Какие мотивы движут Путиным, развязавшим войну с Украиной, но упорно отрицающим очевидное? Как далеко он готов зайти в построении «русского мира»? Сравнивает ли нынешний властелин Кремля себя с Иосифом Джугашвили-Сталиным? Насколько глубоко увязла в «русском мире» Беларусь?
Беларуская праўда попыталась найти ответы вместе с могилевским психиатром Дмитрием Щигельским. После диагноза, поставленного Александру Лукашенко, врач-психиатр эмигрировал в США и сейчас возглавляет общественную организацию «Беларусы в изгнании».
-Конфликт имеет две стороны медали, которые все время упускают из виду. Коллективная «Новороссия» совершенно четко знает, чего хочет, какие цели и задачи ставит – создать так называемый «русский мир». «Новороссия» в широком смысле – не только и не столько Путин; если завтра он уйдет или исчезнет, проблема не исчезнет. Потому что проблема не в Путине, проблема – в 85 процентах россиян и целой армии людей, которые поддерживают эту конструкцию по всему миру. Даже в Нью-Йорке среди русскоязычных иммигрантов, и не только среди русскоязычных иммигрантов, и не только из России, есть сторонники этой идеи. Я говорю о втором поколении иммигрантов, которые учатся в колледжах, для которых русский – второй язык, а Путин воспринимается через призму «Вашингтон пост» и Си-Эн-Эн.
Противники этой идеи – очень разношерстная группа, состоящая из множества компонентов, со своими, зачастую противоречивыми, интересами, взглядами и позициями. Противники знают только то, чего не хотят – они не хотят войны. Это ключевой и наиважнейший момент. Коллективный Путин (роль Путина, я считаю, во всей истории слишком преувеличена) знает, чего он хочет, а противники знают, чего не хотят. В противостоянии сил, первая из которых добивается конкретной цели, а вторая стремиться избежать проблемы, первая имеет колоссальное преимущество.
Второй аспект прямо вытекает из первого – восприятие проблемы обеими сторонами, отличия в их «картинах мира». В картине «русского мира» «ДНР» и «ЛНР» – всего лишь инструмент достижения цели; его можно усилить или ослабить, заточить (подбросить танков, боеприпасов, специалистов) или в нужный момент дать затупиться. Можно использовать его интенсивно: начать наступление, попридержать, как это произошло после первых минских договоренностей; при необходимости его могут даже выбросить и заменить другим.
Запад, Европа, даже Лукашенко реагируют только на Украину и на конфликт – на инструмент и на действия этого инструмента. Они концентрируются на тактике, но не на стратегии. Можно выиграть некие тактические моменты, но проиграть стратегически.
Об этой проблеме писал Бжезинский, когда описывал борьбу с терроризмом и реакцию на него. Бжезинский отмечал, что борьба с терроризмом обречена на проигрыш, потому что мы боремся с тактикой, а с теми, кто использует ее, мы не боремся: можно изловить 999 террористов из тысячи, но тысячный все равно проберется и устроит теракт. Так и здесь: пока нет борьбы с идеологией, пока нет борьбы с заказчиками, с тем, ради чего используется этот инструмент, – все остальное стратегически не имеет смысла.
-Готов ли Путин договариваться о мире?
-Путин готов договариваться о чем угодно, лишь бы в конкретный момент в конкретной ситуации это способствовало достижению его целей. Путин может сдать «ЛНР» и «ДНР», если это приблизит его к цели.
-Какие мотивы движут руководителем России, который развязал войну против Украины, но при этом делает вид, что всеми силами борется за мир?
-Можно только гадать, какие мотивы движут Путиным.
Сразу же стоит отметить, что я насчитал восемь диагнозов, которые ставили Путину, среди которых и явно смешной – «гипертоксическая шизофрения». Все разговоры на тему: болен Путин или не болен, здоров или не здоров – не более чем спекуляции; чтобы говорить о его здоровье, нужен такой объем информации, которым не располагает никто.
Мне кажется, мотивы двигают не столько Путиным, сколько сторонниками проекта «русский мир». А сторонники «русского мира» – понятие более обширное, чем персонально Путин. Действительно, Путин является лицом, символом, выразителем идей «русского мира», но он не является единственной или главной движущей силой; он выражает интересы русской цивилизации. Русская цивилизация очевидно находится в кризисе, у нее есть запрос на идентичность. Именно поэтому появляются скрепы, именно поэтому растет роль православия, именно поэтому говорят о русских традициях. Нужна цель, которой стало построение «русского мира».
Почему это важно для Беларуси? «Русский мир» – концепция ограниченного суверенитета, как минимум, для всех постсоветских республик. Когда Путин или адепты говорят о «русском мире», они воюют не за Украину, они воюют и за Беларусь, и за Казахстан, и за Армению, и за Азербайджан. Они считают, что эти страны не являются на самом деле независимыми. Они четко знают, чего хотят, а Запад, который противостоит этому, упирается только в одну Украину.
Вот и все мотивы.
-Как далеко Путин готов зайти в построении «русского мира»?
-Я не знаю. Вы спрашиваете, готов ли Путин превратить Америку в радиоактивный пепел? Могу точно сказать, что на Западе никто не станет проверять – готов Путин на это или не готов; самой угрозы достаточно. Объективным критерием может быть только опыт, но такой эксперимент на Западе никто ставить не будет.
Опять же – Путин, Путин, Путин… Адепты и двигатель идеи «русского мира» не действуют в безвоздушном пространстве. Мне трудно говорить за Европу, но в Вашингтоне политический класс (не Обама, а именно политический класс) после Крыма настроен очень решительно в отношении России. Американский политический класс обижен Крымом – ведь до него к России относились хорошо и воспринимали как союзника. По крайней мере, Россию не воспринимали как угрозу. Аннексию Крыма и события на Донбассе восприняли как крайне подлый и агрессивный акт – даже по отношению не к Украине, а к американскому политическому классу.
-Многие эксперты сравнивают умиротворение Гитлера в 30-ые года прошлого века с нынешним умиротворением Путина. И предсказывают, что ошибка Европы может привести к таким же трагическим последствиям.
-Мне кажется, что некорректно сравнивать ситуацию вообще. Дело в том, что «авторы» мюнхенского сговора четко знали и понимали, чего хотят – умиротворить агрессора. Мюнхен – это договоренности в обмен на обещания; пусть эти обещания Гитлер так и не выполнил, в Мюнхене тогда этого знать не могли.
Как и сейчас никто не знает – будет ли Россия выполнять свои обещания, будут «ЛНР» и «ДНР» исполнять приказы из Москвы или не будут. Мне кажется упрощенным восприятие этих структур как полностью марионеточное. Не столкнулись ли мы с ситуацией, когда хвост крутит собакой: у руководства «ЛНР» и «ДНР» и полевых командиров тоже есть свои интересы. В последнее время появилась информация, что многие записываются в ополчение из-за отсутствия работы. Такая же ситуация сложилась в свое время в Абхазии, когда люди шли воевать с «проклятыми грузинами», потому нечего было есть. На Донбассе возможна аналогичная ситуация, когда люди пойдут воевать с «проклятыми укропами», потому что кушать что-то надо.
Появляются местные интересы, местные группы влияния, которые – не факт! – что подконтрольны. Некоторых полевых командиров отзывали, некоторых защищали – Кремль пытался взять под контроль ситуацию. Но удастся ли России создать управляемую ситуацию на Донбассе?
-Бытует мнение, что Путин воюет не против Украины, а добивается возвращения ялтинско-потсдамской системы международных отношений, к которой приложил руку и Сталин. Путин мнит себя вторым Сталиным?
-Вопрос сформулирован явно некорректно. До Крыма ялтинско-потсдамская, ялтинско-потсдамско-хельсинская (конференция формально называлась Крымской, а не Ялтинской) система, система нерушимости границ существовала. События в Косово расшатали эту систему; если после Крымской конференции стул был на четырех ножках, то в Косово одну ножку подпилили, но на нем худо-бедно можно было сидеть. После Крыма стул стал о двух ножках и одной подпиленной – сидеть на нем уже нельзя. Путин не добивается возвращения этой системы, что странно: ялтинско-потсдамская система России выгодна. Основой этой системы является Совет безопасности ООН, в котором Россия обладает правом вето; разрушение этой системы приведет к созданию новой. Может ли Россия рассчитывать на сохранение своего места в новой переформатированной системе – большой вопрос. Россия сегодня не настолько сильна, как Советская армия, которая в 1944 году наступала по всей Европе.
Что касается второй части вопрос, то я не телепат, не могу заглянуть в мозги Путину. Не думаю, что здесь дело в Путине, здесь дело в России, или в русской цивилизации, оказавшейся в очевидном кризисе, и которую необходимо наполнить цивилизационным содержанием. Его можно приобрести двумя путями.
Модернизация всегда происходила в русской истории сверху – как при Петре Первом (мы стрижем бороды, мы носим европейскую одежду, мы реформируем армию, строим флот, империю, создаем столицу Санкт-Петербург) и Иосифе Сталине (Советский Союз – мощное государство рабочих крестьян). При модернизации было наполнение, оценивать которое мы не станем.
А что такое Россия, что такое «русский мир»? Этот вопрос я обожаю задавать его адептам: вы превратили в радиоактивный пепел всех пендосов, выжгли напалмом все гейропу, завоевали Беларусь, Украину, Казахстан… А что дальше? На этот вопрос мне никто до сих пор не ответил, потому что позитивного содержания нет. Есть негативное содержание: мы не Европа, мы не Америка, мы не Азия. Так кто же вы?
Отказавшись от модернизации, русская цивилизация пошла путем наименьшего сопротивления – поиском врага и собиранием земель. Но это не содержание, это имитация содержания. Все понимают, что такое американская мечта, что такое Европа, Китай или что представляет собой исламский мир. А вот что содержится в русской цивилизации?
-Насколько глубоко увязла в «русском мире» Беларусь?
-Беларусь не имеет четкого содержания, и в этом мы схожи с Россией. Когда я говорю «мы», я не имею в виду тех, кто против Лукашенко и кто за Лукашенко. Сторонники Лукашенко, какие бы они ни были, имеют содержание; у противников Лукашенко тоже есть содержание; но это совершенно разные содержания. Сейчас впервые за последние 2о лет мы получили идею, на основе которой могут сойтись бело-красно-белая и красно-зеленая части нашего расколотого общества: независимость, территориальная целостность и суверенитет Республики Беларусь. Вне зависимости, поддерживают они Лукашенко или выступают против него. Общих ценностей у оппозиции и сторонников Лукашенко почти нет. А независимость присутствовала всегда, просто только сейчас она актуализировалась.
Беларусь, как и Украина 20 лет назад, – страна на границе двух цивилизаций: западной и православной (по Хантингтону), или русской цивилизации, как некоторые предпочитают говорить. И раздел, который возник, не случаен.
И то, что в 94-м году люди голосовали за Лукашенко, а значительная часть поддерживает его до сих пор, – тоже не случайно. Дело не в Лукашенко, дело в востребованности идей, которые воспринимаются социумом, культурой, народом.
В течении последних 20 лет происходит медленный-медленный дрейф в сторону европейски ориентированной Беларуси, но не окончательный. За 20 лет произошло переформатирование красно-зеленой Беларуси: красно-зеленая Беларусь образца 94-го года – назад, в Советский Союз, или объединение с Россией уже завтра, а сегодняшняя Беларусь – это уже независимая страна, суверенитет, территориальная целостность.
Беларусь сегодня является одним из углов треугольника «Минск-Киев-Москва». И цивилизационный выбор Беларуси зависит от всех сторон: и от красно-зеленых, и от бело-красно-белой части беларусского социума, политического класса и общества.