У истоков создания школы стояла вильнюсский педагог Алдона Трейя, которая после романтической истории любви с латышом и нескольких лет «любви на расстоянии» уехала в Латвию, где и взялась за дело своей жизни – создание литовской школы.
- Госпожа Алдона, доводилось слышать, что в вашу школу своих детей приводят не только литовцы, но и латыши, а также представители других национальностей. Это правда?
- Да, это так. У нас на сегодня учится 287 учеников. Примерно 100 учеников в нашей школе – это дети из чисто литовских семей, примерно столько же – из смешанных семей, а около 80 детишек – это латыши и дети других национальностей, родителей которых интересует литовский язык и у которых, возможно, есть какие-то родственные или исторические связи с Литвой. Есть и русские дети, которые родились и выросли в странах Балтии, и родители которых хотят, чтобы дети знали и латышский, и литовский языки.
- На каком языке ведется преподавание в вашей школе?
- Мы находимся в Латвии, поэтому, естественно, преподавание ведется на латышском языке, за исключением некоторых предметов – музыки, физической культуры и внеклассной деятельности – ведь мы поем песни, танцуем, с самого первого дня стараемся сохранить все литовские традиции. И литовский дух мы не утратили, даже несмотря на то, что обучение проходит на государственном языке.
Литовский язык преподается каждый день – как и латышский. Кроме того, на литовском у нас дети общаются, когда посещают ансамбли, хоры, театр, народные танцы. Бывает, что к нам детишки приходят без знаний литовского языка – из латышских или русских семей, но, как правило, в течение полугода они начинают говорить. Кроме того, дети у нас изучают английский, немецкий, а в скором времени мы предложим факультатив по русскому языку.
Кроме того, мы мечтаем о собственном духовом оркестре, но вот единственная проблема – инструменты, если бы нам удалось объявить акцию среди литовских музыкальных школ и предложить подарить по одному неновому инструменту, то нам не пришлось молить о тех тысячах, которых мы все равно не получим – из-за кризиса. Надо сказать, что нашу школу литовские власти довольно часто посещают: каждый раз, когда президент или премьер бывают в Латвии, то заглядывают к нам. Так вот будь у нас оркестр, мы бы их не гармошкой встречали, как в старые времена, а целым оркестром.
- Расскажите о тех годах, когда создавалась школа, ведь это было непростое время восстановления латышской государственности…
- Да, наша школа появилась в 1991 году, тогда у нас было всего 7 учеников и один педагог, приехавший из Литвы. Класс сначала работал при 85-ой рижской средней школе, где я была директором. Школа была государственной, поэтому финансы на создание класса мы также получали от Латвии. А начали буквально на ровном месте – создавали программу и одинаково спорили и с Литвой, и с Латвией по поводу того, какой же должна быть эта программа.
Латыши не хотели, чтобы мы преподавали литовский с первого класса, но мы предложили преподавать и литовский, и латышский, я их убедила, что эти языки близки, и очень удобно их преподавать параллельно.
Надо сказать, что когда началось балтийское возрождение, люди всех национальностей, проживающие в этом регионе, начали задумываться о том, кто же они. Ведь до этого мы не знали, что мы литовцы в Латвии, в те времена все были одинаковые. А с началом возрождения мы стали убеждать литовцев приводить к нам своих детей, не давать им забывать о своих корнях. И они были очень счастливы. Одним из первых своих сыновей привел и избранный в нынешний литовский Сейм Вальдемарас Валкюнас.
А потом наша школа росла, появился второй класс, третий. Были, конечно, проблемы с финансированием, надо было с трудом доказывать, что нам нужны средства, что это структурное отделение при школе. Ведь 20 ученикам, которые у нас тогда были, они не могли предоставить статус школы. Из Литвы приезжали учителя литовского языка, которых присылал Департамент нацменьшинств и эмиграции. Так мы росли, и к 1994 году, когда у нас уже было более 50 учеников, мы получили, наконец, официальный статус школы, который предоставила Рижская Дума. Нас серьезно проверяли – знания учеников, компетентность учителей, саму программу.
- А здание в этой связи было выделено?
- После получения статуса школы мы начали думать о своем здании, ведь получается, что мы были школой в школе. И только в 2000 году нам выделили здание бывшего детского сада, которое было в таком плачевном состоянии, что больно было смотреть, оно буквально поросло крапивой и шиповником. Все было разграблено, разрушено, ничего не было – только голые стены и крыша. Как было вдохнуть жизнь в эту развалину? Вот и начался наш Крестный ход, иначе не скажешь…
Согласилась я на это здание только потому, что находилось оно в замечательном месте у Даугавы, много зелени – липы, дубы, березы, птицы. Одним словом, была перспектива. И вот за эти 8 лет мы полностью его восстановили, оборудовали, и теперь у нас даже есть спортзал, который обошелся в 500 000 латов (около 2,4 млн. литов - DELFI). Оборудован он прекрасно, здесь тренируются баскетболисты, девять из которых выбраны в городскую сборную. Можно сказать, что мы готовим баскетболистов для будущей литовской сборной. Действительно, без ложной скромности я могу назвать нашу школу школой будущего.
- В этой связи возникает резонный, но и в чем-то риторический вопрос: почему же в Литве нет ни одной латышской школы?
- Действительно, в Литве нет ни одной латышской школы, хотя и был класс при посольстве некоторое время. А вот когда однажды на одном форуме в Каунасе один латыш встал и спросил: почему в Литве нет ни одной латышской школы, на это я не смогла промолчать. Вышла на трибуну и сказала, что никто школу на блюдечке не принесет – надо ее создавать своими руками. Нацменьшинства имеют на это право, поэтому если есть такое желание, то надо приступать к делу.
- Остается только спросить, как литовка, которая так любит литовский язык и культуру своей страны, оказалась в Латвии?
- В этом песня виновата. Я пела в хоре в институте и познакомилась с певцом из Латвии, которому очень понравилась. Он три года меня навещал в Литве. И, в конце концов, все закончилось тем, что я должна была покинуть родину и уехать в Ригу. В Латвии уже родились мои сыновья, которые прекрасно говорят на литовском, как и муж, который знает, наверное, больше литовских песен, чем сами литовцы.
