Воспоминания подписанта (сигнатар) Акта 11 марта Владимира Ярмоленко

Однажды, когда я выходил из магазина, ко мне неожиданно подошел на первый взгляд незнакомый мне бородач. Уже стоя в очереди, я обратил внимание на бросаемый украдкой в мою сторону взгляд. Когда я выходил, он осмелел и заговорил со мной, сказал, что не может уйти, не поговорив со мной. Я не мог его вспомнить. Только после того как он напомнил мне о январских событиях, биатлонистах, я внимательнее посмотрел ему в глаза, стараясь не замечать густую, закрывающую лицо бороду, и узнал. Воспоминания всплыли словно из тумана...

Тогда я вел их на дежурство. Молодые, спортивные юноши, которых я почти не знал, вооруженные всего лишпь так называемыми "мелкашками", спортивными малокалиберными ружьями, непригодными для такого дела. Мне тогда так казалось. А бородач тогда мне говорил: "Не нервничай, мы все из сборной Литвы по биатлону. В наших руках это оружие – солидное оружие, я с расстояния 25 м попадаю белке в глаз". Я поверил. Они были отличными парнями. Все мы, тогда находившиеся в парламенте, как братья. Я бы сказал, братья по оружию, только оружия у нас практически не было...

Трудное было время, но открытое и благородное. Народ защищал только что восстановленное государство. Шли на баррикады, сменяя друг друга, стояли у здания парламента и в других местах. Думаю, сработал инстинкт самосохранения. Никто не знал, что будет через минуту, через час, через день... У меня есть снимки того времени. О каждой фотографии можно было бы роман написать.

Напряжение было такое, что воздуха не хватало. Не хочу еще раз пережить такое запредельное чувство. Думаю, что и защитники Литвы не хотели бы пережить это еще раз. Один мой коллега, разочарованный жизнью, недавно сказал мне: "Жаль, что я тогда не погиб... Было так легко и просто погибнуть. Я был бы героем. Сейчас было бы проще, мне было бы все равно..." Тогда я с такой мыслью не согласился, хотя понимал и чувствовал, о чем мы говорим...

Да, это была опасность, дни жестокости, чувства самопожертвования и покоя. Да, внутреннего покоя, потому что ты решился и готов. Остро и спокойно – ты готов. Все мы готовились, как умели, защищать Литву. Независимую Литву. Я ясно представлял, что если будет прямая атака парламента, то мы продержимся в лучшем случае час.

Было примерно два часа ночи, когда мы узнали, что у телебашни гибнут люди. Танки приблизились к телебашни и стали ее окружать. Они ездили со включенными фарами, ослепляя людей, а рядом с танками шли солдаты с автоматами. Сначала они стреляли по земле и холостыми, а позже – в людей боевыми. Армия свирепствовала у телебашни два часа. Там погибли люди, мы не знали сколько. Тогда мы просто знали, что гибнут люди. Это происходило в современной Европе. Многие вышли, встали на защиту своей страны. Это большое личное решение, переломный момент в истории Литвы.

Был час ожиданий – примерно три часа ночи. Я был в нескольких шагах от председателя, когда он пытался связаться с Кремлем. Мы вывозили архив...

Он говорил, кричал в трубку:

"Как вы не можете меня соединить с Михаилом Сергеевичем? Почему? (пауза) Как спит. Разбудите его, очень срочное дело. Разбудите его, здесь у нас в Вильнюсе солдаты убивают мирных жителей. Танки на улицах. (пауза). Еще раз... прошу вас... свяжите меня... Как вы заканчиваете разговор? Я требую связать меня... (пауза).

Он положил трубку. Я в третий раз пытаюсь поговорить с Горбачевым. Ничтожество! Ведь вся ответственность... Ах, что я тебе говорю, ведь ты итак все понимаешь. Обидно". Он подошел к своему письменному столу и сказал: "Продолжим. Хочу передать тебе личные записные книжки, может, удастся сохранить, позже вернешь, если сможешь..."

Он передал мне записные книжки и записи и прибавил:

"Прошу, попроси ко мне Чесловаса. Это просто аморально заявлять, что глава страны спит, когда его солдаты убивают мирных безоружных жителей. Они аморальны. Откуда мораль там, где ЧК-НКВД-КГБ! На связи с Кремлем сидят полковники КГБ. Вы ведь это понимаете. Все они связаны и выполняют приказы своего главы. Надо звонить народным депутатам и сообщать честным людям в Москве правду об убийствах, о событиях в Вильнюсе. У нас еще есть время. Надо спешить, пока у нас есть телефонная связь".

Barikados prie Seimo
Через 15 минут мы с Чесловасом вошли в кабинет. Я оставил их наедине. Было 3.20. Трудно об этом говорить, но надо говорить. Позже было много дней и ночей, позже события начались в Риге, но это было позже. Меня не было у телебашни, я был в здании парламента. Утром через окно я увидел, что люди от телебашни с флагами идут через мост защищать парламентl, возможно, идут на погибель – я заплакал. Просто нервы не выдержали напряжения, прорвало. Сначала, казалось, боялся, потом работал и забыл.

Мне кажется, что чувство страха есть у всех. Только, может, у не совсем нормальных людей, его нет. Я боялся не за себя. Я думал о семье, о детях. В какой-то момент, когда понял, что надо работать, страх исчез. Было спокойное сосредоточенное чувство. Да, внутри было спокойно, за себя я не переживал.

Все люди сознательно шли защищать. Победить нас уже было невозможно. Мы стали непобедимыми – нас можно было убить, но не победить. Не знаю, быть может, люди к хорошей жизни быстро привыкают. Пафосные речи о болезненном прошлом кое-кого начинают раздражать. Это было так давно. Только вот что – даже маленькую обиду помнишь всю жизнь. Думаю, что как обида, обман, очередные испытания Литвы эти события навсегда останутся в истории. Да. Может, и хорошо, что обо всем этом будут говорить историки. Значит, рана уже не будет так болеть, и эти дни будут как победа. С другой стороны, всегда нужно иметь решимость и смелость, чтобы посмотреть назад. Я так думаю...

Источник
Темы
Строго запрещено копировать и распространять информацию, представленную на DELFI.lt, в электронных и традиционных СМИ в любом виде без официального разрешения, а если разрешение получено, необходимо указать источник – Delfi.
ru.DELFI.lt
Оставить комментарий Читать комментарии (92)
Поделиться
Комментарии