Смягчение риторики Москвы и телефонные беседы Обама-Медведев – ни тенденция, ни перемены. Отказаться от того, что никогда реально не планировал делать – несложно. Скорее, наоборот, – очень выгодно. Это своеобразное укрепление переговорной мощи по формуле «я – тебе, ты – мне». Россия любит время от времени «выпустить» в международное дипломатическое пространство какую-нибудь инициативу, прикрытую риторикой «укрепления взаимодоверия», а затем наблюдать за реакцией.
История с ракетами «Искандер» – один из примеров. Вместе с ним можно вспомнить предложение Москвы совместно с НАТО обеспечивать безопасность воздушного пространства Балтийских стран, заменить доллар рублем на мировом нефтяном рынке, создать газовую картель и т.п. Поэтому очевидно, то, что мы наблюдаем сегодня, – не «уступки» России, а просто новая геополитическая игра, предложенная Россией. Что хочет Россия в обмен за «отказ» от этих планов и предложений? И что мы выиграем, «прагматично» взглянув на эти и похожие предложения России?
Очевидно, что, «идя на уступки», Россия надеется не потерять своего мирового и регионального влияния. Россия добивается признания – желает одновременно быть важнейшим партнером и конкурентом США. Однако, хотя Россия явно сильнее, чем 10-15 лет назад, ее «звездный час» уже миновал. Прежде всего, после отклонения предложения Дж.Буша подключиться к «войне с терроризмом». И сегодня – после падения цен на нефть. Это очевидно продемонстрировала новая администрация США – первый приказ президента был об освобождении узников Гуантанамо, первое интервью – арабскому телеканалу, вице-президент Х.Клинтон свой первый визит запланировала в Японию.
«Мозговые центры» США первым делом проектируют стратегическое партнерство с Китаем или Индией. С этими странами, а не с Кремлем, в будущем может делиться глобальное влияние. Само собой, понятно, что рано или поздно будет уделено внимание и отношениям с Россией. Но они, наверное, не будут напоминать отношения двух супердержав.
Хотя отношения с Россией не являются приоритетом для новой администрации США, Вашингтону, несомненно, известны условия сближения, которые ставит Москва. Главное условие – признание за Москвой права распространять свое влияние на «ближнее зарубежье». Иначе говоря, Кремль хочет, чтобы Вашингтон отказался от оказания прямой помощи Украине, Грузии и Молдове, стремящимся к более тесному сотрудничеству с Западом.
Уже не говоря о расширении влияния Запада в Беларуси, импорте энергетических ресурсов из Азербайджана и размещении военных бах в странах Центральной Азии. Москва хотела бы, чтобы новый президент был более критичным в отношении Балтийских стран, например, когда речь идет о правах национальных меньшинств. Россия желает, чтобы США признали ее как одного из «арбитров» системы европейской безопасности. Иными словами, Москва, стремясь к сближению с США, хочет продиктовать свои условия. Приемлемо ли для нас это требование?
Предлагая придерживаться «более прагматичной» линии отношений с Россией, не стоит забывать, что прагматизм – это понятие, требующее конкретного содержания. Особенно, когда речь идет об отношениях с Россией. Хорошо, если под «прагматизмом» понимается поиск новых, более эффективных инструментов и аргументов в отношениях с Россией.
На самом деле, требованиями возместить ущерб от оккупации, возобновить поставки нефти по нефтепроводу «Дружба» и угрозами пересмотреть условия транзита в Калининградскую область, наверное, добьемся немногого. Но это не значит, что мы должны одобрять все инициативы стран ЕС и НАТО в отношении России без исключения, не поддерживать страны Восточного партнерства, которые ищут противовес российскому влиянию. Если, предположим, сегодня Запад отвернется от нынешнего политического лидера Грузии ( со всеми его недостатками), это будет означать не что иное, как начало «эффекта домино» в регионе – перед Россией откроется «окно возможностей» для перекройки геополитической карты региона.
Цель Балтийских стран – не «раствориться» в европейских структурах, а заставить Брюссель и Вашингтон, а также Москву «услышать» и учитывать наши интересы. Тем более, что имеются в виду жизненно необходимые интересы – гарантирующие независимость, экономическую, военную, информационную и др. виды безопасности государства. Все это значит, что во имя «прагматизма» мы не должны примиряться с «неизбежной» экономической, военной и культурной экспансией и ее последствиями.
Продвигаясь по этому пути, столкнемся с дилеммой – где провести разделительную линию? Как установить минимум политических и экономических уступок России, который позволит «нормализовать» двусторонние литовско-российские отношения, не пересекая «красные линии» национальной безопасности Литвы? Другой вопрос, насколько Россия готова принять уступки с нашей стороны, и принесет ли нам такая политика уступок реальную выгоду? Только тогда, когда сторонники «прагматичной» политики ответят на эти вопросы, дебаты о внешней политике Литвы действительно перейдут на более высокий уровень.
