполитую?», - задается вопросом Буткус.
Лингвистическая полонизация, а не «полонизация вообще»
По его словам, Кревская уния, подписанная в XIV веке, дала основу для лингвистической полонизации литовской знати, однако, как подчеркивает ученый, она была именно лингвистической, а не полонизацией вообще.
«Если взглянуть на историю Литвы, то в XVI веке выходят три литовских статута на канцелярском старославянском языке. В 1569 году подписывается Люблинская уния – для отражения опасности со стороны Москвы. Литва уже участвовала в войне с Москвой из-за Ливонии, тяжелой войне, в связи с чем нужен был военный союз с Польшей. В 1697 году польский язык объявлен официальным языком Речи Посполитой. А спустя почти 100 лет русский язык стал основным в Литве. Литва была включена в Российскую империю», - рассказал ученый.
Он подчеркнул, что в Великом княжестве Литовском использовались и другие языки – не только польский или литовский, но также немецкий и латинский, а польский язык получил особый статус только после Люблинской унии.
«Дворянство XVI - XVII вв. было двуязычным, но опять же, хочу подчеркнуть, что языковая полонизация не означает ментальной полонизации. Люблинская уния была заключена только со второго раза из-за разногласий между польскими и литовскими дворянами, а спорили они, конечно, по-польски. Но именно благодаря литовской стороне, само государство было названо Речью Посполитой Обоих Народов, что означает, что литовская сторона себя поляками не считала и подчеркивала, что это другой народ», - подчеркнул он.
Ученый также привел несколько примеров из исторических документов, хроник, в частности в одном из них утверждается, что великий князь литовский Кястутис присягу давал на литовском языке.
«Есть и другие факты, один из них следует из письма великого князя литовского и литовского короля Витаутаса Великого (XV века), в котором он объясняет, что собой представляют Жемайтия и Аукштайтия и представляет названия этих регионов как факты литовского языка, а также говорит, что жители Жемайтии с древних времен называли себя литовцами, и никогда – жемайтийцами, и что это одна земля и один народ», - констатирует Буткус.
Он также ссылается на польского историка Яна Длугоша, сына участника Грюнвальдской битвы, который «не любил литовцев, как и большинство поляков того времени, но сравнивал литовский язык с латинским». «Это означает, что литовский язык он не считал славянским. Если бы литовская знать в те времена говорила по-польски, то Длугош уж точно бы об этом не молчал», - заключает профессор.
Упоминаемый в хрониках литовский язык и его фонетическое звучание сопоставляются с латинским языком, что позволяет делать допущение, что знать ВКЛ в XV веке говорила на своем, а не каком-либо из славянских языков, уверен Буткус. «Можно найти и больше примеров, например, тот, что в XVI веке указы также писались на литовском языке», - говорит он.
В Латвии большая, нежели в Литве, национальная сознательность
«Когда же эти польскоговорящие литовцы стали поляками? Это могло произойти в XIX веке, когда начали формироваться связи польского языка с польским менталитетом и литовского языка с литовским менталитетом, когда уже была подвержена полонизации не только знать, но и крестьяне Вильнюсского края, и они сразу начали идентифицировать себя со славянами, с поляками. Хотя были такие, которые называли себя «тутейшими», и сами не понимали, кто они такие. Скорее всего, просто славяне, просто местные», - отмечает глава Центра летоники, изучающего язык и культуру Латвии.
По его словам, латышский народ избежал такой коллизии, так как латышский язык всегда связывался с латышской идентичностью, так как это был и язык крестьян. Поэтому возрождение латышей в середине XIX веке опиралось на возрождение латышского языка и латышского народного творчества, говорит Буткус.
«И даже в современной Латвии наблюдается большая, нежели в Литве, национальная сознательность. Потому что латышам не надо метаться между латышской и, например, немецкой идентичностью. С другой стороны, хочу подчеркнуть, что в Латвии немцы правили дольше, нежели поляки в Литве. Но в Латвии не появились говорящие по-немецки регионы, так как немцы совсем по-другому смотрели на местные языки, они к ним не только относились толерантно, но и сами их учили, чтобы, например, священники на этих языках могли говорить с местными жителями – как в Малой Литве, так в Латвии и Эстонии», - отметил ученый.
По его словам, в Литве проявления подобной толерантности не было, так как поляки христианство несли вместе с польским языком, и таким образом заметно затормозилось как национальное возрождение литовцев, так и в целом развитие литовского самосознания.
