Об этом говорил в интервью DELFI глава Центра социальной антропологии университета им. Витаутаса Великого, профессор Витис Чюбринскас. Он вместе с другими учеными исследовал идентитет проживающих в Чикаго и Лондоне юных эмигрантов, польского меньшинства в Литве, литовского меньшинства в Польше и русских в Висагинасе и Клайпеде.
– На прошедшей в МИД презентации исследования об эмигрантах вы не удивились, что литовцы за границей мало участвуют в общественной жизни – вы отмечаете индивидуализм и уход в частную жизнь. Почему у вас такое впечатление?
– Один работающий строителем литовский эмигрант в Чикаго сказал: «Доишь обе страны, сколько можешь, и живешь. В общем, по максимуму берешь у страны, в которой живешь, а также и у Литвы. Как показало исследование, литовцы за границей не участвуют активно в общественной жизни. Я провел исследование в Чикаго: здесь очень чувствуется, что люди закрываются в своем кругу друзей, знакомых. (…) Там происходит поиск работы, развлечения, там крутится вся жизнь. В этом смысле, у них есть сфера, в которой они находят себя и реализуются. Они даже не считают себя евроамериканцами, а прежде всего – восточными европейцами. Они так и говорят: это американец, а это – свой. Этот свой может быть сербом или кем-то еще из Восточной Европы.
То же – и в Литве. Они часто обращаются к консультантам, общаются с литовскими учреждениями, столько, сколько нужно для того, чтобы привести в порядок пособия, паспорта, свидетельства о рождении и смерти. Они пользуются этим и участвуют в литовской жизни, но не общественной, а личной – у них есть родственники, близкие, свои связи. (…) Иначе говоря, им не нужны ни США, ни Литовская Республика – им нужна Литва как родина, как друзья, как край воспоминаний. Также им нужна и Америка – как среда, в которой можно процветать, зарабатывать и иметь.
– Считаете ли вы это проблемой? Предыдущие поколения вели себя иначе?
– Просто сегодня люди мобильны по-другому. Если раньше ехали с одного континента на другой и там селились, смирялись с тем, что становились людьми этой страны, - то сегодня так говорить мы не можем. Сегодня мы говорим о транснационализме: границы государств не становятся границами для людей. (…) Люди лояльны по-другому. Не так, как раньше, когда, оставив одну страну, люди должны были интегрироваться в другую. Сегодня интеграция, я бы сказал, поверхностная, рациональная, функциональная – столько, сколько нужно. Доминирует подвижность – люди то и дело возвращаются. Есть постоянные поиски себя, поиск лучших вариантов. (…) Но аспект космополитизма сегодня сильный – этого не было в старой эмиграции.
– На ваш взгляд, наблюдая такие тенденции, Литва должна принять меры? А может, времена изменились, и современные люди могут жить между двумя странами?
– С одной стороны, действительно, могут. С другой стороны, можно понять страны, которые хотят иметь свое влияние, иметь в своем ведении граждан. Для этого есть разные схемы, и естественно, что Литва ищет способы, как установить эту связь. Я считаю, что здесь все в порядке. Пример Ирландии показывает, что такие усилия оправдывают себя.
– Отличается ли молодежь в Чикаго и Лондоне?
– В Лондоне доминирует абсолютный индивидуализм, там нет столько кругов, сколько я обнаружил в Чикаго. В Чикаго происходит литовская жизнь, там есть Центр литовцев мира (…), центры, музеи, школы, три газеты, недавно было и телевидение. В Лондоне всего этого нет – там много индивидуализма, люди закрыты в своей жизни, бегут друг от друга.
– Наверное, вы спрашиваете у собеседников, намерены ли они возвращаться?
– Такого вопроса в нашей орбите не было, но люди ожидают его услышать, поэтому тема всплывала. Они отвечают на этот вопрос, объясняя, какими способами они являются литовцами, и как намерены это сохранить. Те, у кого есть дети, планируют учить их литовскому языку, им будет стыдно, если в Литве дети не смогут договориться с дедушками и бабушками. Есть и такие, которые задумываются, почему бы не попробовать в Литве. (…) Наши респонденты – космополиты с корнями. Они знают свою родину, язык и обычаи, ценят это, но это не значит, что они связывают себя со страной.
– У литовцев длительная история эмиграции, с 19 века. А нынешняя эмиграция, пустеющие деревни, сокращающееся количество жителей не кажется вам угрозы?
– У нас не только международная, но и внутренняя миграция. Хороший пример миграции – урбанизация, ее последствия уже сейчас очень ясные. Кажется, что деревни пустели в 1960-1970 г., но с конца 30-ых до 1970 г. из деревни в город переехала половина Литвы. Все происходило очень быстро. Но и сейчас происходят похожие вещи – например, движение из деревень Шилуте в пригороды Лондона. Но также из Шилуте едут и в литовские города. (…) Мобильности в современном мире все больше, число кризисов не уменьшается – посмотрите, сколько миллионов беженцев из Сирии. А есть еще религиозные беженцы, депортации, утечка мозгов. Люди едут за работой, все меньше привязываются к месту (…).
- А что можно сказать о польском меньшинстве в Литве, литовцах в Польше и русских в Литве?
– У этих людей больше местного идентитета, они акцентируют, что они местные. Поляки в Литве не связывают себя с национальным идентитетом Польши. Похожая ситуация и среди литовцев в Пуньске или Сейнах – нет четкого акцента, являются ли они меньшинством в Польше, или просто проживающими в Польше литовцами. Казалось бы, глобализация, транснационализм, литовская молодежь уезжает из Польши, но корнями они остаются (…). Идентитет этих людей такой: границы мигрируют, а я нет. Это можно сказать и о жителях Висагинаса: даже там, где живет лишь второе поколение, они считают себя местными.
– А как с лояльностью к Литве? Этот вопрос особо актуален в нынешнем геополитическом контексте.
– Исследование показало, что они больше всего идентифицируют себя с Европейским Союзом – русскоязычные в Клайпеде и Висагинасе хотят быть европейцами. А лояльность есть к обоим государствам, трудно говорить о пропорциях. Они – граждане Литвы, литовцы, неважно, что с другим происхождением. Настало время перестать употреблять понятие «литовец» в этническом смысле – надо их видеть как жителей Литвы.
– Постоянно поднимается вопрос о двойном гражданстве. Как вы считаете, насколько сейчас это важно для эмигрантов?
– Думаю, что к этому стремятся. Прежде всего, это удобно – можно себя реализовать вдвойне и получить вдвойне. Но каким бы я ни был энтузиастом двойного гражданства, я понимаю страны, не склонные его предоставлять. Например, США его не признает, хотя сквозь пальцы смотрит на гражданство другой страны. (…) Это очень актуально для родившихся не в Литве детей, родители которых хотят, чтобы они не были лишены литовского гражданства.
Во время исследования проводились качественные социальные исследования с молодежью: наблюдения, интервью в их среде. Ученые работали с мигрантами в возрасте 18-35 лет, а также с национальными меньшинствами в Литве и литовцами в Польше.
