Свое мнение о снижении авторитета России президент Грузии подкрепил следующими рассуждениями: "Действительно ли русские победили в Киргизии? Сомневаюсь. Ситуация там представляется тяжелой и нестабильной. Русские оттолкнули от себя страны Средней Азии. На Украине, чем выше становятся их требования, тем меньше они удовлетворяются. В СНГ не работает ни один механизм".
"Россия пытается быть мягкой с ЕС и жесткой с соседями. Но соседям не нравится такой жесткий контроль без каких-либо стимулов. Вся эта сфера меняется", — передает слова грузинского президента InoPressa. Говоря о перспективах нормализации отношений Грузии и России, Саакашвили сказал: "Мы не дураки и не самоубийцы. Очень неприятно иметь врагом Россию. Мы высоко ценим русскую культуру. Наши народы очень многое связывает. Ключ ко всему — в модернизации России".
По его мнению, период колебаний, который сейчас переживает эта страна, может закончиться хорошо — наступят настоящие либерализм и демократия, либо плохо — и тогда у России "будут огромные проблемы". Сейчас ею управляет не президент или премьер-министр, а Путин и ФСБ, подчеркнул грузинский лидер.
"Все мы хотим, чтобы Медведев что-то собой представлял. Особенно я, хотя он сказал обо мне столько плохого. Но в России традиционно были президенты, лишенные веса. При Сталине председателем Верховного Совета был Михаил Калинин, очень мягкий либерал, некоторые члены семьи которого были репрессированы. Надеюсь, Медведев — не сегодняшний Калинин", — сказал он.
Саакашвили признал, что в последнее время Грузия оказалась в относительной политической изоляции, но не считает, что она является "жертвой большого торга" между США и Россией. "Речь не идет о какой-то "ялтинской" или "мюнхенской" дипломатии, картина гораздо сложнее", — отметил президент.
"Грузия будет одним из ключевых вопросов, обсуждаемых в ходе предстоящего визита президента Обамы в Москву, — рассказал он. — Американцы хотят быть прагматиками, но не за счет своих основополагающих ценностей. Мы постоянно получаем от Вашингтона заверения, касающиеся защиты нашей территориальной целостности. Последнее, чего мы хотим, это стать полем битвы. Лучше быть полем переговоров".