Политический истэблишмент в Вашингтоне воспринял эту статью с обидой и негодованием, как попытку читать мораль Америке, утверждает ИТАР-ТАСС. В этом ключе расспрашивали Карни репортеры из президентского пула.
Карни в ответ утверждал, что, с точки зрения демократических прав и свобод, Россия не идет ни в какое сравнение с США, которые в этом отношении являются воистину исключительной страной.
По словам пресс-секретаря Белого дома, в ситуации, возникшей после выдвижения российской инициативы по химоружию в Сирии, главное вообще не это, а то, что "президент Путин поручился своей репутацией в вопросе передачи химоружия Асада под международный контроль и в конечном счете его уничтожения. Это важно. Россия является патроном и защитником Асада. И мир увидит, сможет ли Россия выполнить это обязательство".
Так что на просьбу четко сказать, "стоят ли США выше закона: да или нет", Карни ответил: "Это вообще даже несерьезный вопрос". И вместо прямого ответа заговорил о том, что "Россия блокировала в Совете Безопасности ООН многочисленные резолюции об ответственности Асада", и о несогласии США с таким подходом.
Журналисты поинтересовались у Карни, читал ли сам Обама статью своего российского коллеги. "Президент много читает, в том числе и в New York Times, — ответил пресс-секретарь, пояснив, что дал отклик на публикацию от имени всего Белого дома "во главе с президентом".
Вопросы о личном доверии в отношениях между лидерами РФ и США пресс-секретарь сначала парировал ссылками на русскую пословицу "Доверяй, но проверяй".
На просьбу прокомментировать соответствующую выдержку из статьи в New York Times он ответил: "Думаю, президент Обама сказал бы, что его разговоры с президентом Путиным, даже когда между нами нет совпадения взглядов, всегда были прямыми и конструктивными, что каждый из лидеров ясно излагал свою точку зрения".
Пресс-секретаря спросили также, кто сейчас "дипломатически рулит" процессом урегулирования в Сирии. Он отвечал, что руководители внешнеполитических ведомств обеих стран работают рука об руку.
Карни "поделил" и возможные миротворческие лавры — в том случае, если нынешняя инициатива увенчается успехом. При подобном исходе "заслуга будет принадлежать и россиянам, и всем, кто участвует в данном процессе", — сказал он.
The Guardian уточнила обстоятельства публикации статьи Владимира Путина в The New York Times, сообщает Inopressa.ru. Путин сам решил написать статью и подготовил ее "основное содержание", после чего "его помощники выработали текст", пояснил пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков.
Готовивший публикацию редактор The New York Times Эндрю Розенталь рассказал, что к нему обратилось американское PR-агентство. "Я счел, что она была хорошо написана, хорошо аргументирована. Я не согласен со многими тезисами, но это не имеет значения", — сказал Розенталь.
В США обсуждаемая статья "вызвала смятение среди политиков и комментаторов". Так, председатель сенатского комитета по внешней политике Роберт Менендез заявил, что его "чуть не стошнило". Песков сказал: "Мы рады, что есть и одобрительные отклики, и критика. Это означает, что никто не остался равнодушным".
Путин однажды уже публиковал статью в The New York Times, в 1999 году она была посвящена "обоснованию кровавой военной операции" по подавлению чеченского сепаратизма, напоминает британское издание.
"Читая лицемерную статью Владимира Путина об американской политике в Сирии, я представил себе российского президента сидящим за клавиатурой в очаровательном розовом неглиже", — пишет Робинсон, напоминая о конфискации российской полицией сатирического изображения Путина в нижнем белье с выставки в Санкт-Петербурге. Художник Константин Алтунин после этого бежал из страны, желая избежать судьбы Pussy Riot.
"Поэтому, когда Путин пытается читать лекции "американскому народу и его политическим лидерам" с позиции морального превосходства, его невозможно воспринимать всерьез, — заявляет автор. — Что касается Сирии, зловещее и варварское правительство диктатора Башара Асада не продержалось бы и недели без щедрых военных поставок России. На руках Путина кровь десятков тысяч мирных граждан".
"Для меня концепция исключительности подкрепляет самый сильный аргумент Обамы в пользу военной операции в Сирии, — возражает автор. — Когда мы видим, как свыше 1400 мужчин, женщин и детей гибнут от отравляющего газа, нам не свойственно отворачиваться. Мы спрашиваем себя, можем ли мы что-то сделать. Мы взвешиваем затраты и преимущества, риски и выгоду, и делаем то, что в наших силах. Моральное оправдание удара по режиму Асада основывается на факте: если США ничего не сделают, никто не сделает".
"Да, мистер Путин, можете называть это американской исключительностью. Лично мне она нравится гораздо больше, чем российская", — заключает Робинсон.
По мнению постоянного автора New Republic Юлии Иоффе, в самом факте обращения Путина " к американскому народу через голову американского президента" нет ничего плохого, но стоит вспомнить: когда госсекретарь Клинтон поощряла общение американских дипломатов с россиянами в социальных медиа, Путин был взбешен.
Тезис Путина "Россия с самого начала проводит линию на поддержку мирного диалога в Сирии" Иоффе отвергает: Россия старается "сохранить то, что нравится Путину, — статус-кво".
Особенно приглянулся журналистке тезис Путина: "Закон остается законом. Его исполнение обязательно всегда — независимо от того, нравится это кому-то или нет". Иоффе комментирует: "Россияне, от кассирши в магазине до президента Путина, знают, что есть способ обойти любой закон — было бы желание". В России закон воспринимают как "дубину для селективного наказания".
Иоффе рассуждает: "Вот еще одна замечательная российская привычка: взглянуть в лицо фактам, а затем подвергнуть их "артобстрелу" — подростковому эпистемиологическому анализу, пока не окажется, что ничего не ясно и все непознаваемо". Это не просто конспирология, а некий "искривленный постпостпостмодернизм".
По поводу полемики Путина с фразой Обамы об исключительности Америки Иоффе пишет: Кремль сам использует идею российской уникальности. Помните термин "суверенная демократия"? Идея уникальности России — также основа "антизападной, антигейской волны" настроений.
В то же самое время Иоффе считает, что статья Путина — изящная попытка подыграть американскому обществу, уставшему устранять неустраняемые проблемы за рубежом.
Путин также присвоил главный аргумент Обамы, напомнив, что необходимость санкции Совбеза ООН — такая же правовая норма, как и запрет химического оружия. Сильная сторона Путина — он берет общепризнанные термины и понятия, переформулирует к своей выгоде и легитимизирует себя, считает автор.
В данной ситуации Путин достиг двух целей: дал отпор агрессии США и удержал Асада у власти. Обаме удастся, в лучшем случае, изъять у Асада химоружие. "Два-ноль в пользу Путина", — резюмирует Иоффе.
По словам американского политолога Яна Бреммера, с которым побеседовал корреспондент La Stampa, Путин переигрывает американского президента на сирийском направлении, потому что у него есть все, чего недостает Обаме.
"Стратегия, которая функционирует: он хочет удержать Асада у власти в Дамаске, и ему это удается. Вполне вероятно, что Асад останется в седле, и это успех Путина. Кроме того, Путин — единственный лидер, способный оказывать влияние на действия Асада. Наконец, у Путина лучший министр иностранных дел в G20: Сергей Лавров — прекрасный знаток механизмов ООН, он умеет играть жестко, но при этом рафинированный дипломат", — восхищается президент Eurasia Group.
Отвечая на вопрос корреспондента о том, зачем Владимир Путин опубликовал статью в The New York Times, Ян Бреммер сказал: "Чтобы подчеркнуть, что он одерживает победу в сирийской партии. Это как почетный круг по стадиону после поражения самого важного соперника. Путин решил увенчать политическое поражение, нанесенное Соединенным Штатам, вторжением на территорию Обамы — прямым обращением к американцам. Это стало демонстрацией силы".