Пока интервью готовилось к публикации, стало известно о том, что свидетель обвинения по делу Анастасии Шевченко Сергей Рулев написал заявление на несовершеннолетнюю дочь Анастасии Владу с просьбой привлечь её к административной ответственности из-за "оскорбительного" поста в фейсбуке.
Именно Рулев написал донос на члена совета общественной организации "Открытая Россия" Анастасию Шевченко, что и послужило причиной начала уголовной проверки в отношении нее. Сейчас активистка находится под домашним арестом.
21 января рано утром в квартиру к Анастасии Шевченко в Ростове-на-Дону, на тот момент являвшейся членом федерального совета оппозиционного движения "Открытая Россия", пришла оперативно-следственная группа для проведения обыска в рамках возбужденного уголовного дела. Анастасию заподозрили в участии в деятельности нежелательной организации, к числу таких организаций Генпрокуратура РФ относит движение "Открытая Россия". Поводом для возбуждения уголовного дела послужили такие эпизоды преступной, по мнению следователей, деятельности, как участие в дебатах с представителем "Единой России" и организация школы муниципального депутата, где молодых людей, желающих попасть в местные законодательные органы, учат азам проведения избирательной кампании.
С того момента Анастасия Шевченко находится под домашним арестом в ожидании рассмотрения материалов уголовного дела в суде по существу. За эти полгода она успела потерять свою старшую дочь Алину, инвалида с рождения, едва успев попасть к ней в реанимационное отделение менее чем за сутки до смерти. В настоящее время на ее обеспечении находятся еще двое несовершеннолетних детей, а в одной квартире с ними проживает также мать Анастасии Тамара Васильевна.
Мы поговорили с дочерью Анастасии, 15-летней Владой Шевченко, о том, каково это, когда ранним утром приходят с обыском к твоей маме, о том, как ей удалось изменить свою жизнь и стать фактически "аватаром" мамы в социальных сетях и лидером в семье и о том, с какими надеждами в последние месяцы живет она и ее близкие.
- 21 января рано утром к вам в квартиру с обыском пришли следователи и оперативные сотрудники. Понимаю, что тебе может быть сложно и неприятно вспоминать события того дня, но все же попробуй описать, как все происходило.
- Я сплю в такое время, когда мама отводит Мишу в школу (младший сын Анастасии Шевченко - ред.) - в 07:30 ч. утра, так как учусь во вторую смену. В это время они, как и обычно, вышли из дома, и их в подъезде на лестничной площадке встретил следователь со словами "здасьте, мы к вам с обыском". Они заходят в квартиру и кричат "Тамара Васильевна (мать Анастасии Шевченко - ред.), просыпайтесь! Будите внучку". Ну и бабушка тоже проснулась. Они заранее пришли с понятыми.
Следователь и оперативные сотрудники сразу же запретили маме кому-либо звонить и отобрали телефон. Затем они начали сам обыск. На обыске присутствовал следователь Александр Толмачев. Они стали искать документы на английском, все, что связано с "Открытой Россией" - футболки, флаги. Один из оперативно-следственной группы начал разговаривать с бабушкой. Диалог строился примерно в таком ключе:
- Вы знаете, чем занимается ваша дочь?
- Да, знаю. И я ее во всем поддерживаю.
- А вы знаете, что она помогает американцам?
Бабушке не очень понравился этот разговор. Тем более, что у нас из американцев знакомые только те, кто раньше жили в Ростове, но в какой-то момент переехали и больше никого. Но они же не американцы. Затем этот сотрудник начал запугивать бабушку. Грозить тем, что у мамы могут отобрать родительские права и отправить нас в детдом. На что бабушка отвечала, что вообще-то у них есть отец.
- Сколько по времени длился обыск?
- Он длился примерно до 13:00 ч.
- При этом вы все это время находились в квартире, и никого не выпускали?
- Да, никого не выпускали. Даже Мишу не позволили отправить в школу, хотя мама изначально попросила их разрешить проводить его на занятия бабушке. Но они категорично отказались. В итоге никто из нас в школу не пошел.
- Каким тебе показалось поведение сотрудников? Они это делали нехотя, просто потому что им это приказали, или они проводили обыск с энтузиазмом и действительно верили, что твоя мама работает "на Америку"?
- Скорее с энтузиазмом. Один из них вел себя так, как будто хотел найти что-то опасное, чтобы выслужиться. У нас дома были сумки с символикой "Открытой России". Они их тоже изъяли. Также они обыскали мамину сумку и нашли в ней билет то ли из Ульяновска, то ли в Ульяновск. Его они тоже изъяли как доказательство, что она там была. И тот сотрудник при этом так обрадовался и начал чуть ли не прыгать. Как будто бы Ульяновск имеет какое-то отношение к Америке.
До этого они также разобрали всю бабушкину кровать. А она вообще была не нашей и временно находилась в квартире. Мы не могли ее сложить и попросили того самого сотрудника, чтобы он помог. Он вроде бы помог и весь строил из себя такого доброжелательного, а в итоге он больше всех радовался, когда маму посадили под домашний арест. Такая сволочь, конечно.
- При обыске вам было разрешено перемещаться по квартире или вы все это время сидели в одной комнате?
- Позволялось. Но было очень много понятых и полицейских, около 15 человек. Вся квартира была полностью забита людьми. Им еще постоянно то стульчик принеси, то водички подай, чего они только не хотели. А с 7 утра до 13:00 ч. мы ничего не ели.
- Что было после обыска?
- Где-то в 13:30 ч. маму повезли в следственный комитет. Она сразу же собрала сумку, в которую кинула конфеток, влажные салфетки, раствор для линз. После разговора со следователем, при котором она воспользовалась 51-ой статьей Конституции (позволяет не свидетельствовать против себя и близких людей - ред.), ее отправили в изолятор временного содержания. Следователям, кстати, очень не понравилось, что она взяла 51-ую статью. В ИВС она должна была находиться до суда по определению меры пресечения. При этом там все эти 2 дня не было воды. А она была с "черными ладошками" после взятых отпечатков пальцев и ей нужно было периодически снимать линзы, чтобы они не пересыхали. Если бы она сделала это с "черными руками", то хана и зрению, и линзам. Она элементарно не могла помыть руки и смыть тушь и выглядела так, как будто всю ночь на вокзале спала. Уже на второй день мама обратилась к сотрудникам в ИВС с жалобами на то, что она до сих пор не может даже просто помыть руки.
- Был ли у мамы адвокат в это время?
- У нас сейчас 2 адвоката - местный и московский. Местный адвокат - Сергей Ковалевич. Его нашли мамины друзья. Он первым пришел к ней в ИВС. Следом пришла и хозяйка квартиры, в которую мы переехали после обыска (Семья Анастасии Шевченко проживала в съемной квартире. Во избежание отправки в СИЗО им нужно было официально указать адрес отбытия с домашнего ареста. Однако владельцы квартиры отказались пойти на такое. В результате экстренно была найдена женщина, которая вошла в положение и пошла навстречу Анастасии и ее семье - ред.). Она принесла разной еды, но мама ничего не ела, кроме тех конфет, которые еще дома положила в сумку. Она занималась там, делала физические упражнения, спала на куртке. Мама еще вспоминала, что ей так нравилось спать на этой куртке, так как она пахла домом, а в ИВС тараканы и все такое. Ее больше всего бесило там, что в 6 утра включают свет и громко включают радио. Причем там такие станции, которые мама терпеть не может. Также она шутила потом: "Поспала на нарах и спина прошла". Она содержалась в одиночной камере.
- В квартире помимо тебя и мамы еще находился твой младший брат и бабушка. Какой была ваша первая реакция, когда вы поняли, что цель их визита - обыск в рамках дела, возбужденного в отношении мамы?
- Мы поначалу вообще ничего не поняли. Как только я проснулась, мне даже не дали умыться и первое, что я услышала - это было слово "обыск". Причем за день до этого у нас в школе был случай, что один ученик стукнулся пальцем об парту и получил какую-то травму. Я сначала подумала, что из-за этого инцидента пришли по мою душу. Но оказалось, что все гораздо хуже. Я сразу этого не осознала.
Миша сидел в телефоне. Я не знаю, может это его отвлекало, но он старался не лезть в это дело. А бабушка очень тяжело перенесла этот обыск. У нее постоянно скачет давление, но она отказывается от госпитализации. Когда перепотрошили ее кровать, ее очень возмутило, что следователи лазают в белье, в детских тетрадках. После того как маму увезли на допрос, она начала плакать. Потом она постоянно сидела на телефоне и ждала вестей от мамы. Но ей (Анастасии Шевченко - ред.) позволили позвонить лишь один раз, и то с телефона адвоката. У нас же есть еще кошка. Так вот, она тоже испугалась. Она спряталась до часу дня и я ее вообще не видела.
Кстати, хоть Миша непосредственно в ходе процесса обыска может не сильно и понял, что происходит, тем не менее, последствия этого дня ощущаются в его поведении до сих пор. По делу мамы помимо следователя Александра Толмачева есть еще второй следователь - Вадим Кучин, который не участвовал в обыске. И вот, когда он приходит к нам во время нахождения мамы под домашним арестом, Миша до сих пор берет трубку домофона и, если слышит "следователь Кучин", то кладет ее и не открывает им. Хотя обычно, всегда всем открывает. И следователь, попадая все-таки к нам спустя какое-то время, поначалу спрашивал: "Меня же не было на обыске. Почему он меня боится?". Но для Миши уже слово следователь само по себе не очень приятное.
- До всех этих событий интересовалась ли ты тем, чем занимается твоя мама и понимала ли, что в сегодняшней России занятие политикой - опасное дело? Или может быть это все проходило стороной и тебе это было не особо интересно?
- Нет, мне это было интересно, но я никогда этим всерьез не увлекалась. По крайней мере до всех этих событий моей основной социальной сетью был "В контакте", потому что там все друзья и одноклассники. А Фэйсбук для меня был какой-то неизведанной сетью. Я никогда не понимала, что там делать, всегда казалось, что там скучно. Теперь же мои подруги обижаются на то, что я им долго не отвечаю, так как очень редко захожу во "В контакте". Я боюсь, что мою личную переписку там читают. И моих подруг, соответственно, тоже. Зато за эти полгода я неплохо освоила Фэйсбук и написала там уже немало постов.
В общем изначально я интересовалась деятельностью мамы, но я не совсем понимала, что это. Я, может быть, воспринимала это как-то неправильно. Да, я знаю, что мама работала в штабе Ксении Собчак во время президентских выборов. Мне казалось, что это круто. Я нередко бывала у нее на работе, была знакома с ее ребятами, знала, что они раздавали агитационные газеты, собирали подписи. Но я не осознавала тогда, насколько это сложно. И только сейчас я это начала понимать, когда более глубже погрузилась в процесс. Мама ведь сейчас, находясь под домашним арестом, баллотируется в Ростовскую городскую думу. Подписи за нее собирали ее друзья и соратники. И я поняла, видя, как они работают, какой это адский труд.
- А как давно мама стала отдавать большую часть свободного времени на занятие политикой?
- После того как она ушла из компании ООО "РОДЕ и ШВАРЦ". Это немецкая фирма, занимавшаяся продажами радиоизмерительного оборудования. Мама работала там лингвистом. Когда она оттуда ушла, то для меня поначалу это был шок. Она вроде там работала и ей все нравилось, но в какой-то момент ей стала надоедать офисная работа.
Хотя на самом деле, политика в ее жизнь пришла даже раньше. Еще когда мы жили в Егорлыке (станица Егорлыкская Ростовской области - ред.), она работала в общественно-политической газете "Заря". Затем мы переехали в Батайск (город в Ростовской области - ред.), и там она также работала в сфере, связанной с общественно-политической журналистикой.
Важным событием в ее жизни, после которого она, наверное, решила окончательно уйти в политику, было жестокое убийство одного из руководителей ростовской фирмы "Астон" и всей его семьи (Зверское убийство 12 человек в станице Кущевская Краснодарского края 5 ноября 2010 года - ред.). Мама также успела поработать в этой компании и знала лично этого человека. После этого она очень сильно поменялась и ей стала интересна политика.
Спустя несколько лет она познакомилась с людьми из движения "Открытая Россия", которые рассказывали, что им очень нравилось состоять там. Ну она и подумала, почему бы не вступить, и возглавила отделение движения в Ростовской области. Затем ее позвали работать в штаб Ксении Собчак, и это было наверно любимое ее место работы. Она каждый вечер приходила домой уставшей, но одновременно довольной. Чувствовалось, что это была какая-то приятная усталость. Я даже скажу, что она "кайфовала" от этой работы.
- В 2014-2015 году, когда я еще жил в России, у меня присутствовала определенная тревога и в то же время моральная готовность к тому, что рано или поздно ко мне могут прийти с обыском. Справедливости ради надо сказать, что они действительно пришли, но это не было какой-то сильной неожиданностью для меня. Как тебе кажется, допускала ли твоя мама такое развитие событий, была ли к этому морально готова и может быть как-то готовила к этому вас?
- Морально она нас начала готовить только тогда, когда ей назначили домашний арест. Она нас сейчас готовит к тому, что ее могут посадить. Она этого, наверное, даже ждет, чтобы побыстрее все это закончилось, потому что дома ей просто невыносимо в 4 стенах. Она ужасно скучает. Однажды она пошла на кухню попить воды и убрала всю кухню, зашла в ванную и убрала всю ванную, то есть, ей реально нечего делать. А в тюрьме хотя бы прогулки (смеется) и это как-то мотивирует. Но а если серьезно, то мама сейчас готовит и учит чему-то нас с Мишей.
Вообще мама, наверное, где-то у себя в мыслях предполагала, что такое может случиться. Но больше она стала об этом задумываться, когда в отношении нее завели второе административное дело (за участие в деятельности "нежелательной" организации - ред.). И то тогда она начала как-то готовить себя, но не нас.
- Январь вообще был очень тяжелым месяцем для вашей семьи. Десятки и сотни тысяч людей со всего мира через публикации в разных СМИ следили за драматическими событиями с твоей старшей сестрой Алиной, которая была инвалидом и находилась на спецсодержании в специализированном интернате. Когда мама попала под домашний арест, Алина заболела и ей были необходимы лекарства, которые в итоге были привезены с задержкой в несколько дней. Ну а самой Анастасии с большим трудом удалось преодолеть всю эту бесчеловечную бюрократическую машину и добиться разрешения следователя на посещение Алины 30 января. 31 января она скончалась. Я бы хотел в связи с этим выразить соболезнования от себя лично и от всей нашей редакции и спросить, стала ли эта трагедия каким-то важным этапом, рубежом, вехой для тебя лично и для всей вашей семьи?
- Вообще мы не уезжали из Ростова, а все нас спрашивали "Почему вы не уехали?". Но мы не могли уехать, потому что Алина, мы не могли ее бросить. Хотя маме предлагали стать председателем "Открытой России", что предполагало переезд в Москву. Но мы не могли, потому что была Алина. Это не было обузой для нас, но мы как-то и не очень стремились к этому. Сейчас мы свободны и можем переехать, но у меня здесь папа, у нас здесь братья и сестры, и мы не очень хотим переезжать.
- При этом мама, насколько я понимаю, почти никому из своих друзей и коллег не рассказывала про Алину и многие были удивлены, когда узнали, что у нее есть еще и третий ребенок?
- Она не любит, когда ее жалеют. Об этом знали только люди из Егорлыка. Но при переезде в Батайск мама решила никому не говорить. А то, что Алина оказалась в интернате, это, по словам врачей, было лучше и для нее самой. У нее были частые судороги и от этого помогало только одно лекарство, для получения которого нужно было получать рецепт и отстаивать очереди в аптеках. Затем его перестали завозить в Россию, а те, которые выписывали Алине, ей не помогали. Алина кричала по ночам от боли. Соседям не очень это нравилось и они даже иногда жаловались. Но окончательно решение отдать ее в интернат было принято тогда, когда врачи объяснили, что второй ребенок, то есть я, может вырасти психически нездоровым. И я действительно в моменты, когда Алина кричала, забивалась по углам и плакала. В итоге врачи убедили, что Алину нужно отдать в интернат со специальным уходом. Окончательное решение принимала вся семья.
- Насколько я понимаю, вы часто навещали ее там?
- Да. В первое время бабушка оставалась со мной, а мама с папой ездили к Алине. Когда мы с Мишей подросли, мама стала брать и нас.
- В советское время доверие и любовь к милиции детям прививали разными способами. Например, было такое произведение Сергея Михалкова, как "Дядя Степа - милиционер". Сейчас наверняка в школах также проводятся различные внеклассные мероприятия и классные часы, главный месседж которых - объяснить детям, что полицейский - это их друг, который борется с преступностью и всегда, в случае необходимости, придет на помощь. И когда в тот день, 21 января, ты увидела с десяток полицейских, которые пришли к вам домой, как к опасным преступникам, не произошел ли у тебя определенный разрыв шаблонов и не пришло ли понимание, что окружающая реальность все же отличается?
- Мне никогда не прививали любовь к милиции (смеется). И я никогда не считала, что полиция придет ко мне на помощь и полицейский - это мой друг. Как-то у меня не было такого.
- Когда маму поместили под домашний арест, ей также запретили прогулки, общение со всеми, кроме следователя, адвокатов и вас, использование социальных сетей и так далее. И в тот момент ты стала ее рупором, начав вести на своей странице в фэйсбуке "Хроники домашнего ареста". Собственно оттуда все и узнают последние новости о ее деле. Легко ли далось решение взять на себя такую ношу, и как ты справляешься с этим на протяжении уже почти полугода?
- Сначала это было ужасно сложно. Мне нужно было писать посты и казалось, что это так весело. Но уже спустя неделю с момента обыска я поняла, что это сложно, потому что люди требуют новостей, постоянно спрашивают у меня в личных сообщениях, как у нас дела и как мама. А что я могу ответить, если мама постоянно только и делает, что все моет - окна, потому что она так хотя бы воздухом дышит, убирает все комнаты в квартире. Плюс ко всему, сам фэйсбук поначалу был для меня сложен, мне не нравился его дизайн и прочее. Но сейчас я уже привыкла и освоила за это время еще и Telegram, поскольку мамины друзья почти все там, так как заботятся о безопасности переписки.
Общается мама в основном только со мной и Мишей. Сейчас же мы уехали в лагерь, дома осталась только бабушка, но она теперь почти не выходит из комнаты, разве что только в туалет и на кухню, так как готовит теперь мама. За несколько дней до нашего отъезда она шутила, что вот вы вернетесь и увидите, что я буду мяукать, как кошка, и жужжать, как пылесос, потому что вместо вас они теперь станут моими собеседниками. Мне еще за эти месяцы маминого домашнего ареста всегда казалось, что она немного обижается на меня, когда я ухожу гулять; а я очень люблю гулять в отличие от Миши, которого тяжело вытащить на улицу. Хотя на самом деле за эти 7-8 месяцев я сильно сократила время на прогулки и меня это даже немного напрягало.
Сейчас еще к нам мало кто приходит - адвокат заходит редко, следователи почти не приходят. Хотя в первые месяцы постоянно кто-то приходил, - следователь, инспектор, адвокат, хозяйка квартиры, - и это прям порой надоедало. Мне кажется, когда мама была на свободе, у нас не было столько гостей никогда.
- 12 июня ты была в Бонне на вручении премии Бориса Немцова, которую в этом году удостоилась твоя мама. Я смотрел репортажи с того мероприятия и слышал речь, которую ты произнесла со сцены. Это был очень сильный и грамотно выстроенный спич. Ты писала эту речь сама или тебе помогали?
- Изначально я писала ее сама, но потом мама начала придумывать шутки. Но мне они не понравились, и я предложила оставить мои. Мы хотели сделать какую-то легкую речь, потому что все выступления там были такие слезливые - про пытки, про обыски, про уголовные дела. И потом в конце я пошутила про президента, и зал так долго смеялся, что мне в какой-то момент стало неловко. Перед поездкой мама меня наставляла, как себя вести, как правильно держать руки. Например, говорила, что ни в коем случае нельзя вставать за кафедру, таким образом, это покажет большую открытость к публике. Причем, я выступала последней, а все остальные номинанты передо мной и никто из них не выходил из-за кафедры. Тогда у меня появились сомнения - а может и мне тоже нужно стоять строго за кафедрой. Плюс ко всему, у меня сломался пояс и я переживала, что если выйду из-за кафедры, то все это увидят. Но в итоге я стояла посередине зала между Жанной Немцовой и Владимиром Кара-Мурзой младшим, держала в руках награду и прикрывала ей сломанный пояс (смеется).
А возвращаясь к речи, то я изначально писала ее сама, а потом мы вместе с мамой правили. Когда я уже села на место после вручения награды, я поняла, что забыла сказать в речи несколько моментов и подумала: "Блин, может еще раз выйти". Ну а потом, пересматривая видео со своим выступлением, мне очень не нравилось, что между фразами я использовала такие звуки как "а-а-а" и "э-э-э".
- А вообще я заметил по твоим соцсетям, что ты сейчас являешься таким своеобразным лидером в семье - ходишь за продуктами, оплачиваешь ЖКХ, провожаешь младшего брата Мишу в школу, гуляешь с ним. Легко ли тебе далось это вынужденное и преждевременное "взросление", если можно так сказать?
- Мне на самом деле было не очень сложно. Просто проблема в том, что мне еще нет 18 и многие вещи я не могу самостоятельно делать. Поэтому зачастую бабушке приходится мне помогать, а она не очень любит ходить по таким делам. Мне, правда, это тоже не доставляет большого удовольствия, но никуда не деться. В первые разы мама мне все буквально разжевывала - в какую дверь постучать, где повернуть направо или налево, что спросить в этом кабинете и так далее. Теперь это у меня уже дошло до автомата. Бабушке мама тоже поначалу все детально расписывала, но она все равно ничего не понимала. И у бабушки часто хорошая "отмазка" - я не умею (смеется). Например, надо вызвать такси. Бабушка говорит: "Влада, заказывай сама. Я не умею".
- В твоем возрасте есть и другие интересы - какие-то личные дела, прогулки с подругами и друзьями и так далее. Хватает ли у тебя на это времени и сил или пока все это отошло на второй план?
- В первое время я вообще ни с кем не гуляла. И на меня постоянно обижались друзья, но я им отвечала, что я не могу и у меня дела. Через какой-то период я начала находить время на встречи с одноклассниками. И вот когда я после определенного перерыва появилась в их компании, они еще шутили мол "неужели она вышла, давайте что ли памятник по этому поводу построим". Ну естественно, по-доброму шутили, так как радовались, что я вышла с ними погулять.
При этом я очень часто бываю на свежем воздухе и куда-то хожу, но это все в основном по делам. А чтобы просто пойти погулять - это было редкостью. Сейчас же лето, у меня каникулы, не надо делать домашнее задание, и времени на прогулки стало больше. Правда, так как я закончила 9 класс, мне нужно было сдавать ОГЭ (основной государственный экзамен - ред.), а я еще до сих пор не определилась, кем я хочу стать. Еще я заметила такую вещь. Когда сейчас я выхожу погулять с подружками, я уже непроизвольно начинаю говорить с ними о политике. Они в какой-то момент меня останавливают и начинают говорить о чем угодно - о ногтях, о мальчиках, о детях. Меня, если честно, порой это так раздражает (смеется).
- Как отнеслись к ситуации в вашей семье учителя и одноклассники в школе?
- Абсолютно нормально. Мне кажется, они как-то даже иногда боятся затрагивать эту тему, чтобы не испортить мне настроение. В первое время они все были в шоке и немного напуганы, а затем свыклись. Мой классный руководитель очень понимающе ко всему отнеслась, хотя ей и не нравились мои вынужденные пропуски занятий. Просто был такой период, когда Миша болел неделю, а мне приходилось его водить по врачам.
А так я думаю, что все учителя и все руководство школы в курсе, потому что адвокат мамы как-то приходил к директору общаться по поводу нашей успеваемости. Но никто эту тему старается не затрагивать.
- Существует выражение "друг познается в беде". В связи с этим хотелось бы узнать, как в этой ситуации повели себя друзья, коллеги, знакомые, родственники мамы? Разочаровались ли вы в ком-то или все проявили себя достойно?
Прежде всего мы были приятно удивлены тому, как откликнулись на нашу ситуацию некоторые люди, которые были едва знакомы с мамой. Например, Наталья Крайнова, в квартире которой мы сейчас живем. Ведь если бы не она, то мама возможно находилась бы сейчас в СИЗО. Дело в том, что владельцы предыдущей нашей съемной квартиры отказались предоставлять ее как юридический адрес отбытия мамой домашнего ареста. Наталья же делала ремонт в этой квартире для своей мамы. Однако мама у нее умерла, и она поселила в квартире ростовских погорельцев (жертвы пожара, произошедшего в частном секторе Ростова-на-Дону в августе 2017 года - ред.). Когда она услышала про историю моей мамы, то сразу же откликнулась и пришла на помощь. При этом я бы не сказала, что они были лучшими друзьями. Да, они были знакомы, Наталья приходила к маме в штаб Собчак и оставляла подпись за ее выдвижение в президенты, но не более того.
Друзья мамы в основном также повели себя достойно и очень много помогали. Но есть и такие люди, от которых ожидалась большая помощь, но как-то не сошлось. Например, когда нам надо было переезжать, мы с бабушкой вдвоем практически все вещи переносили своими руками. Причем в старой квартире у нас был третий этаж без лифта, с высокими крутыми ступенями и бабушке было тяжело туда подниматься пешком. Был даже один забавный момент. Бабушка складывала вещи в пакеты в квартире, а я спускала их на улицу до такси. Однажды я спускалась по этим ступеням и уже на последней упала. А у меня в пакете была коробка со "сноуболлами" (шарики со снегом - ред.) и разбились самые красивые. Мне в тот момент было все равно на ноги и какие-то синяки, главное, что разбились "сноуболлы". В общем мы довольно долго переезжали.
Ну а так было очень много поддержки. Я до сих пор получаю огромное количество открыток и писем, которые стали отправлять люди из разных стран, особенно из Голландии, после запущенной кампании Amnesty International. И так удачно совпало, что многие открытки на голландском, а мама как раз сейчас его учит.
- Как ты думаешь, чем закончится вся эта история с твоей мамой? Сохраняете ли вы в своей семье оптимизм, чтобы как-то подбодрить ее?
- Да какой там оптимизм (смеется). На самом деле, мы все настроены по-боевому. Я думаю, что еще до сентября ей продлят домашний арест, а потом уже начнется рассмотрение дела по существу. А суд уже может ей дать, либо штраф, либо исправительные работы, либо срок от 2 до 6 лет. И реальный срок нельзя сбрасывать со счетов. Хотя мама и воспитывает нас с Мишей в основном одна, тем не менее, с папой они формально не разведены.
Мама при этом постоянно шутит перед следователями, что они ее вот-вот посадят. Они очень резко реагируют на эти шутки и говорят: "Да вы что? Мы вас просто не можем посадить". Хочется им верить, конечно, но как-то не получается пока.
