Построенная им структура скорее напоминает феодальную, с постоянной борьбой приграничных (и не только) полунезависимых от центра баронов, объединенных своей феодальной присягой и, соответственно, личной верностью сеньору.
Вопрос договороспособности же вызывает глубокие сомнения. Когда автор приводит полууголовные блатные параллели, стоит отметить, что договариваться могут только равные. А вот с этим как раз существуют большие проблемы. Дело в том, что в мнении российских партнеров условный «Запад» не является монолитным. На конструкцию того же «Запада» переносится та же феодальная конструкция современной России, где роль субъекта (сюзерена) безоговорочно отдана США, все же остальные - просто вассалы, четко стратифицированные по своей близости и влиянию. То есть фраза "...но слово, данное в роли хозяина, держит всегда и безоговорочно (потому что "за базар" перед братвой отвечает)" не более как прекрасный оборот автора. Перед кем «отвечать», когда Европа это так, «фраерки», которых можно дурить столько сколько нужно. А договариваться с сюзереном вообще невозможно: какой смысл договариваться, если власть в Белом доме совсем иная ... такая необычная, такая мимолетная, такая сменяемая, что ли.
Предложение автора дать "вторую Ялту" в этом случае выглядит несколько странным. И та роль которую М. Столов отводит нашему государству - еще более. Сесть за стол переговоров Путин сможет только с равным, но в системе нового феодализма этого равного следует поискать. Истерия с Турцией как раз показывает то, что многим странам попросту отказывается в субъектности. И пассаж про «лизнуть США» на пресс-конференции - это как раз оттуда. Комизм ситуации при этом как раз заключается в том, что и Турция – страна со схожими комплексами: «империя, которую мы потеряли» и страна, «встающая с колен».
Запад действительно рационален. Это то, что автор наотрез отказывался видеть в первой части статьи. И именно рациональное не позволяет сейчас идти на переговоры. По большому счету, Западу нечего предложить. Нет предмета для торга. Признать де-факто территориальные приобретения последнего десятилетия – да нет проблем. Но что взамен?Что может предложить другая сторона? Ради чего тот самый условный и рациональный Запад должен пойти на колоссальные имиджевые и прочие потери? То есть на данный момент Запад не готов начать с чистого листа, а Восток не готов отказываться от чего либо просто потому, что не комильфо.
Выход из тупика может наметиться только когда стороны смогут наконец что-либо друг другу предложить. Пока нечем меняться. Украина, Сирия, Ирак и Иран – это не предмет для торга. Под кроватью можно хранить коллекцию марок, а не противотанковую мину, и обе стороны это понимают. Поскольку вопрос стоит о предсказуемости разменных единиц, такой размен не выглядит, с одной стороны, достаточным, а с другой стороны, надежным. Сложившаяся ситуация ни в коем случае не выглядит уникально, автор мастерски проводит аналогии и странно, что не углядел, по моему мнению, именно нужной: сейчас невозможна "Ялта", возможен только "Мюнхен". А вот это как раз урок, который именно Запад не готов забыть.
Впрочем, это не значит что стороны не ищут объектов обмена: одни поддерживают любые протестные явления в России и пытаются через те же санкции надавить на феодальных баронов, другие пытаются показать усердие в общих делах (никто не заставлял так страдать ИГИЛ, как...) и ослаблять того, кого считают вассалами. Поддержка страной, победившей нацизм, партии семейства Ле Пен в этом контексте даже не выглядит абсурдно: «враг моего врага» и далее по тексту.
Несколько смущает пассаж автора о недостаточной возможности у того же А.Лукашенко встать во главе переговорного процесса. Упоминание в статье такого колоритного игрока как белорусский президент могло бы изрядно украсить размышления. Тем более, что это прекрасный пример того, как за срок правления несменяемого Александра Григорьевича та же Европа пыталась по меньшей мере дюжину раз применять совершенно разные методы в отношении белорусского президента.
Но тут снова возникают два вопроса: первый - о договороспособности (в отличие от Владимира Владимировича, Александр Григорьевич посылы понимает и готов всегда к диалогу, ну а на худой конец совершить пару ничего ему не стоящих реверансов) и второй - снова о субъектности. Тайной остается лишь тезис о том, что в отличие от белорусского президента, у которого и самого есть что предложить, у Литвы шансов на прямые переговоры больше.
Наконец, более чем странным выглядит рассуждение автора об Израиле. Нет смысла подвергать сомнению влияние Израиля на американскую политику, но вот вера в возможность Литвы настолько повлиять на Израиль, что «израильтяне найдут способ склонить к конструктивному диалогу любого будущего американского президента», вызывает искреннее недоумение.
В целом статья М.Столова написана с изрядным оптимизмом, однако именно из-за этого оптимизма приведенные автором аналогии выглядят не вполне верными, а методы решения проблем чересчур фантастичны.
