Польша: история как роман с «европейским» финалом
Польский ролик – это подлинная драма национальной самоидентификации, демонстрирующая то, как поляки обретали свою национальную субъектность, сражаясь с многочисленными врагами. Среди этих врагов одно из центральных мест занимают условные «русские», представленные в виде московитов начала XVII века, потом в виде «Российской империи» XIX века, а затем и в качестве коммунистов, попытавшихся принести в Польшу на штыках революцию, а затем включивших ее, после 1945 г., в серый мир «реального социализма». И только в 1990-е–2000- е гг., после упадка СССР и геополитических изменений, этот серый мир сменился на новое, яркое и технологичное настоящее, наступившее с вхождением Польши в Европейский Союз.
Коммунистический период истории Польши – после 1945 г. и до конца 1980-х гг. – показан как время, в которое шла борьба поляков за свои права.
Завершается это время образами массовых демонстраций в поддержку «Солидарности» и началом переговоров властей социалистической ПНР и оппозиции, знаменитыми «круглыми столами», после которых в Польше начались политические изменения.
Польская история, если сравнивать ее с анимированной историей Латвии и Беларуси, представлена гораздо более многомерной и более рационально включенной в европейский контекст, политические события уравновешиваются другими, не менее важными фактами и явлениями.
Христианизация, появление европейской сети университетов и включенность в интеллектуальную историю Европы (отсылка к фигуре Николая Коперника), история технологических изменений, произошедших в Европе (от появления водяного колеса и завершая промышленной революцией и строительством железных дорог) – всё это, будучи показанным в ролике на польских примерах, придает польской истории динамичный и «современный» характер, она не отстает от истории других стран.
Финальная сцена ролика, в которой все его герои и героини из разных исторических периодов выходят на «сцену», чтобы услышать аплодисменты, адресованные этим участникам грандиозного исторического спектакля, демонстрирует победу добра над злом, нации над историей, в которой часто были неблагоприятные обстоятельства, но всё закончилось благополучно. А если даже и возникают сомнения в том, правильно ли так представлять свое собственное прошлое, которое было более противоречивым, чем показано, то, пожалуй, эти сомнения можно на время отложить – национальный миф уже сконструирован и пока что работает.
Латвия: немного сатиры не помешает?
Латвия пережила ряд исторических событий, почти аналогичных тому, что происходили в Польше: сложные отношения с соседями, революции начала ХХ века, Вторая мировая война и окончательное вхождение в состав СССР, обретение независимости и европейская интеграция. Казалось бы, можно ожидать сходной с польской репрезентации национального мифа, но не тут-то было: мы видим противоположную «историю», с элементами сатиры, лишенную эпичности и максимальной серьезности польской версии.
Перед нами – латвийский крестьянин, живущий сам по себе и совершенно не вписанный в общеевропейский исторический миф: составные части этого мифа, такие как университетская рациональность, индустриализация и другие, не менее важные вещи, совершенно отсутствуют в его жизни. Разве что христианизация произошла, но и она воспринимается как нечто абсолютно внешнее по отношению к его «внутреннему» крестьянскому существованию.
То же самое можно сказать и о политических событиях, представленных в виде сменяющих друг друга карикатурных образов политиков, определявших «извне» историю Латвии: Ивана Грозного, Петра І, Карла XII, Екатерины ІІ, Ленина, Гитлера, Сталина или советских вождей, умирающих друг за другом в период позднего СССР.
В результате – совершенно «простая история», лишенная всякой сложности и значимой событийности.
Ничто не имеет значения – ни обретенная независимость в виде случайно обнаруженного флага, ни идея интеграции с Европой, которая, правда, способствовала появлению более высокого и качественно сделанного забора вокруг крестьянского дома. По сути, произошел своеобразный отказ от истории, от какой-либо активности и надежды на новые идеи. Человек или даже целая нация, оказывается, могут быть вписаны в историю и таким образом – когда цели не ставятся, но и претензии не выдвигаются, а кроме того, можно на эту тему и пошутить, превращая недостатки своего «аисторичного» существования в достоинства.
Такой национальный миф, видимо, отражает массовое сознание в современной Латвии, стране, находящейся среди новых членов ЕС отнюдь не на первом месте по успехам и переживающей своеобразную национальную депрессию.
Беларусь: комедия строгого режима
Беларусский ролик на тему собственной истории оценить довольно сложно. С одной стороны, это первый пример такого рода продукции, и такая работа заслуживает уважения. С другой стороны, миф национальной истории, который конструируется при помощи этого ролика, имеет свои недостатки и достоинства.
Один из недостатков – неосознанное воспроизведение образов истории, возникших в период деколонизации Беларуси после распада СССР. Видимо, всё же беларусским историкам стоит заняться постколониальными исследованиями, потому что визуальный ряд ролика напоминает то, как, например, подавалась история в ряде стран Африки, переживших деколонизацию в 1960-е гг.
Об этой подаче в начале 1980-х гг. писал известный французский историк, представитель школы «Анналов» Марк Ферро в своей книге «Как рассказывают историю детям в разных странах мира». Если использовать его подход, то можно сказать, что в беларусском ролике представления об истории разделены на три группы или уровня:
1) Присутствует «наиболее укоренившаяся, устная традиция, которая зиждется не только на фактах, но также и на мифах, а эти мифы обладают силой реальности». Типичный пример – миф о Всеславе Чародее, «неўрах»-волках и вся первая часть ролика, отсылающая к мифу об основании нации. В польском и латвийском роликах такая мифология практически уже отсутствует как вид.
2) Включены элементы той истории, которую «преподавали колонизаторы»: традиции советской историографии и созданная в эпоху СССР версия истории настолько сильно укоренились, что «советское» до сих пор продолжает в Беларуси во многом опознаваться как «свое», что мы и видим в ролике. Советский период в отличие от «серых» образов в польском ролике или индифферентного показа в латвийском с акцентом на работе спецслужб, в беларусском ролике выглядит эпохой достижений, прогресса и радости, разве что только 1937 год слегка портит впечатление.
Согласно распространяющемуся сегодня даже в академической среде представлению, беларусы как нация сложились в советский период, но не стоит подменять процесс становления нации в Беларуси простым пересказом событий того времени, лишь делая акцент на том, что в этих событиях участвовали беларусы, а не анонимные советские граждане, как об этом рассказывали раньше. Видимо, говоря об этом периоде, необходимо использовать какие-то более «тонкие» приемы, а не просто показывать «беларуса» Петра Машерова или «беларусскую» группу «Песняры».
3) Включение идей, ставших результатом переоценки истории после получения независимости. В ролике содержится и отдельный пласт поданных иначе, чем раньше, исторических фактов: после 1991 г. начался ренессанс историографии периода Полоцкого княжества и ВКЛ, что и находит свое отражение, правда, не без новой мифологии (например, утверждение о том, что Беларусь «тогда» называли Литвой).
Фактически, в этом анимированном фильме можно найти сочетание некритично воспринятых образов советской историографии; мифологических образов, связанных с устной фольклорной традицией, поданных в качестве «истории»; и образов, ставших результатом частичного «переписывания» истории уже после 1991 г.
В беларусской версии общие события европейской истории практически отсутствуют, а если они и есть, то выглядят так, как если бы мы пытались их присвоить, чтобы избавиться от постоянно возникающего комплекса «постороннего», но не знаем, как это сделать. Так, например, звучат слова о том, что ВКЛ было самой большой страной Европы, и на этом наша «значимость» заканчивается.
Даже те фигуры, которые могли бы связать беларусскую историю и историю других европейских стран (например, Франциск Скорина), поданы таким образом, чтобы укрепить их привязку к локальному контексту, а связь с Европой обозначить в качестве случайной: Скорина, которым мы, конечно, гордимся, оказывается, был «мажор», а потому и учился в Праге.
Кстати, традиционность трактовок образов известных исторических персонажей всегда поражает.
Судьбу того же Скорины как одного из интеллектуалов эпохи Возрождения вполне можно осовременить, указав на то, что его судьба вообще во многом типична для людей в Беларуси, обладающих высоким IQ: все они, не имея возможности опираться на институты, которые помогли бы реализовать их потенциал, превращаются в одиночек, в «человека и институт» в одном лице, тратят силы на продвижение каких-либо инициатив, но отнюдь не всегда признаны обществом. Впрочем, это трагичная трактовка истории Скорины, а анимированный ролик сделан в комедийном жанре.
Мессидж примирения или о главном достоинстве ролика
Комедия как способ подачи истории была «переоткрыта» историком Хейденом Уайтом, который считал, что именно эта форма прекрасно подходит для описания «временного триумфа человека над его миром посредством случайного примирения с силами, которые действуют в социальном и естественном мирах», и само это «примирение … есть примирение людей с людьми, людей с их миром и с их обществом; общественные условия предстают как более чистые, нормальные, здоровые вследствие конфликта между, казалось, непримиримо противоположными элементами мира».
В этой идее «примирения», как кажется, и заключается основной мессидж ролика и секрет его популярности среди зрителей – на сегодняшний день это уже более 300 000 просмотров. Все мы, живущие в Беларуси, увидели в этой анимации то, чего так страстно хотим, а именно – нормальности, отсутствия политической чрезвычайщины, наличия чувства общественной солидарности, национального единства и уважения друг к другу и к собственной истории. Все эти характеристики нормального состояния общества явно деформировались за последние 16 лет, но они крайне нам всем необходимы. Именно это демонстрируется в анимации, хотя ее создателей и можно упрекнуть в мифологизации национальной истории.
Неожиданный финал ролика, когда история словно «обрывается» в 1991 г., выглядит символичным: возможно, беларусское общество должно определить для себя новую точку отсчета, вообразить иное будущее, чем то, которое наступило в середине 1990-х гг.
