Он предлагает в отношениях с Россией опираться на пример установления добрососедских отношений между Литвой и Польшей.

По мнению Ч.Лауринавичуса, актуальность проблем, связанных с интерпретацией истории в странах Восточной и Центральной Европы уменьшилась, однако не исчезла совсем.

Ознакомившись с мнением российского историка Алексея Миллера, с которым ru.DELFI
говорил о таком явлении как "историческая политика"в странах Восточной и Центральной Европе, литовский историк Чесловас Лауринавичюс отметил, что эта тематика не столь актуальна в нынешней ситуации. Свою позицию он изложил в интервью ru.DELFI.

- Вы не считаете актуальной тематику «исторической политики» только в Литве или в целом? Почему? Как Вы полагаете, проводится ли историческая политика в странах Восточной и Центральной Европы?

Несомненно, определенное явление, которое можно называть исторической политикой, существует в странах Центральной и Восточной Европы и в Литве. Я бы его понимал как интерпретацию истории, которая связана с политикой и идеологией вообще, и организованно распространяется в публичном пространстве. Такая интерпретация истории, конечно, имеет некоторое отношение к истории, как науке, но не совпадает с ней.

Сопряжение интерпретации истории с политикой уводит от академичности, свойственной науке, и приводит к однозначности и упрощению исторического образа. Полагаю, что такой вид подачи истории существовал везде и всегда. Различались только степень интенсивности и масштабы такой подачи. С начала III тысячелетия, по моему мнению, можно было заметить, что это явление стало более интенсивным – в том числе и в Литве. В настоящее время, считаю, наблюдается обратная тенденция – сокращение интенсивности. Установить причину такого изменения нелегко.

По этому поводу можно только отметить: кое-кому атмосфера более интенсивной политизации истории как будто и по душе, т.к. в это же время была заметна и их возросшая активность. Политизация истории обычно свидетельствует о намерении идти на конфронтацию – как во внутренней, так и во внешней политике. Поскольку в настоящее время интенсивность конфронтации – по крайней мере, в международном масштабе – сократилась, я и обращаю внимание на то, что актуальность проблем, которые поднимает историческая политика, уменьшилась. Но эта проблема не исчезла.

- Можно ли говорить, что, скажем, литовское общество в плане исторической науки плюралистично и никакой государственной политики в отношении истории не проводится?

В Литве действует демократическая политическая система, отсюда, как следствие, вытекает и разнообразие интерпретаций. Однако вместе с тем придется признать, что публичное пространство Литвы довольно чувствительно воспринимает исторические интерпретации, сказал бы даже, что морально комплексует.

Надо иметь в виду, что Литва как государство и ее общество стали независимыми сравнительно недавно. Кроме того, историческое развитие Литвы – очень сложное. Поэтому перед нынешним обществом, которое начало осознавать себя свободным, встает немало проблем, связанных с идентификацией. Это находит отражение и в интерпретации истории. Например, в Литве очень болезненно вспоминают события, связанные со Второй мировой войной. И интерпретация этих событий, как правило, бывает достаточно однозначной.

Но это не потому, что все ясно, а как раз потому, что далеко не все ясно. Это напоминает человека, которому надо уживаться вместе проблемной ситуацией, имевшей место в его жизни. Особенно, если эта ситуация имела трагические последствия. В таких случаях часто реакция заключается в том, что такие ситуации не хотят вспоминать. А если такие обстоятельства вспоминать принуждают, тогда ситуацию стараются интерпретировать в как можно более благоприятном для себя ключе, порой сильно уходя от действительности. Кстати, похожую реакцию на историю можно наблюдать не только в Литве, но и в Польше, России…

- Как, по Вашему мнению, необходимо реагировать на учебник школьной истории, изданный в России, где говорится, что Сталин – эффективный менеджер, как еще на один взгляд на события ХХ века или как на недопустимую трактовку исторических событий?

Сколько приходилось слышать и читать – реакция российской академической общественности на такую интерпретацию в школьном учебнике была довольно широкая и по большей части отрицательная. И вряд ли тут можно посоветовать что-нибудь лучше, чем ответственную дискуссию. Только, конечно, очень важно, чтобы в такой дискуссии не использовался так называемый административный ресурс. Между тем по телевизору видел, как Президент "поучал" министра просвещения – какой должна быть или не должна быть интерпретация одного или другого исторического события. Глядя с позиций Литвы, это выглядело, как минимум, странно.

- Должен ли быть оформлен на уровне отдельно взятого государства взгляд на те или иные исторические события или же трактовка, интерпретация событий не должны выходить за рамки исторической науки?

Я был бы категорически против «огосударствления» интерпретации истории. Это был бы шаг в сторону тех времен, когда Галилео Галилею указывали, что Земля не вертится. С другой стороны, несомненно, что у государства, а именно в первую очередь у его политической элиты, есть та или иная интерпретация событий. Но в основе соотношения такой интерпретации с научной интерпретацией должны быть демократические принципы. Кстати, важную роль в этом играет и внутренняя политическая культура.

- Мешает ли нормальному общению жителей стран бывшего СССР разный взгляд на события ХХ века?

Если мы имеем в виду общение между Литвой и Россией, то может показаться, что интерпретация истории ХХ века является чуть ли не главным препятствием для нормальных отношений между Литвой и Россией. Но такие рассуждения поверхностны. Конечно, разница во взглядах Литвы и России – проблема, т.к. на многие события в Литве и России смотрят с разных позиций. На эти разные позиции надо смотреть не только с точки зрения ценностной и политической, но и просто с физической. А это значит, что совпадение позиций вряд ли возможно.

С другой стороны, мой опыт показывает, что возможно совершенно нормальное и конструктивное общение с российскими историками, хотя наши мнения совпадают по всем вопросам. Значит, главные препятствия в общении заключаются не в этом. Это серьезная проблема, но не думаю, что она непреодолима. Примером, полагаю, могут служить отношения Литвы и Польши, в истории которых происходили достаточно сложные события, но они, в конце концов, не помешали нормально общаться.

Известно, что в ХХ веке проблема принадлежности Вильнюса была очень острой. В итоге Литва и Польша решили эту проблему в межгосударственном договоре 1994 года (Договор о дружбе и сотрудничестве) довольно оригинально: они констатировали, что Вильнюс – столица Литвы, а Варшава – столица Польши. Почему бы и Литве с Россией не поискать похожую формулу согласия и нормального сосуществования.

Источник
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на DELFI.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – Delfi.
ru.DELFI.lt
Оставить комментарий Читать комментарии
Поделиться
Комментарии