Рассказывая о впечатлениях от своего первого процесса, Ходорковский заметил: "Меня больше всего поразило, что с самого начала в глазах человека, выдававшего себя за судью, я оказался личностью третьего сорта, типа крепостного или римского раба, когда "господину" в погонах вообще не надо ничего доказывать - его слова принимаются на веру, а мои лишь брезгливо выслушиваются, чтобы не быть принятыми во внимание".
По мнению Ходорковского, "все это надо пережить и перестать рвать себе нервы, поняв, что мы имеем дело не с правосудием, а с репрессивным станком, куда нас подают в качестве сырья". "Его оператор в зале не показывается, но мы все его знаем", - замечает автор письма.
"Рано или поздно, но, скорее всего, уже достаточно скоро этот станок разберут на запчасти, если что-то в нем окажется пригодным, кроме зданий, - убежден Ходорковский. - А вы выстоите, и ваши родители, друзья, затем - дети и внуки будут вами гордиться".