Анатолис Антанас Смилингис родился в маленьком литовском городке Плунге в 1927 году. Его мать была учительницей, отец — директором гимназии. Мальчик учился легко, к 14 годам неплохо владел французским и немецким языками, сносно объяснялся по-польски, но особенно любил химию. За неделю до начала Великой Отечественной войны Смилингисов по доносу выслали из Литвы как неблагонадежных. Отца отправили в Красноярский край, где он и погиб, а мать с Анатолисом и его младшей сестрой Ритой оказались в Корткеросском районе Коми АССР.
Подростка сразу отправили работать на лесоповал, мать, знавшая русский, смогла устроиться истопником в баню. Голод в первые два года войны был страшным, люди гибли десятками. Однажды мать унесла пару горстей овса из конюшни, чтобы что-нибудь приготовить детям, за это ее арестовали и выслали в деревню Верхний Чов под Сыктывкаром, где в 1943 году она погибла от голода.
После смерти матери сестру Анатолиса отправили в школу-интернат в селе Теребей. Оттуда после войны ее смогли тайком вывезти поляки, которым разрешили вернуться на родину. Это считалось побегом, но в Литве Риту спрятали, и она смогла остаться. Анатолис, который продолжал все это время работать на лесоповале, не раз оказывался на грани между жизнью и смертью.
Историка и краеведа Анатолия Смилингиса сослали в Коми из Литвы вместе с семьей в июне 1941 года. перед самой войной. Здесь он с 14 лет работал на лесоповале, много раз мог погибнуть от голода или болезней, но выжил. Его называют основателем школьного туристического движения в республике, благодаря его работе открыто несколько природных заказников, обнаружены следы стоянок людей каменного века. Но одной из главных своих задач Анатолий Смилингис считает поиск могил заключенных ГУЛАГа и увековечивания их памяти. Много лет он хоронит найденные человеческие останки и ставит кресты на могилах, ведет переписку с родственниками погибших, составляет подробные отчеты о находках и каталоги. Его достижения не раз признавались республиканским правительством, он почетный житель Корткеросского района. Но живет он вместе с женой в полусгнившей квартире старого деревянного дома, который власти не признают аварийным.
Еще работая на лесоповале Анатолий Смилингис начал путешествовать по ближайшим лесам. Устроившись работать в Дом пионеров, он организовал туристический кружок для школьников "Белка". Вместе с подростками ходил на Северный и Приполярный Урал, Северный и Южный Тиман. На плотах, байдарках и надувных лодках сплавлялся по всем крупным рекам Коми. Из походов привозили множество находок, по деревням собирали воспоминания старожилов, обнаружили даже места поселений людей каменного века. Понемногу собирались экспонаты по истории района для первого в Корткеросе музея, открывшегося в Доме пионеров. Среди этнографического материала попадалось много прялок с древними родовыми знаками, которые коми оставляли на предметах — пасами.
Анатолий Смилингис десятки лет разыскивает, исследует и описывает старые лагерные кладбища, ставит кресты и памятные знаки над безымянными могилами. Он ведет обширную переписку с людьми из разных стран, которым помогает найти места захоронений их сгинувших в ГУЛАГе родственников. Несколько лет назад он завел страничку в Facebook, где в том числе подробно пишет о найденных кладбищах и о людях, которым удается найти места гибели родных.
Юбилей
4 октября 2017 года певица Надежда Красильникова принесла в Корткеросскую районную библиотеку большой туес (берестяной короб цилиндрической формы. – Ред.) с брусникой. В украшенном цветами зале сотрудницы суетились вокруг столиков со сладостями, наливали чай. Повод был серьезный — другу Надежды, почетному жителю Корткеросского района, историку и краеведу Анатолию Смилингису, исполнилось 90 лет. Надежда начала говорить про то, что Смилингис вместе с женой всю жизнь положили на сохранение истории и языка коми, но внезапно осеклась.
— Он живет в гнилом доме, ему до сих пор негде жить, у него нет ни музея, ни хранилища, ни места для работы. Как же так? — громко спросила она.
В это время чиновники потихоньку подтягивались к выходу, у них было еще много важных дел.
Дом
— Я московским девочкам из "Новой газеты", когда они приезжали, никак не мог объяснить, что это не бараки, это хрущевская постройка, — рассказывает Анатолий Смилингис, когда мы вместе с правозащитником Игорем Сажиным заходим в его квартиру. К жене он обращается по фамилии:
— Королёва, к нам люди пришли.
Мы усаживаемся за стол в тесной кухне — перекусить и выпить чая. И стены, и пол в кухне выпуклые. Кое-как развешана и расставлена нехитрая мебель. Однажды ночью со страшным грохотом со стены упали полки, не выдержавшие кривизны. Стиральную машинку приходится удерживать всем весом тела, чтобы она не скакала по квартире, пока выжимает белье.
Хозяин рассказывает, что 12-квартирный дом, сданный в 1962 году, строили такими ударными темпами, что забыли доложить один венец, потому и потолки на первом этаже получились ниже, чем в других таких же домах. Из-за этого казуса дом не могли сдать два года.
В квартире Смилингиса и Королёвой две комнаты, в одной из которых располагается архив и библиотека. Тут же стоит компьютер хозяина. На нем хранятся материалы по Локчимлагу и другим лагерям, каталог найденных захоронений заключенных, записанные воспоминания более шестисот участников Гражданской и Великой отечественной войн. Из-за вздутых полов и кривых стен щели везде, окна потрескались, а косые двери не закрываются. Зимой дом нещадно продувается холодными северными ветрами, отопление не спасает. Днем супруги согреваются на работе, а ночевать идут в баню на дворе, взяв с собой одеяла и подушки. В маленьком помещении узкие полки, на которых можно кое-как расположиться, зато тепло.
Жена Анатолия Смилингиса Людмила Королёва рассказывает, что специальная комиссия пришла посмотреть на условия их проживания только после обращения к главе республики Сергею Гапликову. Тогда им предложили сделать ремонт, потому что Анатолий как ветеран труда имеет на это право.
— Нам предложили помещение на время ремонта, чтобы можно было мебель и какие-то вещи туда перевезти, — рассказывает Людмила Николаевна. — Мы спрашиваем: а нам-то куда деваться? Нам отвечают, что можно, как все люди делают, — в одной комнате жить, а другую — ремонтировать. Пару лет назад нам туалет ремонтировали, так мы все лето ждали, когда закончат, материала нет — рабочие сидят неделями.
— Неужели в Корткеросе так плохо с жильем? — интересуется Игорь Сажин.
— Есть жилье. В новом доме с красной крышей и в новом доме на улице Набережной половина квартир пустует. Люди уезжают и вешают объявления, что жилье продается, — отвечает Королёва.
— Сейчас к жилищному вопросу другое отношение — нужны деньги. Почему нам должны даром давать? Никто не обязан, мы ведь работаем, — объясняет ей Смилингис.
Керос находится за рекой, чтобы добраться туда от Корткероса, сначала надо доехать до переправы у села Аныб. Если учесть крюк, получится около ста километров. У немногих оставшихся там жителей почти нет работы, они не могут рассчитывать на своевременную медицинскую помощь. Перебираться в деревенский дом не имеет смысла, но формально Смилингис и Королёва владеют недвижимостью и не имеют права претендовать на новое жилье.
— Я привык, люди живут и хуже, я и в бараке жил, и голодал. Но мне все-таки 90 лет, сами понимаете, иногда хочется и ноги вытянуть, чтобы поработать спокойно. А тут, бывает, ссориться приходится, потому что она умывается возле умывальника, а мне бриться надо, — смеется Смилингис.
В свои 90 лет Смилингис еще ведет для школьников кружок патриотического воспитания в местном центре дополнительного образования.
— Я должен воспитывать у детей патриотизм, но это как-то смешно звучит. Германия в 30-е годы тоже воспитывала патриотизм, и что вышло?
Игорь Сажин, правозащитник
— Администрация не собирается выделять им жилье, они заняли жесткую позицию, хотя дом этот и разваливается, и находится в ужасном состоянии, еще в 1988 году комиссия признала, что ему требуется капительный ремонт, с этого времени прошло почти тридцать лет. Было судебное решение о том, что Смилингис и Королёва не малоимущие. А то, что они живут фактически в аварийном жилье, никого не "дергает", хотя там все разваливается и рассыпается. За заслуги им только могут произвести ремонт, заслуги Смилингиса перед Корткеросским районом рассматриваются только на этом уровне. Не могут чиновники понять, что это не вопрос выделения жилья, это вопрос выделения творческой личности места для его творчества, для его коллекций неимоверной ценности. Королёва и Смилингис собрали воспоминания почти 600 ветеранов Великой отечественной войны, и это далеко не все.
На вопрос о предоставлении нового жилья в районной администрации отвечают категорически: "Администрация МР „Корткеросский" не имеет законной возможности обеспечить жильем семью А. А. Смилингиса и Л. Н. Королёвой ни на каких условиях".
Музей
— Наш архив, коллекция прялок и других старинных предметов — все это по разным местам разбросано и хранится. Что-то в сараях, что-то в бане, что-то в гаражах, — рассказывает Смилингис. В марте 2014 года здание бывшего Дома пионеров и школьников, где располагался центр дополнительного образования, сгорело, а вместе с ним погибла и часть коллекции. Что-то удалось спасти, были найдены и новые материалы, но единого места для хранения теперь нет. Части разных коллекций лежат на чердаках и в подвалах у родственников, в холодных и сырых местах.
— Недавно вытащили архив Егора Потапова, первого нашего поэта-самиздатчика из Додзи, сейчас в [Корткеросском районном историко-краеведческом] музее выставка. Мы делаем их просто для того, чтобы спасать материалы, — говорит Людмила Королёва.
— Если бы было там место, проблем бы не было, но у них свое некуда девать, они в таком же положении, как мы, — отвечает Анатолий Антонович на вопрос о том, может ли музей помочь с хранением коллекций. — А нам еще нужно и для работы место. Нам до сих пор экспонаты по инерции приносят, знают, что отказать не можем. За 25 лет мы собрали древнюю символику с прялок, которую еще никто не знает. Это надо сканировать, издавать.
В XIV веке начался период христианизации зырян, от которой многие бежали из окрестностей Усть-Выми, где обосновался креститель Стефан Пермский, на Вычегду. С собой уносили все самое ценное, в том числе прялки, на которых при помощи пасов и специальных знаков отображалась история целого рода.
Прялки служили и для символической связи с предками, на некоторых из них изображали окно в иной мир, через которое умершие могли посмотреть на то, как живут их потомки. Под такими окнами вырезалась карта рода.
Издавать каталог по прялкам нужно еще и потому, что так накопленный богатый материал станет доступен для специалистов по символике, которые смогут ее расшифровать.
Анатолий Смилингис вспоминает, что однажды Национальный музей Республики Коми предложил выкупить прялки, но Людмила Королёва не согласилась. Она считает, что предмет бытовой культуры должен демонстрироваться в тех местах, где его создали, это к нему должны приезжать.
— Она думает, что продавать прялки — это все равно что продавать родину. Она в этом отношении вредная, — объясняет Смилингис.
Один из самых ценных экземпляров их коллекции — древний календарь, который они нашли в собачьей будке.
Работа
Перед Людмилой Николаевной стол, на столе высятся стопки папок — материалы из 74 судов по поводу ее работы. Она педагог дополнительного образования, много лет обучает детей изготовлению разных предметов народного быта из бересты и одновременно краеведению.
— Это комплексная программа "Вужьяс" ("Истоки") — изучение Вишеро-Вычегодского края через работу с берестой и краеведческие исследования, она в районе одна авторская, мы составили ее вместе с Анатолием Антоновичем. Все остальные работают по типовым программам, — рассказывает Королёва. Несколько лет назад ее программа оказалась не нужна руководству.
Все началось после того, как закрыли бывший Дом пионеров. Королёва уверена, что двухэтажное здание вполне можно было отремонтировать. Педагогам дополнительного образования, которые там работали, сообщили, что помещения у них больше нет. Двенадцать человек уволились, а Королёва осталась и начала требовать рабочее место, положенное ей по закону.
— У нас бесценнейшие материалы, а выполнение программы стоит. Мне не утверждают программу для того, чтобы я не могла работать с детьми. Раз я не работаю с детьми, я не веду кружковую работу.
Шесть раз Королёву увольняли и шесть раз она восстанавливалась на работе.
— Чиновники ведут атаку на Королёву, потому что их устраивают те, которые "ютятся". Им обещают здание бывшей аптеки, но она уже не верит в это. Я подозреваю, что причина здесь связана с тем, что ее не хотят видеть среди обучающих, она человек угловатый, неудобный, когда начинаются сжиматься ресурсы, она начнет подкатывать и давить, настаивать. При этом администрация района живет в полной нищете. Королёву убирают, потому что она единственная, кто может встать и сказать: "Вы обязаны это сделать. Я детей учу, вы нашими достижениями отчитываетесь о своих успехах". А чиновникам нужны покладистые, которые на все согласятся, когда совсем хреново будет, они совсем не видят, в чем ее ценность. Людмила Королёва — очень мощный исследователь, но районным чиновникам это неважно, у них есть преподаватель, который ведет кружок, и в их сознании она не больше этого. Они не понимают, что она ведет серьезную работу по сохранению колоссальной памяти истории Корткеросского района, - отмечает правозащитник Игорь Сажин.
Эпилог
— Нам опять пообещали помочь, но мы уже шесть лет слышим эти обещания, а ничего конкретного не происходит, — говорит Анатолий Антонович. Всю свою нелегкую жизнь он пытался бодриться, надеяться на лучшее. В день его 90-летия, 4 октября, чиновники сказали ему много слов благодарности, назвали одним из самых заслуженных людей республики, вспомнили его достижения и даже подарили цветной принтер. А потом они отправились в свои дома. А Смилингис, как обычно, пошел пешком в свою разваливающуюся квартиру, ведь другой ему не положено. "Ничего, — сказал он нам, — я привык, бывало и хуже".
