Постоянный председатель Совета ЕС – это, по сути дела, президент ЕС, а верховный уполномоченный по общей внешней политике и политике безопасности – министр иностранных дел ЕС. Пока не совсем ясно, как на практике конкретно «поделят» свои полномочия эти два лица. Правда, уже известно, что министр иностранных дел получит более широкие полномочия, чем нынешний еврокомиссар по внешней политике, координируя действия не только Совета ЕС, но и Европейской комиссии. Президента ЕС предусмотрено избирать на два с половиной года.
Политические обозреватели уверены, что введение двух новых руководящих должностей поможет улучшить имидж ЕС на международной арене, содействуя формированию большего единодушия среди членов ЕС. Однако весьма скептически относятся к тому, что после институциональных реформ все страны Евросоюза тотчас же начнут петь в унисон, одинаково оценивать внешние угрозы.
Взять недавние события в Грузии. Будь даже на тот момент Лиссабонский договор уже ратифицирован, нельзя на сто процентов предположить, что президент ЕС смог бы сделать больше, чем сделал Н. Саркози. Не следует забывать и то, что Россия считает Францию одним из своих самых надежных партнеров, поэтому в ситуации с Грузией Москва прислушалась к голосу Н. Саркози, и совместно были разработаны так называемые «шесть пунктов».
Конечно, не исключено, что точно так же Москва бы прислушалась и к президенту ЕС, если бы его безоговорочно поддержали все 27 стран Евросоюза. А вот в случае отсутствия такой безоговорочной поддержки Москва наверняка восприняла бы президента ЕС как фигуру номинальную (и министра иностранных дел в аналогичной ситуации – тоже).
Возвращаясь к событиям в Грузии: одни члены ЕС говорили об агрессии России, а другие вторили словам Кремля – дескать, Россия «защищает своих граждан». Так, премьер Италии С. Берлускони, позвонив своему коллеге В. Путину, выразил поддержку позиции России. Потом С. Берлускони не поддержал предложение созвать внеочередной саммит ЕС для обсуждения ситуации с Грузией. Что это – пример того, что страны, развивающие совместные энергетические проекты с Россией, стараются ей не перечить? Скорее всего, да.
Совместные с Россией проекты есть у многих европейских компаний: например, у итальянской “Eni“ и российского «Газпрома» – «Южный поток» (South Stream), у немецкой E.ON и того же «Газпрома» – «Северный поток» (Nord Stream). При этом заключаются долгосрочные договоры об энергопоставках, а реализация проектов связана с развитием инфраструктуры. Поэтому было бы весьма полезно отделить собственность производителей энергии и транзитных операторов. Тогда о развитии инфраструктуры заботились бы национальные или надгосударственные операторы, конкурирующие за потребителей, а энергетическим компаниям стало бы невыгодно связывать себя с Россией долгосрочными договорами. И говорить с Москвой Евросоюзу в таких обстоятельствах было бы явно легче.
А сегодня… Да, постепенно происходит сближение позиций членов ЕС в отношении тактики поведения с Россией, либерализуется энергетический рынок Евросоюза… Однако этой либерализации противятся самые влиятельные страны ЕС – Германия, Франция, Италия. И совершенно очевидно, что здесь сказываются деловые, коммерческие интересы.
Остается только мечтать о единой политике стран ЕС, а также о президенте ЕС, к голосу которого прислушивался бы Кремль.