Никто не будет возражать, что стиль и потребности общения на русском языке за последние десятилетия сильно изменились. Мы говорим на русском в кругу семьи и с друзьями, читаем русские книги, смотрим русское телевидение. Как официальный – язык бюрократии и делопроизводства – русский больше не актуален. Поэтому снижается значение его преподавания в школе. В свою очередь, школьники довольны – у них остаётся больше времени для подготовку к другим предметам. Мы злимся, а зря.
Вряд ли Пушкин или Лермонтов будучи детьми каждый день делали морфологический разбор слов и заучивали наизусть бесчисленные правила и исключения из них. Но такова реальность современного преподавания русского языка в школе. Вместо того, чтобы объяснить детям логику языка, учителя – следуя устарелым программам – пичкают их сотнями невнятно сформулированных правил, которые рано или поздно, скорее всего, будут забыты. Многие современные ученые-языковеды вторят немецкому филологу Холдену Хертлу: «Неправильных языков не бывает, ваш первый язык всегда правильный».
«Всё остальное – это лишь правила, которые в той или иной форме должны обеспечивать стандартный язык», – говорил учёный. «Но мы не используем стандартный язык в качестве родного, а говорим именно на родном, который, в свою очередь отличается от стандартного, а стандартный живёт лишь в словарях».
Сила русского языка в Литве в том, что он лишён того официального бремени, которое несут на себе литовский в Литве или русский в России. Свободный язык всегда имеет конкурентное преимущество перед языками, защищёнными законами и суровыми правилами. Французы в некоторой степени завидуют франкоязычным бельгийцам и канадцам гибкости и современности их французского. Стандарты нидерландского языка минимальны и дают полную свободу его носителям изъясняться так, как им удобнее. В английском языке, как известно, вообще, нет единых официальных правил. В Лондоне, оплоте королевского английского, «творческий» подход к правописанию встречается даже в публичных вывесках. В этой стране нет языковой полиции. Приверженные к традициям англичане на протяжении веков никогда не ограничивали свой язык, который в итоге стал самым успешным в мире.
Возможно, балтийский вариант русского языка мог бы стать достойной альтернативой официозно-канцелярскому российскому стандарту, начинающему приобретать привкус криминального жаргона. Либерализация многих устаревших правил и более свободное толкование норм вывели бы наш язык из провинциальной лиги и сделали бы его привлекательным для изучающих русский иностранцев.
Один из известнейших русских дизайнеров Артемий Лебедев (к тому же, правнук Алексея Толстого) уже давно указывает на многие проблемы современного русского стандарта, за который так бьются учителя в школе. Вот, например, его заметка о кофе:
Мужской род бедному напитку достался от устаревших форм «кофий» или «кофей». К примеру, до войны слово «метро» тоже было мужского рода (потому что метрополитен – он), в газетах писали: «наш метро».
В ботанике растение кофе – оно. Мужской род не делает напиток из зерен кофейного дерева более благородным, чем, скажем, напиток из бобов какао.
«Кофе – он» – такая же глупость и архаика, как январское отмечание рождества «по старому стилю».
Кофе должен быть среднего рода.
Надо надеяться, что гибкий и вместе с тем неконформистский балтийский русский мог бы вдохнуть новый воздух в понятие «грамотность», и сделать её современной и адекватной реалиям нашей жизни. Наш язык как никогда свеж и открыт. Только от нас зависит, сумеем ли мы уважать себя и гордиться своим родным языком, а не держаться за обломки прошлого, которые порой так больно впиваются в современную жизнь.
