Об этом и многом другом в интервью Delfi рассказывает Виктор Аршавский, математик и доктор экономических наук, PhD New York University, старший научный сотрудник Центра экономических исследований BEROC.
По данным на 2 мая, в Беларуси 15828 человек инфицированы COVID-19. Смертей – 97. Неделю назад, в субботу, 25 апреля 9 590 зараженных, летальных исходов – 67.
- Сейчас многие наблюдают за развитием эпидемии в Беларуси. Пишут, что наша страна уже опережает итальянский пик по количеству новых случаев и приближается к США. Что вы по этому поводу думаете? Действительно ли Беларусь опережает итальянский сценарий?
- Смотря на какие показатели мы будем ориентироваться. Если брать статистику по количеству новых случаев на один миллион человек в стране, то да, по этому показателю Беларусь только что обогнала США и уже несколько дней стабильно обгоняет Италию. Так же по темпу роста Беларусь на данный момент проигрывает только России: у нас за последний день зафиксирован рост 6.3%, в России – чуть больше семи процентов.
- В странах-соседях и не только опасаются, что Беларусь может стать рассадником инфекции, когда карантин в странах Европы начнут смягчать, а границы приоткрывать...
Эти опасения не безосновательны. По количеству ежедневно выявляемых случаев коронавируса видно, что в Беларуси всё только начинается, в то время как во многих других странах пик пройден. За последнюю неделю количество заболевших увеличилось почти вдвое. Если так пойдёт дальше, к середине мая у нас может быть около 50 000 заболевших.
- Насколько релевантными выглядят сравнения ситуации в Беларуси с другими странами?
- Сравнения релевантны. Мы больше всего похожи на Россию. Однако если смотреть на траектории распространения вируса (зависимость количества заболевших за последнюю неделю от количества заболевших ранее), то они для многих стран очень похожи. Отличия незначительные. Более сильные отклонения можно объяснить ограничительными мерами.
- В чем сходство ситуации в России и Беларуси? Связано ли это с замалчиванием реальной статистики, невозможностью ее собрать, недоверием граждан к официальным данным, страхом чиновников перед начальством? В Беларуси сейчас грустно шутят, что, мол, лимит по смертям исчерпан.
- Беларусь и Россия во многом похожи. По плотности населения в европейской части. Медицина в обеих странах – наследие СССР. Форма государственного управления - автократия. До недавних пор практически отсутствовала граница. Была попытка синхронизации много чего на государственном уровне, в том числе и, вероятно, подходов к сбору статданных и их обработке.
Источник: http://covideconomy.by/covid
- Министр здравоохранения Беларуси Владимир Караник 25 марта исключил «итальянский» сценарий развития эпидемии. В Италии, по его словам, «сошлись несколько неблагоприятных факторов, которые в Беларуси изначально пытались нивелировать». Тогда же министр сообщил, что первое заражение в Италии произошло у пожилого, ведущего активную социальную жизнь человека: «Он попал в обычную больницу, после чего оказался в реанимации с пневмонией, где его только на шестой или девятый день типировали. И к этому времени уже было достаточно много зараженных среди взрослого населения и медработников больниц. Что и привело к неконтролируемому распространению эпидемии".
- Известно, что вероятность умереть от коронавируса увеличивается с возрастом, а также с наличием хронических заболеваний. Посмотрев на распределение населения по возрастным группам, мы видим, что в Италии существенно больше пожилых людей. Например, в возрасте 70-74 года в Италии почти 5% всего населения, а в России и Беларуси – меньше 3%. Именно поэтому вероятность худшего, «итальянского» сценария невысока.
Итальянцы попали под удар самыми первыми, они просто не знали, что делать, это во многом стало причиной перегруженности больниц. У нас, по крайней мере, есть информация о том, как было у них, и хоть какие-то выводы мы можем сделать. Я думаю, что погибших у нас будет меньше.
- Насколько можно доверять официальным данным?
- Мы можем смотреть на статистику, но аккуратно. У каждой страны свои правила сбора информации, в том числе и свои порядки тестирования. Например, Германия его проводила массово. В Швеции тестируют преимущественно тех, кто уже серьезно болен. В Беларуси и России ежедневно много тестируют тех, у кого есть симптомы.
То же самое относится и к фиксированию летальности от коронавируса. Россия и Беларусь занимают очень высокие позиции в сравнении с остальными странами: в России летальность 1%. В Беларуси ещё ниже - на сегодняшний день всего 0.63%.
- Можно ли делать вывод о том, что показатели летальных исходов в Беларуси не соответствуют реальности, исходя из статистики (графиков) других стран, где несоизмеримо больше оснований доверять властям, эту статистику озвучивающих?
- Статистика, прежде всего, отражает правила, по которым она записывается. Если в одних странах есть правило относить к жертвам COVID-19 всех умерших, у которых обнаружен вирус, а в других такого правила нет, то статистика будет отличаться.
Проблема в том, что информация, каким правилам следует Минздрав Беларуси, не является публичной.
- Какие отсутствующие в публичном доступе данные не дают возможности давать более точные оценки ситуации?
- Прежде всего, хочу обратить внимание на проект, который ведёт NY Times «coronavirus missing deaths».
Они собрали подробную историческую статистику по смертям (от любых причин) и сравнивают её с текущей ситуацией, с тем, на сколько больше смертей сейчас. Разница – и есть смерти от коронавируса.
Здесь следует сделать оговорку: далеко не все «дополнительные» смерти произошли непосредственно от коронавируса, однако, косвенно большинство связано с вирусом. Например, человек вовремя не получил медпомощь из-за загруженности больниц. Есть и другая сторона медали: наверняка, благодаря режиму карантина во многих странах, смертей от автокатастроф сейчас существенно меньше чем в прошлом. Однако, мы видим, что по всем регионам наблюдается существенный прирост смертей по сравнению с историческим средним.
Чтобы адекватно понимать ситуацию в целом, и делать какие-то выводы, необходимы объективные цифры.
1) детализированные данные по смертям
2) загруженность больниц
3) количество машин скорой помощи в городе. Также очень важно понять, что происходит с медперсоналом, так как они находятся в наиболее опасной зоне. На момент, когда у нас было около 3 000 заболеваний, Минздрав сообщал, что около 300 из них – медики. С тех пор эту статистику перестали публиковать
- Если говорить о Беларуси, какие данные, которые есть у государства, но нет в публичном доступе, не дают возможности давать более точные оценки ситуации в нашей стране?
- Детализированные данные по смертности, по неделям и регионам лет за несколько лет.
- Есть ли статистика, доказывающая эффективность карантина?
- Нет, и быть не может по объективным причинам.
Очевидно, что любые ограничения уменьшают число контактов и замедляют распространение эпидемии. Однако карантин замедляет экономику, люди теряют работу, зарплату, и в экстремальных случаях им не на что покупать еду. Очевидно, что необходимо убеждать людей исключать необязательные контакты. Мы, например, полностью перевели нашу учебную программу на дистанционный вариант. Однако я не могу безоговорочно поддержать полный карантин. В данном случае мы не знаем оптимального решения.
Недавно увидел такую карантинно-коронавирусную полушутку, экономисты её сразу поймут. «Интересно, а что убьёт больше людей, карантин или вирус? Если карантин оптимальный, то одинаково».
Речь идёт не об абсолютном количестве, а предельном. Если мы немного увеличиваем меры обязательной изоляции, мы убиваем X людей за счёт экономических потерь, но спасаем Y людей за счёт уменьшения контактов. Когда никаких ограничительных мер нет, и мы вводим их понемногу, очевидно, что X - очень маленькое, а Y – большое. Но постепенно вводя эти меры, мы увеличиваем X за счёт того, что у экономики всё больше и больше ограничений, и уменьшаем Y. Как только X и Y сравняются, это и есть оптимальный карантин. Уменьшив его или увеличив, мы убьём больше людей от одной из причин, чем спасём от другой.
Практически посчитать оптимальный уровень карантина сейчас невозможно, потому что невозможно предсказать ни последствия для экономики, ни эффект карантина на распространение эпидемии.
- Эксперты пытаются делать математический анализ ситуации и ее развития. Один из них здесь. Могут ли, на ваш взгляд, граждане страны и власти ориентироваться на эти модели, планируя свое поведение, планы?
- Сейчас очень сложно строить какие-либо планы так как ситуация не из приятных. Суть модели в том, что она пытается предсказать, как будут вести себя линии 1) числа заболевших людей на сегодняшний день (зелёная линия), 2) числа «закрытых» случаев (когда человек выздоравливает или умирает, фиолетовая линия). Как только эти линии пересекутся, мы ожидаем, что в дальнейшем будет только лучше. На данный момент мы видим, что до этого дня достаточно далеко.
Если предположить, что линии будут сохранять динамику последних дней, можно вычислить, сколько дней осталось до их пересечения.
Однако я достаточно скептично отношусь к численным выводам подобных моделей, поскольку, здесь у нас помимо ошибки прогноза будущего в будущем есть ещё и проблемы с качеством входных данных. Число носителей вируса по объективным причинам гораздо больше, чем число людей, у которых этот вирус выявлен. И вопрос, на который мы не знаем ответа: большинство «скрытых» носителей вируса уже переболело и чувствует себя прекрасно или большинство из них лежат в больницах с воспалением легких без правильного диагноза «КОВИД-19»? Если первое – то зелёная и фиолетовая линии гораздо ближе друг к другу, чем мы видим на картинке. А если второе, то всё гораздо хуже.
