Единственное, что можно рассматривать как факт по итогам переговоров Владимира Путина и Александра Лукашенко, состоявшихся в Сочи 14 сентября, - обещание Кремля выдать Минску кредит «Мы договорились о том, что Россия предоставит Беларуси в этот сложный момент государственный кредит $1,5 млрд», - сказал Путин, открывая встречу с Лукашенко.
Все остальные проблемы, спорные вопросы и опасения, связанные с российско-белорусскими отношениями, в худшем случае - усугубляются слабой позицией Лукашенко, который, по сути, открыто заявил, что кроме как на Москву, надеяться больше не на что. Договорились ли на встрече в Сочи о новых глубинах интеграции, приватизация белорусских предприятий россиянами, вероятности появления российских военных баз на белорусской территории, официально не сообщается, но обсуждается в экспертной среде. Вывод пока один – ни о чем хорошем для Беларуси точно не договорились.
Из нового и точно известного по итогам переговоров: Путин напомнил Лукашенко, что он в курсе о планах изменить Конституцию Беларуси. Высказал ли российский лидер своему белорусскому визави конкретные пожелания, - что и как изменить, официально не сообщается. Некоторые эксперты предполагают, что Россия хочет такой смены Основного закона, чтобы у Москвы было пространство для маневра в Беларуси.
В среду, 16 сентября, сам Лукашенко заявил, что поправки в Основной закон он для начала собирается обсуждать на Всебелорусском народном собрании - мероприятии, по форме и содержанию схожем со съездами КПСС с соответствующим представительством от правительства и трудовых коллективов. В такой компании есть вероятность не только предложить поправки авторства лично Лукашенко, но и представить картину их всенародного одобрения.
За встречей в Сочи ожидаемо не последовало признание Координационного Совета как сторону для переговоров по решению политического кризиса. Лукашенко не признает ни кризис, ни Координационный совет. Путин кризис видит наверняка, но согласен с белорусским коллегой в нежелании общаться с реальными политическими оппонентами, к тому же поддерживаемыми масштабными и непрекращающимися с 9 августа уличными протестами.
О поддержке России Лукашенко Delfi беседует с Дмитрием Круком, научным сотрудником Белорусского экономического исследовательско-образовательного центра (BEROC)
- Самый распространенный среди экспертов тезис - Москва выделила деньги под условие изменения белорусской Конституции, которая обеспечит транзит власти. Согласны ли вы с такой трактовкой ситуации?
- Это трудно опровергнуть или подтвердить. Мотивация для России выглядит неоднозначно. Допускаю, что там пока четко не сформулировали свою цель. Вероятно, что важным и довлеющим является фактор гражданских протестов в Беларуси с требованием честных выборов – чтобы не было заразного для России примера, когда под давлением улицы сменяется власть. Но я бы не стал утверждать однозначно, что в России есть четкая выработанная политика в отношении Беларуси.
Официальной информации, - в какой форме выдадут обещанный кредит в 1,5 млрд долларов, - нет. Неизвестно, будут ли это «живые» деньги или просто рефинансирование уже существующих старых долгов, то есть, по сути, отсрочка их выплаты. Кроме того, российская сторона заявляла, что есть еще долги Беларуси за газ. Возможно, в оговоренную сумму это тоже входит. Я абсолютно не уверен, что это будут живые деньги на счетах Минфина. В данный момент для экономики это достаточно важно.
Само по себе обещание Путина выделить кредит в $1,5 млрд с точки зрения политической важности и проявления намерений Путина я бы не переоценивал. Это не та сумма, которая как-то принципиально меняет картину в экономике Беларуси, даже если живые деньги поступят на счет Минфина. В таком случае они стабилизируют и существенно поддержат валютный рынок на месяц-два. Но не более того. Принципиально они не решают накопившиеся финансовые проблемы и не меняют кардинально негативные тенденции в экономике. Поэтому я бы не говорил об этом кредите с точки зрения политической поддержки.
- Но полтора миллиарда долларов, - сумма, которую Путин пообещал Лукашенко, - это примерно столько, сколько потратили в Беларуси за последние месяц-полтора для поддержки экономики…
- Ну, не то, чтобы на поддержку экономики. Это очень близко к сумме снижения золотовалютных резервов (ЗВР) - за август они снизились на $1,4 млрд. Это, конечно, довлеет над валютным рынком, значимое падение курса белорусского рубля в нынешних условиях может быть толчком к серьезному финансовому кризису. Тем не менее, не совсем корректно говорить, что эти деньги были потрачены на поддержку экономики. То, что потратили, покрывало избыточный спрос на иностранную валюту, возникший в августе. Эти средства из ЗВР были использованы и для того, чтобы вкладчики, которые отзывали свои депозиты, смогли их получить.
Важно очень дождаться, в какой форме и для каких целей будут предоставлены деньги из РФ, будет ли это новый межгосударственный кредит или рефинансирование старого кредита и, возможно, погашение долгов перед Газпромом. От этого много зависит. И не факт, что здесь есть прямая связь с ЗВР. Думаю, что белорусская сторона – если бы имела возможность, - просила бы бОльшую сумму, необязательно равнялась бы на потери ЗВР в августе. Тем более, что велика вероятность и потерь ЗВР по итогам сентября.
Если российский кредит выдадут живыми деньгами их, скорее всего, направят в ЗВР, на интервенции на валютном рынке и, возможно, вливание валютной ликвидности в банки. Для властей сейчас очень важно не допустить значимое – больше 10% - снижение курса рубля, так как это может стать пусковым крючком для обесценивания активов банковской системы. Качество активов внутри банков хромает. Оно очень чувствительно к обменному курсу.
Если российские деньги вживую не поступят, они все равно косвенно окажут поддержку ЗВР, Беларусь сможет снизить будущие платежи по сравнению с тем вариантом, который был бы без этого кредита. Так или иначе, это будет поддержка ЗВР и в конечном итоге валютного рынка и обменного курса белорусского рубля.
- Согласны ли вы с тем, что угроза дефолта отсрочена, но не исчезла?
- В данном случае речь идет о суверенном дефолте. И я полагаю, что в этом году угрозы такой нет. Даже при потерях в августе ЗВР на 1 сентября остается в пределах $7,4-7,5 млрд. Платежей по госдолгу, приходящихся на период сентябрь-декабрь, не так много – порядка $1,2 млрд. Даже при плохом сценарии, - если сохранится тенденции длительного оттока депозитов из банковской системы и повышенного спроса на инвалюту до конца года (а такое вполне может быть), - резервов для выплаты по внешним долгам на этот год хватит даже без сторонней поддержки.
Российский кредит, прежде всего, на мой взгляд, задумывался как источник для погашения тенденции роста спроса на инвалюту и оттока депозитов, демонстрации стабильности, -- что с резервами все хорошо, сколько бы народ ни забрал депозитов, ситуацию стабилизировали, ослабили напряжение, устранили плохие тенденции. Это самое главное. Ведь сейчас люди массово покупают инвалюту, оставляют мало средств в рублях и забирают свои депозиты из банков. Власти считают задачей номер один попытаться сбить эти тенденции, заставить людей держать рубли и перестать забирать депозиты из банков.
Но власти же ничего не делают, чтобы устранить причины, которые толкают людей забирать депозиты и покупать валюту. Белорусы таким образом выражают свой протест против нечестных выборов и для того, чтобы заставить власти пойти на диалог с обществом.
Согласен, что власти не подают знаков о готовности идти на диалог с протестующими. Но я бы не был столь категоричен, говоря о мотивах. Думаю, что кто-то забирает депозиты, выражая гражданский протест, а кто-то, - понимая что ситуация угрожает сохранности их сбережений, - может делать это сугубо по экономическим соображениям.
- Светлана Тихановская выразила сожаление, что Путин решил поддержать Лукашенко, а не белорусский народ. Она также заявила: «Я надеюсь, что Путин понимает, что именно Лукашенко, а не наш народ, должен будет отдавать этот кредит». Далее последовало заявление пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова о том, что кредит все же дают именно белорусскому народу. Эксперты проводят аналогии с ситуацией, когда президенту Украины Януковичу в 2013 году Россия пообещала 15 млрд долларов, в феврале 2014-го Янукович бежал из страны, после чего была длительная судебная тяжба, Россия предъявила иск Киеву. Уместны ли такие аналогии?
- Вполне уместная аналогия. Вопрос, на который указала Тихановская, может возникнуть. Я бы ограничился констатацией, что такие параллели возможны. Вопрос этот - в юридической плоскости.
- Для многих белорусов, выходящих на протесты, согласование российского кредита выглядит как психологическая атака Кремля. А для вас?
- Психологическая поддержка Лукашенко со стороны Москвы не с кредита началась. Путин поздравил Лукашенко с победой на выборах еще в августе. Последовательно всеми своими заявлениями подчеркивал, что никакого гражданского протеста в Беларуси он не видит и не считает его значимым. Чего-то нового я здесь сейчас не вижу. Путин проводит свою линию, но какова его цель, сейчас сложно сказать точно. Считать, что кредит стал продолжением целенаправленной формы давления, - можно. Но это не новость, это происходит уже месяц.
- Выглядит ли для вас поддержка Путиным Лукашенко однозначной?
- Я больше склоняюсь к версии, что РФ играет здесь свою игру, пытаясь создать почву для будущего политического ландшафта, подготовить эту почву, свои силы, структуры, зоны российского влияния в Беларуси. Думаю, что Лукашенко рассматривают в России как промежуточный вариант. Наверняка идея демонстрации того, что гражданский протест может сменить власть, не очень нравится российским властям, они не хотели бы, чтобы это произошло.
Россия пытается совместить два подхода. На каком-то коротком промежутке, исходя из своих интересов, она оказывает поддержку Лукашенко, но не думаю, что само по себе сохранение Лукашенко является их целью. Это промежуточный этап, промежуточная задача.
- Есть белорусы (условно говоря, известные и рядовые граждане), которые надеялись на то, что Путин повлияет на Лукашенко, заставит его отказаться от, как говорят эти люди, «беспредела», происходящего в Беларуси, с момента объявления выборов. А есть и те, кто изначально уверен, что от России ничего хорошего ждать не приходится. Как, по вашим наблюдениям, меняется отношение белорусов к российскому государству и к россиянам.
- Конечно, отношение к России меняется. Если белорусское общество всеми доступными мирными способами показывает, что оно не хочет, чтобы Лукашенко был президентом и требует его ухода, а президент соседней страны говорит в унисон с Лукашенко, что вас нет, и вы – никто, и своими действиями поддерживает статус-кво, естественно к российским властям однозначно ухудшается отношение. Сказывается ли это на отношении к россиянам в целом, сложно сказать. На эти вопросы могут дать ответы только соцопросы, которые в Беларуси проводить сложно из-за лицензирования социологических служб, социология в стране убита.
Можно предположить, что среди белорусов есть вера в Путина, но думаю, что она сейчас улетучивается, так как сложно находить оправдания его действиям. Ничего хорошего я не вижу, Россия играет исключительно свою игру.
Я предполагаю, что косвенным следствием этой игры является то, что Лукашенко, опираясь сейчас на поддержку Москвы, падает даже в глазах тех сторонников, которые у него были.
- Чего больше в этой поддержке России Лукашенко – символических знаков или реальной помощи?
- Я бы не сказал, что Россия с головой окунулась в поддержку Лукашенко, нет. Есть поддержка инструментальная, экономическая – обещанный кредит в 1,5 млрд долларов. Заявление Путина о силовом резерве было реально политическим инструментом. Возвращаясь к аналогиям с украинскими событиями 2013-2014 гг, такого масштаба погружения в белорусскую повестку со стороны РФ как это было с Украиной, - все-таки нет.
Поддержка России лично Лукашенко представляется мне все же больше символической с необходимыми дозами инструментальной экономической поддержки, но не более. Без фанатизма и чрезмерного рвения.
