Долгое время Стенгел работал исполнительным редактором журнала Times. Под его руководством в 2008 году журнал объявил Владимира Путина человеком года. "Я много раз думал об этом интервью. В нем Путин сообщил о многом, что, в конце концов, исполнилось. Например, он сказал свою знаменитую фразу, что развал Советского Союза была самой большой трагедией 20 века", - сказал собеседник.
- Какие уроки демократический мир извлек из российской агрессии, если вообще усвоил?
- Мы должны быть осторожны. В Крыму мы видели, как были нарушены все принципы территориальной целостности, на которые нации опирались со времен Второй мировой войны. Мы должны наблюдать, чтобы это не произошло в других местах, а также восстановить права жителей Восточной Украины и Крыма.
- Вы согласны с тем, что растущая антидемократическая мощь Кремля бросила вызов роли США, как мирового полицейского? Смогут ли США ответить на этот вызов – ведь они должны решать и другие проблемы, например, на Ближнем Востоке?
- Все же, ценности, которые надо защищать, везде те же самые – и на Украине, и на Ближнем Востоке: верховенство закона, свободная воля людей, демократия, право выборов. Они общие для большей части обществ. Проснувшиеся после аннексии Крыма люди понимают, что это универсальные ценности. И неправда, что США – это полицейский, мы являемся частью этой системы коллективных ценностей, которую надо сохранять.
Понятие мирового полицейского уже отжило. Например, мой начальник (госсекретарь США Джон Керри – DELFI) утверждает, что люди хотят, чтобы США больше принимали участие в мировых делах, и огорчаются, если мы этого не делаем. Но ведь мы не можем постоянно шагать впереди каждого парада, и в случае инцидентов мы создаем коалиции с единомышленниками – странами-партнерами и союзниками. Это я делаю и во время этой поездки.
- 9 мая Путин критиковал попытку США якобы доминировать на мировой сцене. Чего добивается Путин такими заявлениями? Как на них реагирует руководство США?
- Я считаю, что он в определенном смысле пытается морально сравнить свои взгляды со взглядами США и Запада, но ведь все понимают, что, если говорить о действиях России в Украине, знак равенства здесь ставить нельзя. Они не соблюдают никакие ценности, которыми руководствуется послевоенное общество. Вот и сплачиваем своих партнеров и друзей против людей, которые пытаются разрушить эти ценности.
- Есть опасения, что сепаратисты, конечно, при помощи России, возобновят военные действия на Украине. Какой ваш прогноз?
- У меня нет хрустального шара, но для нас главное, чтобы Россия соблюдала Минские соглашения – пока они этого не сделали, но мы надеемся, что сделают. Об этом на прошлой неделе с Путиным беседовал Керри.
- Если Москва осуществит Минские соглашения, большая вероятность, что санкции ЕС не будут продлены. А как насчет санкций США?
- Нам очень важно, чтобы Россия соблюдала Минские соглашения, и мы судим о России не по ее словам, а по делам. Когда они выполнят эти соглашения, тогда мы сможем поговорить о санкциях.
- Но если конфликт в Украине снова разгорится, обсуждается, должен ли Запад отправить в Украину летальное оружие. Что вы об этом думаете?
- Мы ничего не исключаем, все же, единственное решение для Украины – политическое, а не военное. Мы будем стремиться к тому, чтобы Россия соблюдала Минские соглашения и использовала бы свое влияние для того, чтобы воздействовать на сепаратистов на востоке Украины.
- Даже если агрессия на Украине закончится, чего мы можем ожидать от России в ближайшие пять лет? Какую внешнюю политику? До этого мы видели войны в Чечне, видели события в Грузии, а сейчас – в Украине…
- Во внешней политике России есть определенная последовательность. Но мы надеемся, что уроки Крыма Россия усвоит, и поймет, что не может нарушать территориальную целостность суверенного государства, что не может изменить внешнюю политику других стран, что будут последствия – санкции, которые нанесут ущерб экономике России. И что в будущем их внешняя политика должна быть другой.
- Но хотелось бы возразить: вокруг своей территории она создает замороженные конфликты, не позволяя соседним странам присоединяться к западным союзам – таким, как ЕС и НАТО. И можно сказать, что она уже достигла своих целей…
- Все же, мы верим, что россияне поймут, что для их страны экономически более выгодно торговать с ЕС, а не создавать замороженные конфликты.
- Я боюсь, что российское правительство не слишком заботится о благосостоянии своих людей, но хотела бы спросить о НАТО: какие вызовы перед этой организацией появились после российской агрессии на Украине, и может ли НАТО быстро на них реагировать?
- Думаю, что НАТО реагировал быстро и решительно и способен быстро приспособиться к изменяющейся ситуации. Мы никогда не оспариваем действенность помощи НАТО странам этого региона в соответствии с 5-й статьей. Ваши соотечественники просят большей военной помощи США. От моих коллег мне известно, что США рассматривает такую возможность. Хоть я и не из Министерства обороны, все же могу сказать: мы хотим, чтобы люди в Литве и в этом регионе почувствовали, что НАТО и США будут твердо поддерживать исповедуемые всеми нами ценности.
- И все же, беспокойство вызывает, как 5-я статья будет применяться в случае гибридной войны.
- Не только гибридной, но и кибернетической, и другой. Об этом сейчас немало думают и говорят.
- Вы недавно писали, что "контролируемые властью СМИ, которыми манипулируют, в последнее время стали нормой, а не исключением. Свободный поток информации - это враг тирании". Мы наблюдаем огромный поток кремлевской пропаганды в Литве и даже в странах Запада. Как вы считаете, достаточно ли серьезно ЕС и США оценивают угрозу дезинформации?
- Большую часть жизни я работал журналистом, мне всегда казалось, что новые технологии, интернет, социальные сети - отличные инструменты журналистики и демократии. Сейчас, к сожалению, мы видим, что многие эти инструменты используют враги демократии и просто враги. И все же США верит, что наилучшее противоядие против оплачиваемой правительствами пропаганды - это больше журналистики, больше мнений, больше правды, не цензура или иная версия пропаганды. И, мне кажется, люди в Литве это понимают: они мобилизуются, однако надо еще много сделать. Между тем я боюсь, что американцы не совсем понимают каков уровень дезинформации России против США: мы несколько изолированы, ограничены от этого. Но, я уверен, что если бы американцы увидели бы, что российские СМИ пишут о США и их демократии, то очень возмутились бы. И все же наибольшую угрозу эта пропаганда представляет не для нас, а для вашего региона, поэтому я должен помочь осознать это самим американцам: какие угрозы есть в мире, они о них даже не задумываются.
- Литва временно запретила ретрансляцию одного из прокремлевских телеканалов. Одобряете ли вы такие меры? Если нет - что посоветовали бы таким небольшим, находящимся рядом с Россией странам для борьбы с пропагандой, отравляющей их граждан?
- Американцы очень уважают свободу слова и чураются любой цензуры. Мы верим, что наилучший способ борьбы с несправедливой информацией - это предоставление больше справедливой информации. Поэтому мы бы поддерживали голоса, которые могли бы отразить пропаганду. И все же бывают разные обстоятельства, а страны сами должны принимать решения.
- Есть ли у вас для себя же ответ на вопрос, как бороться с пропагандой?
- Больше журналистики, больше журналистских расследований о коррупции и самой машине пропаганды. Тут могло бы помочь наше правительство, помогая раскрывать ложные факты.
- Вы были редактором Times, когда журнал объявил В.Путина человеком года в 2008 г. Как такое решение вы оцениваете с сегодняшней перспективы?
- Мы также тогда напечатали интервью, в котором В.Путин сказал много такого, что в будущем сбылось. Я много думал об этом интервью. Скажем, тогда он произнес свою известную фразу о том, что развал СССР был самой большой трагедией ХХ в. И все же человеком года мы тогда выбрали лицо, которое доминировало в новостях на протяжении всего года – неважно, в хорошем или в плохом смысле. Times дважды выбирал человеком года Сталина и один раз - Гитлера. Это не награда, это признание, что человек был влиятельным в новостях.
- Спасибо за беседу.
