Это обращение призвано очертить основные направления внутренней и внешней политики страны по меньшей мере на ближайший год.

Российский президент призвал граждан к единению и выступил за сильное государство. При этом он много говорил о важности социально ориентированного гражданского общества и заверил собравшихся в том, что Россия не ищет врагов, а наоборот, стремится к дружеским отношениям на международной арене.

Большая часть выступления была посвящена экономике, где Путин не прошел мимо стремительного развития высоких технологий в мире, упомянул проблемы с банковским кредитованием и пообещал внести изменения в налоговую систему.

Что в этой речи привлекло внимание экспертов?

Ведущий программы "Пятый этаж" Александр Баранов беседует с политологом Марией Липман и профессором Европейского университета в Санкт-Петербурге Владимиром Гельманом.

Александр Баранов: Так случилось, что я, к сожалению, не слышал два последних выступления Путина перед Федеральным собранием, поэтому мне трудно сравнивать. На этот раз я его послушал, и мне показалось, что эта речь и по своему содержанию, и по тональности - успокаивающая, можно даже сказать убаюкивающая, хотя в зале не спали, но тем не менее. Общий посыл такой: все в порядке, нужно жить дружно, гражданам волноваться не надо, мы о вас заботимся, проблемы, которые остаются, успешно решаем.

Не было такого чувства, что у Путина стояла задача как-то мобилизовать чиновников, бюрократию на фоне проблем, которые стоят перед Россией. Почему такой тон? Во-первых, согласны ли вы со мной по поводу тона, и, во-вторых, если да, то почему? Действительно все в порядке и поэтому не надо волноваться, или, наоборот, ситуация такая, что всем нужно быть спокойными?

Мария Липман: Я думаю, что самым главным отличием от посланий предыдущих двух лет было то, сколько времени президент уделил на международную политику и взаимоотношения с другими странами. Это отмечают все эксперты.

Действительно, международная тематика была отодвинута к самому концу, заняла очень немного времени, и тон был чрезвычайно миролюбивый. Это очень большой контраст по сравнению с предыдущим годом и с 14-м годом тоже.

В прошлом году президент очень резко высказывался в адрес Турции. Это понятно: там был сбит российский самолет, с этим это было связано. Сейчас даже по сравнению с тем, что прогнозировали эксперты - а прогнозировали накануне, что тон президента будет гораздо более примирительный, чем прежде - меня удивило, насколько мало внимания этому было уделено.

Действительно, цитата прозвучала, основной посыл состоял в том, что "мы хотим дружить, мы не хотим ни с кем враждовать, но при этом, разумеется, не надо нас учить. Нас критикуют, разумеется, несправедливо, мы сами могли бы кого-нибудь покритиковать, но мы хотим вместо этого конструктивно сотрудничать".

Я бы сказала, что это действительно было главное отличие от предыдущих двух посланий.

А.Б.: Как вы думаете, чем это вызвано, - тем, что Путин действительно считает, что какой-то критический период прошел, что Россия, в принципе, выигрывает, время на стороне Москвы и надо сейчас просто ждать, потому что у Европы свои проблемы, у США - свои проблемы, и они все равно придут к тому, чего мы от них ждем?

М.Л.: Я думаю, не в последнюю очередь это связано со сменой администрации в США. Собственно, накануне Путин уже высказывался на тему внешней политики на "Примаковских чтениях", которые состоялись в Москве.

Там он логичным образом больше времени посвятил международной тематике и говорил уже буквально о том, что с приходом новой администрации появляется шанс преодолеть тот кризис в отношениях, который у нас возник.

Кстати говоря, вчера министр иностранных дел Лавров давал интервью и говорил уже очень определенно, что в разрушении отношений между Россией и США виновата администрация Обамы и что есть надежда на то, что появляется шанс с новой администрацией отношения наладить и в более конструктивном ключе заняться проблемами, которые действительно важны - вроде проблемы мирового терроризма.

Так что, с одной стороны, конечно, одной из причин является то, что новая администрация дает некоторые основания рассчитывать на смену общего вектора отношений между Россией и США. Действительно ли есть на это расчет или, по крайней мере, сейчас правильно, чтобы была такая риторика до инаугурации, до того, как будет понятно, какая именно будет политика нового президента - это, конечно, сейчас понять уже невозможно.

Я думаю, что есть еще одна причина. Действительно, Россия сумела себя поставить на мировой арене, сумела заставить с собой считаться вопреки желанию и тому, что хотелось бы думать многим западным лидерам. Действительно Россия ведет ту политику, которую считает нужным, и никаких рычагов влиять на Россию на сегодняшний день Запад не продемонстрировал.

Это достижение - такое положение России как глобальной державы - нужно как-то капитализировать, нужно теперь пытаться каким-то образом это трансформировать в какие-то плюсы для России и для ее собственного развития. Какие-то, может быть, действительно более конструктивные отношения. Получится это или нет, совершенно неизвестно, но такой сигнал сейчас посылают.

А.Б.: Хорошо, давайте подключим к нашей беседе Владимира Гельмана, профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге. Как вы трактуете эту укороченную внешнеполитическую часть выступления Владимира Путина, в которой он, кстати, не упомянул ни Крым, ни Украину, как бы предложив международным партнерам забыть об этом - это можно и так трактовать, да?

В общем-то, он выступал уверенно, и у меня создалось такое впечатление, что, в общем-то, он сказал: "Вы знаете, мы показали, на что мы способны, мяч на вашей стороне, так что говорить нам особо больше нечего, мы ждем от вас ответного шага в нашу сторону". Как вы трактуете это выступление?

В.Г.: На самом деле действительно российские власти, как правильно отметила Мария, ожидают изменений в отношениях с США в связи с приходом новой администрации. Наверное, сейчас раскрывать карты, делать какие-то далеко идущие предложения означало бы просто забегать вперед.

Обозначены некоторые позиции, довольно расплывчато, оставляя разные возможности для интерпретации, но по существу дела, если какие-то изменения и произойдут, то они будут готовиться исподволь, и здесь какая-то определенность могла бы попросту навредить. Поэтому это такой тактический прием.

А.Б.: Вы ожидаете какого-то одностороннего изменения во внешнеполитической стратегии России? Тем более, что, кстати, сегодня Путин подписал новую внешнеполитическую стратегию России, где сказано, что "в сегодняшнем мире с его проблемами увеличивается влияние и роль фактора силы в международных отношениях". Немножко тревожная строчка.

В общем и целом, как вы считаете, Путин находится сейчас в выжидательной позиции и готов изменить свою позицию, как только получит какие-то сигналы с Запада, или нет, он готов более активно способствовать нормализации отношений, делать какие-то шаги? Как вы думаете?

В.Г.: Я думаю, что разные варианты действий в российском руководстве обсуждаются и готовятся. Главным инструментом здесь, как мне кажется, является вовсе не стратегия, а какие-то тактические шаги, связанные то ли с какими-то договоренностями с новым американским руководством по поводу Сирии, то ли еще по каким-то вопросам.

Мне кажется, что российские власти полагаются прежде всего на то, что им удастся в ходе каких-то договоренностей выторговать для себя более выгодные условия, связанные даже, может быть, не с отменой санкций или с какими-то другими заметными демонстративными шагами, а с тем, чтобы зафиксировать ту ситуацию, которая сложилась после 2014 года - после аннексии Крыма, но зафиксировать не в негативном, а, скорее в позитивном для себя ключе.

Получится это у них или нет, будущее покажет. Это будет зависеть не только от действий российских властей, но и от того, как эти действия будут восприниматься в США, в Европе, в других частях света. Пока мы можем об этом рассуждать, но, скорее всего, будущее будет зависеть от каких-то конкретных тактических шагов, которые предпримут обе стороны.

А.Б.: Хорошо, давайте вернемся к внутренней политике. Мария, у меня создалось такое впечатление, опять же, не знаю, прав я или нет, но в этом выступлении содержится некое успокоение для тех, кто опасается скатывания России к более жесткому тоталитарному или авторитарному, репрессивному режиму.

Путин начал с того, что "граждане объединились вокруг нас, вокруг нашей идеи, спасибо вам за патриотизм, мы это видим, мы это замечаем, когда с нами так хорошо, то и мы с вами тоже хорошо".

После этого Путин начал очень много и довольно-таки неожиданно говорить о гражданском обществе, о его значении, о том, что надо поддерживать благотворительность, волонтерство, некоммерческие организации, про активный приход НКО в социальную сферу, про правовую базу НКО, которая нужна, про инициативу граждан, гражданское общество и так далее, и так далее.

Для меня это было неожиданно - то, что он говорил об этом довольно долго и убеждал бюрократов - единственное, по-моему, место в его речи, где он в чем-то убеждал бюрократов - в том, что надо дать народу инициативу, и решать какие-то вопросы народ должен сам, а не мы в своих кабинетах: "вот, мы не знаем, что надо делать, на самом деле, может, народ лучше знает", - и так далее. Это была довольно большая часть его выступления. Как вы объясняете, почему он так много об этом говорил?

М.Л.: Мне кажется, неожиданным является не сам сюжет, а, может быть, продолжительность - насколько долго президент об этом говорил. Что касается самого сюжета, то я бы обратила внимание, что президент очень тщательно подчеркивал, что речь идет о социально ориентированных неправительственных организациях, а вовсе не о тех, которые занимаются правами человека или состоянием заключенных в тюрьмах, или занимаются правовой поддержкой тех, кто несправедливо осужден.

Это подчеркивание социально ориентированных НКО как правильных (при этом подразумевается, что есть какие-то еще другие - неправильные, например, те, которые подпадают под действие закона об иностранных агентах, которые занимаются политической деятельностью, которая очень-очень широко толкуется сейчас в законе) - это совсем не новая вещь.

О поддержке социально ориентированных НКО и законодательным образом, и на практике путем распределения государственных фондов, государственных грантов - об этом разговор идет давно.

Действительно, Путин подчеркивал в своей обычной неформальной манере, что не надо жадничать. Он говорил: "Я обращаюсь к разным администраторам, губернаторам: не надо жадничать, делитесь своими средствами не только с казенными учреждениями, но и и с неправительственными организациями, которые иногда лучше или оперативнее могут справляться с социальными проблемами".

Речь идет о том, чтобы переложить на плечи неправительственных организаций часть тех обязанностей, которые должно выполнять государство. При этом сами эти социально ориентированные организации должны находиться, несомненно, под контролем, должны получать, по крайней мере, частично от государства средства.

Таким образом, сводится на нет самое главное, что есть в третьем - неправительственном - секторе, а именно автономность. Они не вполне автономные, они - помощники государства. Действительно, наверное, иногда неправительственные организации могут оперативнее и эффективнее и с меньшей затратой средств решать какие-то проблемы, уж тем более благотворительность.

Опять-таки, о благотворительности говорил президент исключительно применительно к помощи разнообразным обездоленным, пожилым, больным и так далее - именно об этой благотворительности. Если граждане будут больше заниматься благотворительностью, то тогда, действительно, государство, у которого сейчас имеется серьезная нехватка средств, может какую-то часть обязанностей с себя снимать.

Именно в таком аспекте я бы рассматривала этот пассаж. Вообще, я бы отметила, что все послание несло на себе очень сильную печать патернализма. Это, разумеется, не новость, но мне показалось, что сейчас даже больше, может быть, потому что больше было тематики внутриполитической и социальной, государство, которое воплощено в Путине, который является символом российской государственности, берет на себя заботу обо всем и обо всех.

Оно может похвалить или немножко осудить, оно может помочь, оно может как-то поддержать, оно может как-то повоспитывать - там тоже такой момент был, особенно в начале послания. Интересно, что бизнес, о котором много говорилось, и много говорилось о том, что нужно обеспечить лучший деловой климат, чем тот, что имеется сегодня, бизнес представал в этом послании как объект заботы государства.

Если государство помогает, то и бизнес может тогда более успешно развиваться. Так что и неправительственные организации в данном случае - тоже одновременно и помощник государства, и объект его заботы, потому что государство ему выделяет государственные средства.

А.Б.: Действительно, он говорил о необходимости сильного государства, о том, как плохо раздробленное общество. При этом говорил о необходимости сильного государства и даже сказал о том, что нам не нужен парламент с амбициями, где воюют разные амбиции, нам нужен парламент, который работает эффективно, то есть такой, как сейчас, как я понимаю.

Путин много говорил о том, что слабая власть приводит к кризисам, разочарованиям и так далее. Даже в пример ставил Европу, где ко всему этому еще и миграционный кризис нарастает. Даже упомянул про великие потрясения, задел боком столыпинскую фразу о великих потрясениях, сказав, что нам все это уже не нужно, мы это проходили.

Владимир, как вы смотрите на эту часть выступления Путина, посвященную гражданскому обществу? Действительно вновь звучали, доминировали ноты патернализма, или же Путин, зачистив гражданское общество, то, которое не нравилось Кремлю, теперь готов его как-то во внеполитическом поле, можно сказать, восстанавливать, помогать ему и так далее? Что вы думаете?

В.Г.: На самом деле Мария права в том, что есть явное стремление переложить на социально ориентированные некоммерческие организации часть забот по социальной политике, что имеет свои очевидные как плюсы, так и минусы.

Главный минус состоит в том, что на самом деле Путин вынужден был фактически признать: в России сейчас довольно неблагоприятная экономическая ситуация. Наиболее наглядным проявлением этого признания стало поручение Путина разработать новую программу экономического развития, которая бы обеспечила экономический рост выше среднемировых темпов.

Я не сомневаюсь, что такую программу разработают чиновники, эксперты. Весь вопрос в том, будет ли она выполнена.

А.Б.: Это мы проходили уже, мы уже удваивали этот самый...

В.Г.: Мы действительно принимали многочисленные планы по более быстрому повышению ВВП, догоняли Португалию. Мы ее на самом деле догнали не потому, что мы быстро росли, а потому что Португалия упала.

Сейчас за всей этой риторикой стоит довольно важная вещь. По сути было объявлено о предстоящей налоговой реформе. С 2019 года фактически будет повышение налогов. Имеется в виду не рост подоходных налогов, о чем много говорили, эта идея в послании не звучала.

Уже после послания министр финансов подчеркнул, что о прогрессивной шкале подоходного налога речь не идет, а речь идет о повышении других налогов, прежде всего, видимо, налога на добавленную стоимость, возможно, и налога на прибыль.

Это плохая новость для предпринимателей, для компаний и, в общем, плохая новость и для граждан, потому что естественным образом эти налоги будут переложены в виде издержек на потребителей, на более высокие цены.

Понятно, что это повышение налогов связано с тем, что государству крайне сложно поддерживать даже на нынешнем уровне многочисленные высокие расходы и, видимо - об этом в послании не было сказано, но подразумевалось - также предполагается и сокращение социальных расходов.

Отсюда стремление переложить часть этих социальных расходов на некоммерческие организации, которые, в свою очередь, должны поддерживаться за счет благотворительности. Такая сложная схема, и, по большому счету, она не сулит ничего особенно хорошего в будущем.

Также понятно, что для Путина это такой способ подсластить пилюлю и сигнал о грядущих налоговых изменениях уже после президентских выборов, после 2018 года. Это, пожалуй, самая важная инновация, которая была обещана в российской внутренней политике.

А.Б.: Мария, налоги, действительно, вещь важная, но о них Путин тоже сказал как-то вскользь, не распространяясь и не объясняя конкретно, о чем идет речь. Что известно сейчас о грядущей налоговой реформе?

М.Л.: Я бы сказала: то, что будет идти речь о налогах, и то, что президент не будет ничего говорить конкретно, прогнозировали эксперты в последние дни перед посланием. Это тоже само по себе интересно - что в этот раз, мне кажется, лучше, чем в предыдущие годы, эксперты были в курсе того, о чем именно будет говорить президент.

Не угадали пропорцию, которую в его выступлении заняла внешняя политика, а про налоги, действительно, именно так и прогнозировалось, что президент упомянет о том, что какая-то налоговая реформа будет происходить, но при этом ничего конкретно не скажет, потому что это будет разрабатываться в течение ближайшего года.

А принята она, конечно, будет, как Владимир уже сказал, после президентских выборов, что логично, потому что до президентских выборов власти постараются как можно меньше увеличивать, приходится так говорить, бремя нынешнего тяжелого экономического положения, которое приходится на граждан страны.

Какие налоги? Владимир высказал свое предположение - это действительно пока предположение, потому что речь шла и том, что будет введена вместо плоской прогрессивная шкала подоходного налога, об этом речь шла, но, наверное, более логично предположить, что в большей мере налогами будет облагаться бизнес и в меньшей мере граждане.

Хотя, конечно, когда облагается бизнес - опять-таки, Владимир говорил об этом - граждане страдают тоже, потому что у них попросту повышаются цены. При всех разговорах о поддержке малого и среднего бизнеса, о том, что нужно улучшать деловой климат, создавать там конкуренцию и так далее, бизнес всегда приносится в жертву последовательно.

Чем больше роль государства - а она у нас вырастает во всех сферах, в частности в экономической, по разным оценкам, сегодня на государственный сектор приходится где-то процентов 70 (это, конечно, приблизительная оценка), остальное - на частный сектор, а раньше было соотношение совершенно иное - чем больше государство забирает себе полномочий, тем в большей мере оно начинает притеснять бизнес.

Государство собирается сосредоточивать в своих руках максимальное количество ресурсов, очень расширяет свою распределительную функцию, и здесь для бизнеса особенно места нет.

Я думаю, что предположение насчет НДС вполне правдоподобное, или налог на прибыль. Я думаю, что все-таки либо одно, либо другое, но это предположение кажется мне вполне возможным.

Увидим мы это, впрочем, не сейчас, потому что это не случайно, что ничего конкретно президент не сказал. Не захотел сейчас брать на себя эту ответственность, чтобы именно он был таким дурным вестником, который сообщает гражданам о том, что налоги будут повышены.

Действительно, вы правы, это было как-то несколько специально неясно сказано. Больше было сказано, более определенно президент высказывался на тему о том, что мы обещали не повышать налоги на бизнес, вот мы их и не будем повышать, а до какого времени не будем повышать - об этом он не сказал.

А.Б.: Он еще упомянул конкретно о продлении льгот на налоги в сфере информационных технологий, так что в этой сфере бизнесу можно на что-то надеяться. Давайте немножко под конец нашей передачи поговорим о том, о чем он не говорил.

Скажем, когда Путин говорил о школах, он выступал с довольно прогрессистских позиций - когда он говорил о содержании обучения, о том, как воспитывать, готовить школьников, особенно школьников, у которых есть свои амбиции и способности и так далее.

Во всей части разговоров о школах он ни разу не упомянул о религии и о роли религии, несмотря на то, что она - эта роль - повышается постоянно. Это показательно в какой-то мере или нет, как вы думаете?

Он случайно не говорил ничего об этом или нет?Или мы слишком много пытаемся видеть в этой речи?

М.Л.: Мне представляется, что, когда мы говорим, о чем президент не сказал - действительно, обо всем не скажешь. Я бы на ваш вопрос сказала, что президент вообще совсем не часто говорит о религии.

О религии говорит церковь достаточно, и в России достаточно есть представителей политических элит, которые много говорят о церкви, о ее роли, о необходимости эту роль повышать и дать церкви еще больше полномочий, чем это имеет место сегодня.

Я бы обратила внимание на то, что перед самым посланием, буквально за пару дней, произошел странный эпизод, когда введение в школьную программу предмета "Основ православной культуры", отклоненная программа, которая была направлена на доработку, внезапно была снова разослана и, как будто, даже предварительно принята каким-то педагогическим сообществом.

После чего выступила президент Российской академии образования Вербицкая и сказала буквально следующее: что "мой заместитель без моего ведома разослал эту программу, которая совершенно не готова и требует доработки".

Это попытка каких-то сил, которые радеют об интересах церкви, как-то, я бы сказала, "на хромой козе" объехать процедуру и попытаться принять эту программу. Всякая программа - это, между прочим, деньги: это учебники, это программы, это довольно серьезные государственные ассигнования.

В подобного рода конфликтах, связанных с тем, что государственных фондов становится меньше, участвует и церковь тоже. Может быть, не в последнюю очередь президент лично сам в своих выступлениях не так уж много времени уделяет обычно вопросам религии и вопросам церкви.

Скорее он склонен говорить о том, что у нас многонациональная страна и что нужно уважать все религии и все национальности, а об интересах собственно Русской православной церкви есть кому позаботиться и без него.

А.Б.: Он еще упомянул о необходимости воспитывать нравственное молодое поколение. Конечно, эту часть его выступления можно трактовать тоже как угодно. К сожалению, время нашей передачи подошло к концу.

Мы не успели полностью обсудить все это довольно долгоевыступление, которое длилось час. Сегодня с нами были политолог Мария Липман и Владимир Гельман, профессор европейского университета в Санкт-Петербурге.

Поделиться
Комментарии