По его словам, в межвоенные годы наша страна политически и юридически участвовала в борьбе против нацизма и антисемитизма, поскольку одной из первых начала юридически преследовать нацистов в Клайпедском крае.
– Почему конец Второй мировой войны в Европе и США отмечают 8 мая, а в России – 9 мая?
– Немецкие генералы дважды подписывали документы о капитуляции. Первый раз – 8 мая, до полуночи, когда сдавались западным союзникам. На следующий день Иосиф Сталин заставил их капитулировать во второй раз и подписать документы о капитуляции в присутствии маршала Красной армии Георгия Жукова.
Эти факты показывают две вещи. Во-первых, политическое единство союзников в военное время было хрупким. Их объединяла не идеология, а холодный прагматизм – любой ценой одолеть Третий Рейх. Поскольку в одиночку они не могли одолеть ни гитлеровских генералов, ни всего немецкого народа, находившегося под влиянием расистской идеологии. Коротко говоря, антигитлеровская коалиция была свадьбой не по любви, а по расчету.
Однако то, что сегодня, спустя больше 60 лет со дня окончания ВМВ, западные и восточные союзники по отдельности отмечают победу над нацизмом, это своеобразная дипломатическая победа Третьего Рейха. Надо помнить, что с 1941 до весны 1945 гитлеровские дипломаты делали все, чтобы между Востоком и Западом разгорелся конфликт, чтобы рассорить их, и если Германия не станет победителем, то по крайней мере ей не придется безоговорочно капитулировать.
Все эти дипломатические усилия тогда не дали ощутимых результатов, однако по сути немецкие генералы сознательно капитулировали перед западными союзниками, а не сталинскими генералами, поскольку такая капитуляция казалась им более достойной, благородной и, конечно, безопасной. Капитулировать перед британскими и американскими генералами для нацистов было своеобразной честью, а перед Красной армией, которую нередко оценивали как азиатскую, варварскую и грубую силу – унижением.
Оценивая капитуляцию в 1945 году, можно сказать, что именно тогда и между союзниками и пробежала своеобразная черная кошка. Сталин и Жуков были недовольны, что западные союзники первыми при участии русского военного низкого ранга приняли капитуляцию, не пригласив Жукова, не согласовав символические детали капитуляции.
– Как Вы считаете, что эти даты значат для таких стран, как Литва? У нас считают, что победа принесла советскую оккупацию, поэтому ее не надо праздновать. Что Вы об этом думаете?
– Имея в виду все нацистскую идеологию и практику, я бы сказал, что победа над нацизмом для Литвы и ее народа многое значит. Быть может, больше, чем некоторые наши политики сегодня хотели бы или могли бы себе представить.
Во-первых, я думаю, что Литва начала политическую борьбу с Третьим Рейхом, расистской идеологией нацистов раньше, чем Европа. Уже в начале 1934 года в Литве был принят закон сохранния народа и государства, который призван был обуздать немецкий нацизм. В конце 1934 года правительство начало юридический процесс против нацизма, расистской идеологии. На скамье подсудимых казалось 120 нацистов Клайпедского края и их подобников.
Их не только судили публично, не только провели показательный процесс, я бы сказал провели словно маленький литовский Мюнхен, о котором сейчас говорят неохотно. Они получили реальное наказание – от нескольких месяцев тюрьмы до смертной казни за убийство, которую позже заменили пожизненным заключением и тяжелой каторгой. Правда, под давлением международного сообщества, в первую очередь немецких и британских дипломатов, в 1938 году Литва была вынуждена всех их освободить.
В-третьих, президент Антанас Сметона был гуманистом, в отличие от тогдашних президентов Латвии и Эстонии. Он органически не переносил расизм и нацистскую идеологию, осуждал любые проявления антисемитизма. Насколько мог, старался защищать и опекать евреев. Такая политика Литвы была своеобразным сопротивлением нацизму.
К примеру, осенью 1938 года Сметона отклонил идею некоторых литовских дипломатов, которые считали, что ради сохранения Клайпедского края он должен ехать в Берлин и договариваться с Гитлером. Ответ Сметоны был кратким и категоричным: "С этим идеологическим больным и политическим сумасшедшим я говорить не буду".
– Так Вы считаете, что окончание ВМВ в Европе надо праздновать? В Литве ведь 8 мая – один из многих памятных дней...
– В таком политическом и историческом европейском контексте, я думаю, нынешнее Литовское государство может смело праздновать 8 мая вместе со всей Западной Европой, поскольку его политический вклад в борьбу против нацизма является конкретным, последовательным и ярким.
В Литовской армии того времени, когда ею командовали и генерал Винцас Виткаускас и до него Стасис Раштикис, настроения были антинацистскими, антигитлеровскими. Этого мы также не должны сегодня забывать.
Кроме того, мы осознаем себя как часть Европы, принимаем европейские ценности, объединяющие Европу, поэтому, мне кажется, что 8 мая – одна из таких дат, которые объединяют Европу. Мы, я думаю, также можем многое сказать по этому вопросу, поскольку мы внесли свою лепту в победу всех европейских народов.
8 мая 1945 года – это дата, которую во всей Европе празднуют как победу над нацизмом, гомофобией и антисемитизмом.
– Почему, по Вашему мнению, в Литве возникают разногласия по поводу даты празднования? У нас есть люди, которые хотят праздновать этот день с Россией: некоторые воевали на стороне СССР, другие просто помнят оные времена. Есть ли реальная основа для такого противостояния?
– Причины этого естественные. Это определенные эмоции или отсутствие политической культуры и этики. Не стоит в этом искать что-то рациональное, поскольку большая часть живущих в Литве ветеранов воевала в армии Сталина, они в силу идеологической инертности празднуют победу 9 мая, а не 8 мая.
Думаю, если бы нынешняя Литва смогла должным образом организовать праздник 8 мая, то не осталось бы места для спекуляций и те ветераны, которые сегодня считают, что праздновать надо 9 мая, думаю, с удовольствием отметили бы праздник на день раньше. Если бы наши власти, правительство все организовало бы должным образом, солидно... И я очень сомневаюсь в том, что после праздника 8 мая ветераны официально стали бы отмечать еще и 9 мая. А если бы и праздновали, то, скорее всего, дома.
Однако, поскольку в нашей стране 8 мая не осмеливаются отметить публично, остается место для спекуляций, для самовыражения ветеранов, воевавших на восточной стороне. Наверное, не хватает политической воли, государственного подхода, смелости и политического решения, которое расставило бы все точки над i.
– А как Вы оцениваете то, что Союз русских Литвы и ветераны попросили провести шествие 9 мая и получили разрешение мэрии, а МИД Литвы выслал мэрии письмо с возмущениями, якобы 9 мая – это День Европы, а конец ВМВ – это 8 мая?
– Я думаю, что МИД высказал свою позицию. И ничего больше.
Сейчас принятие решений – привилегия мэрий, а не МИДа. Он может лишь комментировать. По сути, я думаю, что запретами нельзя ничего решить, особенно в такой молодой демократии, как Литва.
8 мая, по-моему, это тот день, когда и нам, литовцам есть о чем вспомнить и отметить. 8 мая 1945 года исчез один из врагов Литовской государственности. И не знаю, представляют ли те, кто заявляет, что 8 мая – не наша победа, Литву в объятиях Рейха, что осталось бы от литовцев и Литвы.
