Пацявичюс также уверен, что родоначальником многих исследований в области культурной коммуникации, истории письменности, книжной культуры, которые опираются на наследиe Великого Княжества Литовского, был именно Лев Владимиров.
В ноябре в Вильнюсе прошла международная научная конференция «Возвращенное прошлое: феномен профессора Льва Владимирова и распространения его идей».
Конференция была посвящена 100-летию со дня рождения выдающегося библиотечного деятеля Литвы Льва Владимирова (1912–1999), его трудам и их влиянию на развитие библиотековедения и информационных наук. Владимиров − автор работ по истории культуры, теории книговедения, информoлогии, истории книги и библиотек. Его главный труд «Всеобщая история книги» рассматривает эволюцию письма и книжного дела с древности до начала XVIII в.
Помимо этого, Лев Владимиров является инициатором возвращения в Литву вывезенных ранее книжных собраний. Участие в конференции приняли ученые, общественные и культурные деятели Литвы и ряда зарубежных стран, а её председателем оргкомитета выступил профессор Арвидас Пацявичюс, который в интервью DELFI подчеркнул, что Льву Владимирову удалось достигнуть столь многого, благодаря тому, что у него было «особенное, возможно, врожденное понимание истории Литвы и ее культурного наследия».
- Уважаемый профессор, конференция в Вильнюсе прошла под названием «Феномен Льва Владимирова», поэтому первый вопрос – в чем же собственно заключается феномен Льва Владимирова?
- Заслуги профессора Льва Владимирова, многолетнего директора библиотеки Вильнюсского университета в деле сохранения и возвращении печатного и рукописного наследия, а также музейных ценностей в Литву огромные. Так, в 1948 году он стал директором библиотеки ВУ, а углубившись в ее историю, истоки комплектации фондов, понял, что руководит учреждением, у которого нет культурной памяти – то есть тех собраний книг и других коллекций, которые веками создавались академическим сообществом и щедрыми меценатами.
Так родился хорошо продуманный план, благодаря которому в советское время, с использованием политических, административных, научных рычагов, в Литву, которая в те времена именовалась Литовской ССР, удалось привезти почти 19 000 единиц старинных изданий,принадлежавших библиотекe Вильнюсского университета. В основном это книги, вывезенные в 40-50 года XIX века, а также в 1915 году.
Феномен Льва Владимирова многогранен. По моему убеждению, ему удалось столь многого достичь, потому что у него было особенное, возможно, врожденное понимание истории Литвы и ее культурного наследия. О феномене можно сказать и словами, которые легли в аннотацию к конференции: «Профессор, который сумел в многослойной книжной культуре Литвы выявить литовские бриллианты, не терявшийся в многоязычных лабиринтах cтарого литовского общества, отмеченного полиидентичностью, до сих пор для нас остается эталоном толерантности и широкого, сбалансированного взгляда на прошлое во имя будущего».
Другими словами, на культурноe наследие он смотрел как настоящий гражданин Европейского Союза, а вместе с тем и как патриот Литвы. Думаю, что феномен Владимирова скрывается и в генах, и в окружении его смешанной в этнокультурном плане семьи, в университетском окружении межвоенной Литвы, толерантном в отношении различных идей, и в советской реальности, отмеченной Второй мировой войной и ее результатами…
- Владимиров стал инициатором возвращения в Литву вывезенных ранее книжных собраний, с какими трудностями он столкнулся, взявшись, можно сказать, за дело своей жизни?
С другой стороны, Владимиров столкнулся с руководством библиотек, которое трактовало эту акцию как «отнятие», сопротивлялось. По их мнению, претензии на давно вывезенные, ставшие интегральной частью библиотечных фондов, ценности означали присвоение, большие потери. Глава любой библиотеки себя бы повел так же…
Другим барьером было то, что тяжело было пробить советскую номенклатуру, которая хотела эти богатства держать поближе к себе, в центральных «губерниях», особенно в Москве.
-Не подвергался ли ученый за свою пробивную активность преследованиям?
- Вряд ли тут уместно говорить о преследованиях. Наоборот. Это он «преследовал» советскую верхушку своими просьбами, даже жалобами, не давая покоя и постоянно поднимая неудобные вопросы о том, когда же, наконец, победит историческая справедливость и старинные коллекции вернутся в Литву.
Интересно, что со временем Владимирова начали панически бояться, особенно в библиотечных фондах. Ведь он мгновенно мог определить, какая книга принадлежала ВУ или даже королевской библиотеке Сигизмуда Августа лишь по ее корешку. Вряд ли можно назвать «преследованием» и то, что Владимиров добился высот в карьере – занимал высокий директорский пост в библиотеке ООН, причем два срока полномочий – с 1964 по 1970 гг.
- Из каких городов бывшего СССР в Литву вернулось наибольшее число изданий и какое из них можно рискнуть назвать самым ценным?
Но должен сказать, что большинство уникальных печатных изданий и рукописей мы не только не вернули, но даже и не знаем, где они сейчас находятся. Нaпомню, что в библиотеке ВУ перед закрытием в 1832 году насчитывалось oкoло 60 000 томoв. Недавно пришлось изучать каталог библиотеки Римско-Католической Духовной академии, хранящийся в Историческом архиве Санкт-Петербурга. Эта Академия в 1842 г. была перенесена из Вильнюса в Санкт-Петербург, унаследовала фонды библиотеки ВУ. Oцифровaнный вариант вышеупомянутого каталога очень помог бы в поиске и регистрации утерянных ценностей. Ведь вернуть физически их сейчас никто особо не спешит.
Что касается уникальных возвращенных изданий, то это, без сомнения, книги на литовском языке. Их oтдали в качестве компенсации за издания, которыx вернуть не захотели, или обменяли. Так что с давним Вильнюсским университетом и его библиотекой они мало связаны.
Это первая печатная книга на литовском языке – «Катехизис» Мартинаса Мажвидаса, вышедший в Кёнигсберге (ныне Калининград) в 1547 году, ее обменяли c библиотекой им. М. Горького в Одессе на атлас Абрахама Ортелия 1570 года «Зрелище шара земного» и «Статут Великого Княжества Литовского» 1588 г. Известно о существовании всего двух экземпляров «Катехизиса» Мажвидаса. Другой хранится в Торуньском университете им. Николая Коперника. Еще один уникальный экземпляр – это единственный известный экземпляр«Катехизиса» (Вильнюс, 1595), подготовленный Микалоюсом Даукшой. Его вернула Государственная ленинская библиотека СССР.
А вообще из всей этой возвращённой коллекции, названной BAV (Bibliotheca Academiae Vilnensis) выделить самое уникальное издание непросто, ведь у каждого из нас свои критерии в системе ценностей. Если ориентироваться на элитную культуру, наследие вельмож, то важны книги из собраний, которые были хорошо изучены в последнее время – например, Сапег, представитель которых Казимир Лев собранную коллекцию книг в 1655 г. подарил Вильнюсскому университету и основал факультет права.
Например, из Киева вернулись aж 222 томa этой коллекции. Книги, украшенныe суперэкслибрисами с гербами рода Сапег, имеют ценность как единое целое. Вообще же должен сказать, что все возвращенные книги уникальны, особенно с учетом их происхождения, истории бытования и чтения.
- Насколько мне известно, в Литву вернулись и три книги великого князя литовского и польского короля Сигизмунда Августа…
С другой стороны, немалое число книг из коллекции Сигизмунда Августа были вывезены в 1832 году после того, как университет был закрыт, об этом говорит и вышеупомянутая коллекция из более чем 60 томов в библиотеке Академии наук в Санкт-Петербурге. Следует помнить, что книги из королевской коллекции разлетелись по всему миру – например, они есть и в Швеции, и в Германии, и даже в Румынии.
Привезенные из Ленинграда книги Сигизмунда Августа отличаются стильным переплетом в духе Ренессанса, выполнены они вильнюсскими мастерами. Вообще каждая такая книга – памятник культуры.
-Необходимо подчеркнуть и то, что Лев Владимиров уделял достаточно много внимания изучению собственно эпохи Великого княжества Литовского…
-Да, Лев Владимиров изучение истории и книжной культуры ВКЛ поднял на международный уровень, а в фундаментальной «Истории книги» предложил новую, интегральную модель анализа письменности многоязычного общества. Смело можно сказать, что исследования Владимирова, направленные на изучение книг ВКЛ, важны и для наших дней. Они достоверно показывают, что культурное наследие этой эпохи неразделимо, что изучать его мы можем, только объединив «армии» исследователей исторических народов ВКЛ – литовцев, белорусов, латышей, поляков, украинцев, евреев и т.д.
В любом случае историю книги сложно представить без участия других наук. Более того, на историю ВКЛ Владимиров смотрел, видя проблемы XIX и XX вв., понимая и прогнозируя тенденции развития науки, порой неблагоприятные в советской реальности. Родоначальником многих исследований по культурной коммуникации, истории письменности, устной и письменной культуры, которые опираются на наследиe ВКЛ, был как раз Владимиров.
- Какие личные открытия вы сделали на организованной вами конференции?
- Главное открытие – это то, что идеи Владимирова живы и живительны, а его научное наследие до сих пор исследуется и оценивается не только в Литве, но и в Латвии, Беларуси, Украине, Германии и других странах ближнего и дальнего зарубежья.
Радует и то, что у нас есть академическая молодежь, которая занимается проблематикой информации и коммуникации культуры, оцифровкой, развивает теории информационного общества, начатые также Владимировым. Он был футурологом. Предсказывал будущее книги и библиотек. Он является продолжателем дел канадца Маршалла Маклуэна и развивал концептуальные исследования идеи медиа как продолжателя человека в глобальной деревнe, где хватило бы места и книгам, и компьютерам.
Поражает также его умение даже в самых неблагоприятных условиях сворачивать горы. Этому отчасти помогли и партийный билет, и русская фамилия, и даже опыт работы в плановом комитете – как говорится, достойная цель оправдывает все средства.
- Спасибо за беседу.
