На этой же неделе в список санкций в отношении России включили еще 15 человек и 18 субъектов. Среди них главы Федеральной службы безопасности Александр Бортников и Службы внешней разведки России Михаил Фрадков, лидер Чеченской республики Рамзан Кадыров.
Министр иностранных дел Линас Линкявичюс был гостем передачи ЛРТ "Неделя".
- У вас есть надежда, что ЕС удастся договориться не только по списку лиц и учреждений, но и в более широком смысле?
- У меня есть такая надежда, поскольку, если и были скептики, которые полагали, что у нас не получится быстро подготовить список лиц, то этот список уже есть. И также ЕК очень быстро, за два дня, представила нам предложения по поводу сфер, о которых вы упомянули.
Это тоже определенный прорыв, поскольку долгое время было очень сложно разговаривать о таких сферах как оборона, хотя мы повторяли, что нелогично называть происходящее агрессией и продолжать дальше торговать оружием с агрессором. Но это крупные контракты, большие деньги, есть разные аргументы.
Мы также говорили, что можно понять, экономически обосновать то, что происходит, но мы не можем понять этого по-человечески. Этот шок, который произошел после того, как был сбит самолет, все это, эти эмоции нашли отражение и в дискуссиях, поэтому с осмелюсь утверждать, что произошел определенный прорыв.
- Что вы полагаете о том, что предлагает Михаил Саакашвили (прекратить покупать нефть по нефтепроводу "Дружба", запретить поставку технологий для российского газового и нефтяного секторов, прекратить военное сотрудничество, заморозить валютные запасы России)? Идет ли в этих санкциях об этом речь?
- Да, речь идет и об этом, например, если говорить о технологиях, самых чувствительных технологиях в сфере энергетики. Об этом мы и говорим. Та же сфера обороны. Только этот третий этап - это экономические санкции, он очень тонкий, и наши люди это понимают, мы не можем применять их автоматически, так как надо оценить, какой ущерб будет для нас самих, так как у санкций два конца.
И будет переход к определенным секторам. Например, финансовый сектор, это очень актуально – и ссуды, и долгосрочные инвестиции. А благодаря этим мерам, которые мы принимаем, из России уходит капитал, уходят инвестиции, у банков очень много проблем.
– Идет ли речь о военном сотрудничестве, потому что передача Mistral, пусть всего одного, но поведение Франции кажется непростительным и неоправданным?
– В очень неблагодарной ситуации оказалась Франция. Я в некотором смысле им сочувствую, так как они, наверное, и сами понимают, что ситуация не очень хорошая. В конце концов, один из этих кораблей называется «Севастополь». Это тоже очень символично. Нам тоже непонятно такое. Конечно, я повторяю еще раз – это контракты на миллиарды, рабочие места и другое.
Да, это понятно, но морально – все меньше и меньше. И, как вы видите, уже приходят комментарии из таких стран, которые оценивали… или закрывали глаза на это. Из Германии – похожие комментарии, чего раньше не было.
- А почему тогда США решились, ведь сейчас их санкции уже касаются сфер финансов, обороны и энергетики России, крупнейших банков, оборонной промышленности?
– Они действуют последовательно. И им проще в том смысле, что, принимая решение, не надо согласовывать с 28 субъектами, как в нашем случае, и все происходит быстрее. У них очень ясная, последовательная позиция. И я приветствую это лидерство, так как оно заставляет подтянуться и нас. То, что они что-то делают больше, применяют более целенаправленные меры, заставляет и нас подтянуться, потому что без лидерства было бы труднее раскачаться.
– Кто в ЕС больше всего тормозит, с кем труднее договориться?
– Ну, я не буду их перечислять. Бывает всякое, но это те, кто больше связан интересами.
– Писали, что с финнами возникают проблемы. Это правда?
– Вы много читаете.
– На этой неделе президент сказала, что и Литва собирается объявить какие-то национальные санкции, и что МИД о них дискутирует, возможно, готовит их. Пожалуйста, прокомментируйте, что это за санкции?
– Сейчас едет этот общий поезд, но мы, наверное, выразим определенную солидарность со своими соседями.
– Вы имеете в виду, с латышами?
– Допустим, с латышами в этом случае.
– Если мы говорим о списке, то латыши конкретно объявили нежелательными трех человек, а наши санкции тоже ограничатся списком нежелательных лиц, или охватят что-то больше?
– Нет, в этом случае мы говорим о списке.
– Это будут только конкретные лица или предприятия тоже?
– Мы говорим только о лицах, но в будущем возможно все.
– Когда они будут объявлены? На следующей неделе мы уже будем знать?
– Думаю, да.
– А те трое, которых объявили латыши, могут быть в нашем списке?
– Не исключаю такой вариант.
– Господин министр, я хотел бы услышать ваше мнение о Единой лиге ВТБ, где соревновались несколько литовских клубов. Как вам это показалось на фоне этих событий, когда президент лиги – глава администрации Путина, а клубы Польши и Украины уходят?
- Да, кое-что выглядит довольно странно. И клубы, решая свою стратегию, планируя свои финансы, все взвешивают, но я очень надеюсь, что они обратят внимание и на этот общий контекст. Конечно, они будут решать сами, но я повторяю, они все равно не в космосе. Они в Литве, а Литва – в Европе, где проходят разные процессы. Это следует учитывать.
– И последний ваш визит. Вы фактически прямо из Беларуси приехали в нашу студию. Почему этот визит сейчас? Связано ли это с тем, что Лукашенко не говорит так, как говорит Кремль, он не признает аннексию Крыма, говорит, что готов сотрудничать с новым президентом Украины?
– Связано и с этим. Я им сказал прямо, что мы очень позитивно оцениваем тот факт, что они не признают оккупацию Южной Осетии, Абхазии, Крыма. Мы позитивно оцениваем и то, что они не бросаются автоматически выполнять те экономические ограничительные меры, что в Таможенном Союзе происходит по инициативе России. Мы это расцениваем как их последовательную индивидуальную позицию.
Они усматривают и свои интересы. Представьте себе, что кто-то (мы знаем, кто) задумал перекроить карту Европы по местам проживания национальных общин. Это трагедия не только для Европы, но и для Африки, Ближнего Востока… Но если посмотреть на русскоязычных, проживающих в той же Беларуси, то я не знаю, как надо чертить эти границы. Возможно, думают и об этом.
У всех есть свои интересы. Но главное – это суверенитет страны, территориальная целостность. Здесь мы ладим со многими разными режимами, строями или взглядами. Это многим дорого, и мы должны это сохранить, потому что то, что сейчас происходит – неуважение к таким вещам.
– Господин министр, спасибо за комментарии, и хорошего отпуска.
