Меладзе оказалась чуткой женщиной. Вперые она начала подозревать неладное на концерте, услышав строки песни “Вопреки” — “Смотри, как я без тебя научился жить…”.
Дома попыталась выяснить, что происходит:
“Он рассказал, что у него есть отношения на стороне, даже есть ребенок. На вопрос “Кто?”, ничего не ответил. Но это было дело двадцати минут, чтобы выяснить, кто…”
Правда шокировала. Она вспомнила, как восприняла появление Альбины в составе “ВИА Гры” — в 2004 году:
“У нее очень неубедительный образ был для той группы, в которую она попала. На нее без слез смотреть было тяжело. Я тоже не понимала, как и все женщины, каким образом она вообще там оказалась. Она не вписывалась в формат, ни по каким критериям. Особых голосовых дарований у нее не было. Такой жалкий образ. Я по-женски рекомендовала ей привести голову в порядок. Если наряды шили, и от нее это не зависело, то волосы, брови макияж — все вызывало вопросы бесконечные. Но когда я стала вспоминать задним числом, мне стало все ясно. Я ее даже, по-моему, поздравила с рождением ребенка. Мне говорили, что отцом якобы был парень-музыкант, скрипач какого-то симфонического оркестра…. И у меня оснований подозревать ее в чем-либо не было. Разве что я замечала, что она нервничает чересчур много. Я не понимала причин такого поведения. Там были другие участницы этого коллектива, и они вели себя спокойно. А вот гражданка Джанабаева вела себя очень нервно. Я видела, что у нее глаза бегают, она моргает много, и я не совсем понимала причину такого поведения. Она замирает, когда я подхожу…”.
Когда журналисты узнали про любовницу Валерия, то начали звонить Ирине с просьбами об интервью. Она решила обсудить историю с Альбиной:
“Я ей позвонила, предложила ей беседу. Сказала — просто приходи, уверена, у тебя есть вопросы ко мне, у меня — к тебе. Встретимся и поговорим, так будет честно. Она отказалась. Я уж не знаю, испугалась она или нет. Она взяла паузу на пару часов. Потом я ей перезвонила. И она сказала — “Я не могу, я не приду”.
Оказывается, у Ирины и Валерия в жизни уже была одна большая трагедия. Которая, возможно, повлияла на их дальнейшие отношения. Они потеряли ребенка:
“В этом году — 26 лет с того момента, и с каждым годом справляться все сложнее. За два месяца до родов я приехала к маме, и все шло нормально. Накануне родов я собрала сумку и легла спать. Когда я открыла глаза, у меня была температура 38, у ребенка — на полтора-градус больше. Дальше — ребенок в реанимации. Я вела себя очень послушно, даже на руки его не брала. Потому что мне этого не давали. Валера оставил мне телефон и уехал на запись. Но телефон молчал, невозможно было с ним связаться. Он приехал лишь на 10-й день. И это был день смерти ребенка. Конечно же, он помог похоронить…Я была у родителей какое-то время, чтобы прийти в себя. А ему надо было ехать. У меня к нему (Валерию) нет даже злости. Есть будто только я и мой сын. Связь и боль осталась, и она с возрастом не закрывается, живет своей жизнью. Я считаю, что у меня не трое, а четверо детей, просто один живет там. И я знаю, что в момент перехода, он будет первый, кто ко мне придет”.