- В Вильнюсе – танки! – и короткие гудки, обрыв связи.
Спросонок послышалось нечто нелепое – «панки». Панки, металлисты, разные прочие неформалы… И что? Почему в Вильнюсе? А что, их раньше там не было? Почему для этого надо будить человека ни свет ни заря?
И только через несколько минут стало ясно: то, о чем в последние дни говорят и депутаты Ленсовоета в коридорах Мариинского дворца, и демократическая публика из Ленинградского народного фронта в различных штаб-квартирах – оказалось не страшилкой про происки ЦК КПСС. Угроза обретающей независимость Прибалтике (тогда еще мы не говорили «Балтия»), применение военной машины стали явью. И угроза Петербургу (тогда еще официально Ленинграду) – тоже реальна.
Мы видели эту угрозу и в указе Язова-Крючкова о совместном патрулировании войск и милиции, и с непонятных телодвижениях и перемещениях подразделений Ленинградского военного округа, и в подозрительной активности затихших было обкомовских деятелей. Из новостей вырисовывалось, что на повестке дня в первую очередь стоит Литва.
Поэтому на Плеханова, 36 активисты ЛНФ и просто фанаты Литвы (а их в городе всегда было много) создали Комитет защиты Литвы. Здесь печатались листовки «Руки прочь от Литвы», раздавались литовские флажки. Здесь был даже факс (роскошь невиданная), на который шли «сводки с фронта», сюда захаживали журналисты знаменитой тогда не только в Питере газеты «Смена».
Писались обращения к народу, к власть предержащим, были завязаны контакты с парламентариями Литвы и других балтийских республик. В Петербурге был свой неофициальный представитель независимой Литвы – Юрате Лаучюте, научный сотрудник Института языкознания и лидер литовского землячества. Она выступала на встречах и митингах, делилась информаицей, полученной по своим каналам. Ее можно было видеть на телеэкранах, читать ее комментарии в той же «Смене».
Целью работы Комитета было защитить Литву от военного насилия. Из любви к этой стране и в силу старинного лозунга «За нашу и вашу свободу!». Независимость Литвы стояла в одном ряду со смелыми проектами, рождавшимися тогда в Питере – о реальной свободной экономической зоны, о повышении статуса Петербурга до республиканского и т.д. Уже обсуждался вопрос о возвращении городу исторического имени .
От танков защитить не успели. В тот же день, когда произошла трагедия, совсем еще юный активист Руслан Линьков (позднее журналист, правозащитник,пресс-секретарь Галины Старовойтовой, бывший рядом с ней в день ее гибели и сам выживший чудом, автор нескольких книг) вышел на Невский с литовским флагом. К нему присоединилось еще несколько человек. Народ подходил к ним, спрашивал о новостях, многие оставляли свои контакт, предлагали реальную помощь, потом приходили на Плеханова за листовками. Началась организация митинга на Дворцовой и внеочередной сессии городского парламента – Ленсовета.
В Вильнюс помчались журналисты и группы добровольцев. Добирались часто на перекладных, отменяли поезда, везли собранные медикаменты, питерские газеты, листовки о поддержке. Сменяясь, петербургские сторонники Литвы жили в Вильнюсе практически до лета. А некоторые даже и не уезжали несколько месяцев.
Первый секретарь обкома КПСС Борис Гидаспов выступил по городскому телевидению. Он заявил, что демократы дезинформируют народ, но туда уже поехал знаменитый Александр Невзоров: «Наш Саша расскажет вам всю правду». И «наш Саша» рассказал. Это был фильм «Наши».
Великолепная пропагандистская работа в традициях известного «Чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной». Тем более что Невзоров в массах считался еще по-прежнему пламенным и бескорыстным борцом за правду, лучом света в темном царстве. Ему верили, и многие поверили в образы героев-омоновцев, бесстрашно отстаивающих добро и Родину перед злыми ненавистниками-националистами (не тогда ли стала возникать нынешняя военно-милицейско-патриотическая мифология, культивируемая сейчас на ТВ, в масс-культуре и в народном сознании на просторах необъятной?).
… Мне удалось вырваться в Вильнюс через несколько дней после 13 января. И мне показалось, что на проспекте Гедиминаса весь Петербург. Мы с другом шли к Сейму – и по дороге встретили по очереди: Анну Полянскую (журналист, сейчас живет во Франции), упомянутого Руслана Линькова, Эллу Полякову (сейчас председателя «Солдатских матерей Санкт-Петербурга), депутатов Ленсовета Юрия Нестерова и Александра Винникова…
А в самом Сейме, казалось, возникла объединенная выездная редакция. «Смена», «Невское время», «Вечерний Ленинград» - цвет новой молодой журналистики даже для экономии времени перестал по ночам возвращаться в гостиницу, а так и жил в парламенте, спали в холле рядом с бойцами-добровольцами.
Выходили на площадь, к баррикадам, слушали, как люди поют, фотографировали импровизированное оформление событий – фигурки Богоматери, стенды с фотографиями погибших, с карикатурами на Горбачева, с плакатами «Литва будет свободна», с кучками разорванных комсомольских и партийных билетов. Выезжали по каждому тревожному сигналу.
(Мне довелось съездить в Панеряй, где войска захватили склад газетной бумаги. Сохранилось фото: испуганный солдатик целится прямо в объектив. Это он кричал: «Нельзя снимать! Стрелять буду!». )
А по Вильнюсу время от времени шуровали колонны бронетехники…
Узнав, откуда мы, люди на площади очень радовались: «Так у вас не все поверили Невзорову?» Стало ясно, какой моральный удар по литовцам нанес этот фильм. И к слову, как уже сейчас сказал мне тот самый друг, с которым мы ездили: возможно, вина Невзорова и в том, что потом произошло в Медининкай – доблестные омоновцы с удовольствием вообразили себя выполняющими высокую миссию героями, которым все позволено, в том числе и убивать. А на площади запомнился рукописный плакат: «Спаси нас, Боже – от лжи, от позора, от иуды Невзорова»
В один из дней мы (несколько человек из разных изданий) решили сходить в ЦК Компартии Литвы. Нас долго мурыжили на входе, а потом принял полковник Валерий Шурупов. Он долго объяснял, как тяжело работать в городе, захваченном националистами. Версий событий в его изложении выглядела так:
- Ну, ребята,бойцы, вы понимаете, у них долг – охранять порядок и защищать мирных жителей. Они охраняли. А из Консерватории вдруг выскочили шестьсот пьяных молодчиков…
«Шестьсот пьяных молодчиков из Консерватории» с тех пор на моем личном журналистском жаргоне стали обозначением откровенно нелепой и абсурдной невнятицы, которой потчуют легковерную прессу российские политики и военные. (В очередной раз я вспомнила об этом, когда питерская губернаторша Валентина Матвиенко заявило, что на Марш несогласных экстремисты приходят в белых одеждах и с бритвами, режут друг друга, чтобы кровь потом свалить на ОМОН)
А потом Шурупов даже заволновался:
- Расскажите в городе Ленина, что тут происходит! Мы окружены, выбиваемся из сил, ждем поддержки, усиления. Они вооружены до зубов, у них американское и израильское оружие, целые арсеналы. Вы зайдите туда, в Сейм, к Ландсбергису! Посмотрите! Только туда никого не пускают…
- Да мы уже в общем-то четвертый день там живем…- признались мы. Шурупов замялся и поспешил свернуть встречу. Видимо, понял, что нет смысла рассказывать ужастики, которые своими глазами видели эти «арсеналы» - мешки с песком и разношерстное оружие, собранное непонятно откуда, с которым против танков особенно не повоюешь…
Все, с кем я вспоминала эти дни, в один голос ностальгически вздыхают по уникальной атмосфере на площади и в Сейме. От себя добавлю незначительный, но характерный момент.
В относительно спокойный день мы решили навестить братскую Беларусь, доехать до Гродно и сходить там в зоопарк, отвлечься от напряжения. Уже в поезде выяснилось: коллега забыл на подоконнике туалета бумажник со всеми деньгами. С собой было лишь немного в кармане. А поздно вечером по возвращении выяснилось: бумажник лежит на том же месте. При том, что по Сейму сновали толпы народа, самого разного…
… Иных уж нет, а те далече. Вырос мой сын, который спал на стульях во время знаменитой «ночной» сессии Ленсовета. Многие ее участники сменили политический окрас. Бесстрашный Невзоров разбогател, дважды избирался в Госдуму, стал держать конюшни, а потом снимать фильмы о несчастной жизни лошадей.
«Наши» - термин, как известно, на некоторое время воскрес в названии пропутинского молодежного объединения, расцвел пышным цветом, чтобы очень быстро начать впадать в небытие. Сузился круг тех, для кого значим лозунг «За вашу и нашу свободу». В Литве остался мемориальный кусочек баррикады. В Петербурге уже через три дня после августовского путча-91 демократический мэр Собчак распорядился стереть с лица земли всякий след баррикад, которые строили в том числе и те, что рванулся в Вильнюс в январские дни.
Вспоминает Руслан Линьков:
- Еще накануне 13 января мы подали заявку на митинг против военной экспансии в отношении Литвы и Балтии вообще. Мы пробивали эту заявку с трудом, пробили, но опоздали – пролилась кровь. Митинг состоялся, на Дворцовую площадь пришли десятки тысяч человек. Тогда чувствовалось, что жители нашего города переживают литовские события как свои собственные, личные. Ведь как ни крути, мы – тоже Прибалтика, у нас одно море.
Петербург выступил в поддержку Литвы, и это очень важно было для дальнейшего развития событий на постсоветском пространстве. Наш город и его тогдашний демократический парламент обладали большим влиянием и весом. Поэтому мы, общественность, и инициировали ночную сессию. Не помню уже точно число…
Лично я обзвонил почти 200 депутатов из тогдашних 375. К 9 часам вечера почти все пришли. Дискуссия длилась до утра. Были коммунисты, милитаристы – но резолюция в поддержку независимой Литвы была принята.
Потом я уехал в Вильнюс. Мы повезли лекарства, собранные петербуржцами (именно петербуржцами – хотя официально город был Ленинградом). Мы ходили к захваченной войсками телебашне, объясняли солдатам, что нельзя стрелять в людей. А тем временем жители города писали письма, в том числе и в войска. Мы объясняли горожанам: в Литве прецедент. Представьте себе: в случае чего танки будут грохотать по Невскому и гусеницами давить ваших детей. Люди писали письма, мы их раздавали солдатам.
А Вильнюс-91 для меня важен как урок и напоминание. Когда я увидел эту площадь с кострами, у которых люди пели день и ночь – а с другой стороны – этот скрежет металла, эти взгляды военных, полные одновременно угрозы и страха, я понял: вот оно – добро против зла. Что такое мужество. Что такое народ. В России, к сожалению, народ еще не проявил себя по-настоящему свободным.
Элла Полякова:
- Я благодарна Литве. В конце 80—и в 1990-91 году именно оттуда, а также из Латвии, Эстонии исходил мощнейший импульс свободы. Наши горожане воспринимали этот импульс, благодаря ему стала возможна победа демократических сил в Ленсовете. Жаль, что потом не хватило воли, терпения и силы удержать завоеванное, отдать плоды победы чиновникам из «прежних» и силовикам.
Комитет защиты Литвы тогда сделал очень многое – он оказывал как моральную. Так и информационную поддержку, что было очень важно после заказных невзоровских произведений. Кроме того, мы были на регулярной связи с коллегами из Балтии, предупреждали друг друга о том, что возможно со стороны Вооруженных сил – добывали различные сведения, отслеживали передвижения. Мы с моей соратницей Юлей Кондратьевой тоже поехали с лекарствами. Мы проникли в Северный городок, где обитала Псковская дивизия. Разговаривали там с солдатами. Их ведь тоже держали в неведении – они чувствовали себя в опасности в страшном «националистическом» городе: их проинструктировали, что националисты будут резать каждого, кто поодиночке высунется.
Сейчас прошли годы, и мы видим, что при всех сложностях становления независимая Литва идет по европейскому пути. Проблем, конечно, очень много – но приезжая сюда, я вижу, как изменилось главное – ментальность людей. Впрочем, в отличие от россиян, у литовцев и при СССР было чувство внутренней свободы, совку не удалось вытравить это чувство.
Мне кажется, мы, петербуржцы, не должны забывать событий 1991 года. В России сейчас идет явный откат в сторону тоталитаризма, милитаризма, шапкозакидательства по отношению к западным странам. Особенно рьяно насаждается ненависть к новым странам НАТО, которые модно считать врагами и предателями. Идет давление на окружающий мир с помощью газового крана и одновременно бряцания оружием. Внутри страны силовики стремятся занять главенствующую роль. Для этого нужен враг внешний как национальная идея. Вместо того, чтобы строить нормальную армию для защиты страны, они настраивают озлобленное, маргинальное войско против цивилизованного мира. Это опасно для Европы, прежде всего для наших соседей.
«За вашу и нашу свободу!» - этот лозунг опять актуален как никогда. Петербургская оппозиция сейчас в трудном положении. Сужение гражданских прав и свобод, апатия общества в целом, промывание мозгов людям с помощью государственного пиара… В этой ситуации мне хотелось бы, чтобы традиция взаимодействия между демократической Литвой и демократическими силами Петербурга опять дала о себе знать…
