Группа Intelligency образовалась в белорусском Минске в 2013 году. У истоков группы стояли Всеволод (вокал, гитара) и Юрий (клавиши). Позже к ним присоединились Женя (гитара) и Михаил (бас).
Начало карьеры и музыкальный рынок Беларуси
— С чего начался ваш творческий путь и почему группа получила такое название?
— Сначала мы с моим товарищем Юриком “писали песни в стол”, а затем решили играть на улице расширенным составом и собрать уличный бэнд (группу, - Ред) и играли с 2015 года на улице. Название такое по очень простой причине: если послушать творчество - мы играем такую достаточно странную музыкальную смесь, и поэтому мы не могли ее как-то назвать, но назвали “интеллигентная электроника”, и решили назвать группу “Intelligency” (“интеллигенция”, - Ред.)
— Как назвали бы жанр своей музыки?
— Мы придумали ироничное “техно-блюз”, формулировку такую. Но можно сказать, что это смешение электронной музыки (прежде всего - техно и хауса) с классическими музыкальными ходами: рок-н-рольными, блюзовыми, 60-70х годом.
— Какие были цели на момент создания группы в 2013 году? Вы сразу планировали создавать собственную музыку или думали о том, чтобы делать каверы на уже известные композиции?
— У нас была такая ситуация: мы познакомились с Юрием, когда он диджеил у меня на мероприятии, играл такой интеллигентный хаус. У нас в планах было одно: нам в плеер не хватало новой музыки, чего-то наподобие группы Darkside Николаса Джара, и мы к себе в плеер хотели подобной музыки, чуть более агрессивной, чуть более темной. Короче, чуть более выраженной. Но ничего подобного не могли найти. Поэтому, подумали, что сами попробуем что-то такое написать. Ну, и понеслась. Я начал записывать то, чего мне не хватало в рок-н-роле и черпать это в электронике, а Юрик начал добавлять туда то, чего ему не хватало в электронике, то есть, чего-то живого. Ну и на таком стыке образовался жанр.
— Сложно ли музыкантам развиваться в Беларуси? Может быть, вас кто-то продвигал или собирался продвигать?
— К сожалению, в Беларуси очень маленький музыкальный рынок, он не до конца сформирован. То есть, у нас нет большой базы слушателей, каких-то народных медиа-героев и так далее. Поэтому, говорить о продвижении здесь сложно. Мы, скорее, просто отрабатывали музыкальный навык. Тем более, белорусский слушатель очень требовательный, его очень сложно раскрутить на какую-то эмоцию, поэтому здесь отлично отрабатывается музыкальный навык. Это как тренировка в каком-то суровом борцовском зале. Потом, пройдя эту проверку временем, так получилось, что мы уже стали ездить по городам и выступать.
— А выступали в каких-то клубах или сразу стали уличными музыкантами? Что вам больше импонирует?
— Наверное, наш самый максимально приближенный вариант - выступления под открытым небом, когда мы выступаем без сцены, на одном уровне со зрителем. Это были наши первые уличные выступления в Минске, на которых могло собираться около тысячи человек.
— Вы говорили, что белорусский рынок довольно маленький. Как оцениваете ребят, которым удалось “выстрелить”? Условно, того же Тиму Белорусских.
— Оцениваем, конечно, положительно, потому что каждый такой новый музыкальный локальный герой дает нам надежду, что когда-нибудь их окажется такое количество, которое позволит сформировать музыкальные запросы и музыкальный рынок. То есть, не только экспортировать его, но и поддерживать тут, локально.
— Кого из белорусских исполнителей выделили бы?
— Из тех, с кем мы работает, кто нам импонирует - Palina. Мы делали с ней несколько композиций и ее музыкальные и творческие взгляды нам близки. Нам нравится творчество группы “Петля пристрастия”, Groove Dealers, такие вот группы.
— А какую музыку слушаете вы, кем вдохновляетесь?
— Я сам слушаю очень старую музыку, 60-70-х годов, отцов этого жанра. Из современного у нас все в группе почитают Николаса Джара, группу Kaleo, подобного плана.
— Можно ли сказать, что вы заимствуете что-то у этих групп? Или ваша музыка - это то, что вы придумали, сымпровизировали сами?
— У ребят в коллективе очень разные музыкальные взгляды, и при этом мы очень открытые в плане производства музыки, то есть мы все полностью делаем сами, прописываем у себя на студии и так далее. Это все ведет к тому, что, даже если бы мы захотели у кого-то что-то заимствовать, у нас не получится. Сколько бы мы не пробовали - все равно получается "Интеллидженси". Поэтому, музыка у нас самобытная. Получается какой-то грязный электронный поп. Белорусские музыкальные критики говорят, что “на коленке сделанный”. Но мы по этому поводу испытываем чувство некой гордости. Пускай так, мы действительно делаем всю музыку на коленке.
— Но, тем не менее, от этого она хуже не становится.
— Ну да. Она более искренняя получается, более своя.
— Об этом и хотела спросить. Ваша музыка - это о том, чтобы делать бэнгеры, или о том, чтобы делать искренне, от души, не думая о том, станет ли она хитом?
— Это интересный вопрос. В одной из наших соцсетей написано: “мы пишем музыку, а не бэнгеры (хиты, - Ред.)”. Это наш девиз. Вообще, если углубиться в тему, нам интересно делать какие-то бэнгерные ходы, для того, чтобы просто влиять на сознание, это интересная игра. Но всерьез делать бэнгеры лишь для того, чтобы зацепить слушателя - нам это не интересно. Это слишком приземленная задача.
Внезапная известность благодаря одной песне
Песня “August” вышла еще в прошлом году. Жители по всему миру узнали о ней благодаря вирусному видео с участием американского ведущего Джимми Фэллона и актера Бенедикта Камбербетча. В шоу Фэллона они танцевали, а неизвестный интернет-пользователь на видео с танцем наложил припев песни группы Intelligency. Песню стали активно искать в Интернете с помощью приложения Shazam, позже трек завирусился в популярной соцсети TikTok. Там его для своих видео использовали и знаменитые блогеры.
— Песня “Август” стала неожиданно популярной в марте этого года. Ожидали ли вы, что она станет хитом?
— Нет, конечно, мы не ожидали. Мы слышали, что песня крутая, она уже осенью прошлого года стала пробираться в белорусских чартах достаточно высоко, плюс мы видели реакцию зрителей на эту песню. Эта была одна из первых песен, которую стали разучивать и петь на концертах, что для наших концертов не совсем характерно. Поэтому мы начали предугадывать, что эта песня станет особенной. Поэтому, когда это (популярность, - Ред.) стало появляться, не сказать, что мы были в шоке.
— Изменилось ли что-то после того, как песня прогремела? Может, вас стали узнавать, больше интересоваться творчеством?
— Прекрасная особенность нашего времени и ковида (COVID-19, коронавирус, - Ред.) в том, что сейчас мы работаем исключительно на студии, никуда не выезжаем и еще не успели вкусить той популярности. Иногда случайно слышу песню по радио, на каких-то музыкальных каналах в заведениях. Песня живет своей жизнью, а мы своей.
— Что испытываете, когда слышите свою песню на радио? Есть ли какие-то особые чувства, или уже приелось?
— Мы в группе ребята уже довольно взрослые, но испытываем чувство легкой гордости за то, что была проделана неплохая работа.
Коронавирус в музыкальной сфере
— Говоря о коронавирусе. Он, как известно, сломал многие планы, приостановил концертную деятельность. Занимались ли вы тем, на что решились многие артисты - проведением онлайн-концертов?
— Честно говоря, это вообще не наша стихия. В этом году у нас, наверное, будет только два онлайн-концерта: один - в заброшенном замке 17 века и один для белорусского портала TUT.BY.
— А почему такое решение не привлекает вас?
— Не хватает химии какой-то. Да и ничто не заменит живой звук. Он имеет физическую форму. Волны, способность подвигнуть человека на танец, например. А музыка, которая передается через Интернет по сигналу и приходит в наушники человеку, который в данный момент может быть вообще не сконцентрирован на этой музыке, находится там, где нет атмосферы соответствующей. Это как запись записи записи. Поэтому, наверное, даже посмотреть записанный концерт и то в некотором роде интереснее, чем онлайн-концерт.
Публика в разных странах
— В каких странах вам довелось выступать?
— В Беларуси, Украине, России, выступали в Польше на одном фестивале.
— Можете ли сказать, что публика в этих странах отличается между собой?
— Да, конечно отличается. Самые открытые и эмоциональные слушатели - это украинцы, конечно. Самые сложные слушатели, с которыми нужно уметь работать, которые являются самыми тонкими ценителями на некоем глубинном уровне - это белорусы, потому что их очень трудно расшевелить. Российский слушатель любит, когда музыкант что-то из себя представляет. То есть, они оценивают по авторитету исполнителя. А европейский, например, польский слушатель, запомнился нам тем, что им вообще все равно было, кто мы и что мы. Они слышали качественную музыку - подходили, брали автографы, фотографировались и покупали диски. Их интересует то, что человек транслирует, прежде всего. Музыкальные проекты
Телевизионный проект и контракт с Warner Music
— Насколько я знаю, вы участвовали в проекте “Песни” на телеканале ТНТ. Почему решились туда пойти и помогло ли участие чем-то?
— Участие в этом шоу повлияло лишь на то, что мы стали увереннее в своих силах и продемонстрировали свое творчество очень профессиональному кругу лиц. Это было огромным шагом. В плане какой-то узнаваемости и медиа мы особо ничего не смогли с этого взять, потому что слишком рано выбыли.
— Победителю проекта предлагается контракт либо с Газгольдер (творческое объединение под началом Василия Вакуленко (рэпер Баста), - Ред.) Могли бы вы представить себя под началом Black Star (лейбл звукозаписи, который основал рэпер Тимати, - Ред.)?
— Веселая штука в том, что, когда мы проходили отбор, одному из музыкальных продюсеров Блэк стара мы понравились сильнее. На самом деле, искренне говоря, Газгольдер нам ближе, чем Блэк стар.
— Почему?
— Все зависит от личности лидера. Тимати очень интересная личность, но он бизнесмен, прежде всего бизнес-модель. А Газгольдер - это что-то стихийное. Недаром они даже не лэйбл, а творческое объединение. Плюс личность Басты достаточно противоречивая: он постоянно меняется, придумывает новые странные проекты, рискует, извиняется за свои поступки, поэтому выглядит гораздо более живым, что ли. Нам он намного ближе. Хотя, Блэк стар ничем не хуже.
— Не так давно вас подписал Warner Music. Каково это, работать под началом такого лейбла? Чем помогает?
— Warner в России - крупнейший лейбл, поэтому, благодаря работе с ним мы испытываем гордость. На самом деле юридически лейбл занимается только дистрибуцией, то есть мы не закрепощены никак, поэтому мы с лейблом в дружеских отношениях. Они могут хорошие советы нам дать, какие-то вещи подсказывают. Я думаю, в музыкальном плане у них глаз наметан. Мы можем в любое время приехать к ним, записаться на отличной студии. Поэтому лейбл Warner дает нам какую-то платформу, с которой у нас начинается другой уровень работы. Конечно, они во многом нам помогают.
— Изменилось ли что-то в вашей творческой деятельности?
— Выйдет сейчас новый EP (альбом, - Ред.). Думаю, все услышат, что не поменялось ничего, а еще больше выкристаллизовывается наш стиль. В хип-хоп мы не пойдем, не переживайте.
Конкурс "Евровидение"
— Следите ли вы за международным конкурсом песни “Евровидение”? Может, пытались попасть туда?
— Мы не следим намеренно, не ищем информацию. Когда-то мы участвовали в белорусском национальном отборе, году в 2013, когда образовалась группа. Мы по приколу с товарищем поехали на отбор. У нас была сильная песня, кстати. Одна из первых песен, No music - одна из флагманских композиций в нашем творчестве. Потому что она была сделана без денег, без ничего. Достаточно много людей ее скачали, она завоевала авторитет в городе. Поэтому, мы подумали, почему бы не пойти с этой песней на Евровидение. Из более чем двухсот человек мы выступали первые, кстати, что уже внушало нам уверенность какого флагманского, супер-момента, что сейчас мы вот выйдем - и нас возьмут. В итоге мы вышли, жюри вообще не обратило на нас внимания, всем музыкантам задавали вопросы, а нам - ни одного. То есть, мы выступили - “спасибо, ребята, до свидания”, и уехали. После этого мы как-то разуверились. Разуверились не в треке, а в конкурсе.
Ситуация в Беларуси
— 19 июня вашего гитариста Женю на улице ни за что скрутил ОМОН. Как он сейчас?
— Женя в порядке, восстанавливается. Я думаю, что вся эта история закончится нормально, в коллективе мы свои выводы сделали.
— Как вы оцениваете ситуацию, которая сейчас разворачивается в Беларуси? Насколько я знаю, вы не очень интересовались политикой. Может, после этого инцидента ваше мнение поменялось и вы стали внимательнее наблюдать за тем, что происходит?
— Ну, наши выводы были такими: если ты, ни к какой системе и структуре не относясь, умудряешься попасть к ней на рожон, - это не просто так. Видимо, так должно было случиться, что рано или поздно абсолютно случайный человек из нашей группы, который отлично учится, который на 10 баллов сдал диссертацию, который - инженерное будущее нашей страны, попадёт в такую ситуацию. Это о чем-то говорит. Как это оценить? Да никак это не оценить. Оценить это можно только с глубокой степенью сожаления.
— Глядя на людей, которые выходят на улицы и становятся в цепи солидарности, на тех, кто недоволен нынешним устоем.. как вы думаете, может ли в Беларуси что-то измениться?
— Все меняется в ментальности и в голове. Поэтому, наверное, сегодня парадокс ситуации в том, что чем дальше мы идем, тем больше у людей меняется мировоззрение. Когда наступит момент, в который мировоззрение какое-то переломного количества людей поменяется - дальше лишь вопрос времени. Я думаю, что все возможно.
Планы на будущее
— Какие планы на будущее? Планируете, может, концертные туры?
— Планируем выпустить альбом и откроем себя с новой стороны, чтобы люди увидели нас, кто такие "Интеллидженси". Мы хотим познакомиться со слушателем по-настоящему. Осенью планируем выступить в родном Минске, выступить в странах Балтии, в том числе и в Литве. Если все сложится - возможно, поздней осенью будем у вас.
