– Господин Маяускас, вас обвиняют в том, за что в УК нет статьи. Но в любом случае вас обвиняют в неподобающем поведении – попытке принудить к сексуальным отношениям совершеннолетнюю школьницу, для которой вы были промером молодого политика, авторитетом. Девушка утверждает, что вы ее и не только ее приглашали в бары и пытались споить, чтобы потом использовать.
– Это очень серьезные обвинения. Это абсурд и неправда. Я хочу подчеркнуть, что мы должны прислушиваться к каждому обращению, переживанию мужчины или женщины. Любая оценка заставит людей молчать. Мне все это движение #metoo кажется очень важным. Оно призывает считать насилие ненормальным, не мириться с ним.
– Мы сейчас говорим не о движении #metoo, а конкретно об обвинениях в ваш адрес. Я уверен, что девушке непросто было рассказать об этом. Верю, что журналисты максимально проверили информацию. Девушка говорит, что есть еще как минимум 4 девушки, которые могут подтвердить ее слова.
– Еще раз хочу сказать – очень важно, чтобы они говорили. Я побуждаю людей к этому. Этот случай я не буду оценивать. Ни сегодня, ни завтра.
– Давайте вспомним конкретные моменты. Вы в то время были советником премьер-министра?
– Речь идет о том, что якобы было 5 лет назад – тогда я не был советником.
– Каким образом вы могли общаться с членами парламента школьников?
– Не знаю, у меня это вызывает вопрос.
– Вы общались с молодежью?
– Я постоянно общался с молодежью. Мне 36 лет, я уже 10 лет являюсь общественным деятелем, постоянно побуждаю молодежь интересоваться жизнью общества, учреждаю различные организации.
– Вы ходили в бары.
– Конечно, да.
– И со школьниками? С совершеннолетними. Тогда алкоголь еще можно было употреблять с 18 лет.
– Да, я был в баре с совершеннолетними школьниками.
– Правду ли говорит девушка, что вы пили много алкоголя, чтобы потом напоить девушек и воспользоваться их беспомощностью?
– Это неправда.
– Сколько раз вы ходили в бары со школьниками?
– Был один или два таких случая. Если я нахожусь со школьниками в баре, значит, это какое-то мероприятие, которое там проходит. Слова будто я туда ходил, чтобы напиться и чтобы напились другие – неправда. Мне сегодня сложно это переживать.
– Почему вы решили все отрицать?
– Потому что я в это искренне верю и знаю, что это так.
– Правда ли, что вы кое-кому из соратников сказали, что этот случай может быть реальным?
– Нет.
– Вы не говорили об этом никому из коллег?
– Нет, никому.
– Бывала ли у вас дома какая-либо из школьниц?
– Да, школьники бывали у меня дома. Но никакого сомнительного поведения не было. Не было такого, чтобы школьница приходила ко мне домой из бара. У меня дома бывает много людей. Я живу в центре города, много лет работал дома. У меня дома осуществляли избирательные кампании, но все происходило официально, профессионально, в дневное время
– Откуда девушка может знать ваш адрес? Так живо рассказать, откуда шла, по каким улицам и т.д.
– Не секрет, что я живу в центре. Как я упоминал – я там и работаю.
– Не очень важно, что 5 лет назад вы не были советником премьер-министра, вы были политиком, куратором школьников, как бы учителем. Можно говорить об определенной субординации, а в таком случае ваше поведение уже можно расценивать как сексуальное домогательство. Что касается свидетельства девушки – вы уверяете, что эта ситуация вам незнакома?
– Ни ситуация, ни этот человек мне незнаком, поскольку, как я уже сказал, такого не было.
– Была ли в то время такая ситуация, когда вы были в Литве, а ваша жена в отъезде?
– Моя семья всегда дома со мной. Иногда жена уезжает в командировку или работает за границей. Тогда я бываю дома с детьми. Вся эта информация мне кажется странной, я не берусь ее оценивать.
– А как понимать слова девушки, якобы вашу цитату: "Можешь сходить в ванную, только потом собери свои волосы, поскольку моей жене это не нравится"? Вы тоже назовете это фантазией?
– Я не берусь оценивать выдумки и фантазии людей. Эти слова - неправда.
– Как вы думаете, что будет дальше? Если вы говорите, что все выдумки, надо обращаться в суд.
– Во-первых, мне очень тяжело уже из-за того, что я должен извиняться перед женой и детьми за то, что им пришлось с этим столкнуться. Дети завтра пойдут в школу, видно их будут спрашивать. Жена пойдет на работу, вопросы будут задавать и ей. Из-за того, что я публичное лицо, такое и происходит. Я из-за этого чувствую вину, извиняюсь. А дальше я не буду заниматься никакими юридическими действиями, иначе мне придется перечеркнуть все работу, проделанную до этого дня, когда побуждал людей говорить.
– Господин Маяускас, но на вопросы надо ответить.
– Я не оставлю их без ответа. Сейчас я здесь, завтра буду и так все время буду там, где надо быть. Вопрос моей репутации сейчас менее важен, чем вся превенция насилия и движение #metoo, которое я поддерживаю. Я не хочу нанести кому-то вред своими действиями и заставлять молчать тех, кто говорит.
