Кто слушал выступления молодого президента Лукашенко, наверняка вспомнит его рефрен, обращенный к чиновникам: я вас не боюсь, за мной народ!
На самом деле так проговаривались фобии. Депутат-обличитель пришел к власти этаким Робин Гудом, с обещанием вывести на чистую воду забуревших чинуш советской формации. Но управлять страной оказалось труднее, чем произносить гневные речи. Опытных функционеров пришлось брать в аппарат. В кругу матерой номенклатурной элиты вчерашний провинциал чувствовал себя не в своей тарелке.
Но с тех пор много воды утекло. Лукашенко сросся с номенклатурой.
Социолог Олег Манаев в интервью «Немецкой волне» отмечает эволюцию электоральной базы бессменного президента Беларуси. Да, в 1994 году он пришел к власти под лозунгами защиты простых людей от всевластия бюрократов-коррупционеров. Но постепенно «стал представлять белорусскую номенклатуру и крупный бизнес, который в Беларуси напрямую связан с чиновничьим классом». По словам эксперта, «исполнительная „вертикаль“ сама по себе является достаточно большой по численности социальной группой».
Действительно, чиновников, силовиков вместе с членами семей — сотни и сотни тысяч. Им в этой системе в принципе комфортно (периодические взбучки научились переносить стоически). К тому же многие ощущают себя повязанными с нынешним режимом не самыми красивыми деяниями (от репрессий до откровенно клеветнических пропагандистских поделок). Их мотивация проста: сменится власть — чай, по головке не погладят…
Владимир Ровдо, политолог из Европейского гуманитарного университета, отмечает и такой момент: белорусские чиновники «держатся за „батьку“, так как в плане профессионализма далеки даже от российских стандартов, не говоря уже о европейских».
Тот факт, что московские СМИ муссируют тему якобы зреющего в Беларуси номенклатурного заговора, и в частности тиражируют слухи о неверности силовиков, аналитик Валерий Карбалевич объясняет двумя причинами.
Во-первых, на фоне ухудшения отношений между Минском и Кремлем «московская пресса, что называется, рада стараться, поскольку белорусского официального лидера позволено „мочить“».
Во-вторых, отмечает эксперт, «поскольку жесткие авторитарные режимы почти невозможно изменить через выборы, то есть легитимным путем, часто это происходит путем переворота. Спецслужбы, силовые структуры в авторитарных странах имеют огромные полномочия, поэтому их и рассматривают как одну из вероятных сил, способных изменить ситуацию».
Естественно, эти каноны политологии прекрасно знает и Лукашенко. По словам Карбалевича, президент внимательно отслеживает ситуацию в «органах». И «если замечает, что кто-то из силовиков начинает свою игру, то такой кадр вылетает как пробка».
В июле 2007 года был с треском уволен председатель КГБ Степан Сухоренко. Толчком стала темная история с избиением «людьми в штатском» главного контролера страны. На «разборе полетов» в ведомстве наследников железного Феликса Лукашенко заявил: «А что касается отдельных ваших коммерческих устремлений, то знайте, руки поотрубаем до плеч. В КГБ не место тем, кто „крышует“».
В ноябре прошлого года такой же громкий разбор полетов стоил свободы бывшему прокурору Минской области Михаилу Снегирю, а целая группа высоких чинов МВД лишилась своих постов и коттеджей, построенных в водоохранной зоне.
Короче, особо разгуляться силовикам глава государства не дает. К тому же силовой блок курирует теперь его родной сын, он же помощник президента по национальной безопасности Виктор Лукашенко. Во главе КГБ поставлен хорошо знакомый последнему по службе в погранвойсках Вадим Зайцев. Вообще же, напоминает Карбалевич, в стране де-факто восемь спецслужб, которые перекрестно контролируют одна другую.
Сталинская метода перманентного перетряхивания кадров действует и в отношении гражданской номенклатуры. Если какая-то группировка начинает усиливаться, ее дробят и «обезглавливают» (в переносном, слава богу, смысле — например, отправляя босса послом далеко-далеко).
Валерий Карбалевич отмечает и такой фактор лояльности: старая номенклатура эпохи Кебича постепенно вышла в тираж, а новые назначенцы, попавшие из грязи в князи, понятное дело, страшно обязаны лично Лукашенко своим возвышением. Они служат ему верой и правдой. Конец эпохи первого президента без вариантов означает и конец их личной карьеры, обеспеченной зачастую не столько профессионализмом, сколько преданностью вождю.
В итоге — «никакой самостоятельной игры, всё под контролем», резюмирует аналитик.
А как же «бунт генпрокурора Василевича», о котором в Москве не написал только ленивый? Стоило главе прокуратуры без особого энтузиазма отозваться о президентской идее создать некий следственный суперкомитет, как российские СМИ зашумели о симптоме бури в номенклатурной среде.
«Слова Василевича были вырваны из контекста, — отмечает медиаэксперт Павлюк Быковский. — Генпрокурор всего лишь выразил косвенное недовольство решением, в результате которого его ведомство может потерять некоторые полномочия. Речь идет о номенклатурной игре, но она не направлена против Лукашенко».
Действительно, зная сверхосторожного, образцово-лояльного Василевича, версии о бунте можно читать только с усмешкой.
Да, в новейшей истории Беларуси были прецеденты, когда кто-то из соратников президента выходил за флажки. В 1999 году бывший премьер Михаил Чигирь дерзнул выступить главным действующим лицом в сценарии альтернативных выборов. Вскоре он оказался за решеткой. Позднее попытки подобной игры против Лукашенко окончились нарами для бывшего министра Михаила Маринича, экс-ректора БГУ Александра Козулина — список можно продолжить.
Этот урок усвоен крепко. Белорусская вертикаль показательно лояльна. До подобострастия, апофеозом которого стал пассаж одного местного начальника: мол, Лукашенко «немного выше бога».
Впрочем, есть в белорусском языке колоритная фразема — «любіць як сабака палку». Это и есть универсальная формула верности вождю в любой авторитарной пирамиде. Сколько правителей в роковую минуту повторяли в духе Цезаря: «И ты, Брут!..». По мнению Павлюка Быковского, «в принципе номенклатурные заговоры возможны, но мы об этом узнаем только в сам момент радикальных действий».
Действительно, это же элементарно, Ватсон: любой заговор имеет шансы только при полнейшей конспирации. А если о «зреющем бунте» в элите соседней страны знают газетчики, которые не выезжали за пределы московской кольцевой автодороги, читать это можно лишь как фэнтези.
Одно несомненно: номенклатура всегда держит нос по ветру. Никто из чиновников не пойдет на баррикады за вождя, кресло под которым капитально затрещало. И Лукашенко прекрасно это знает. В 1994-м люди в серых костюмах массово бежали с корабля Кебича, когда стало понятно, что могущественный премьер проигрывает выборы вчерашнему директору совхоза.
Остается минимизировать риски: хорошо кормить и держать в кулаке этих людей в серых костюмах. А главное — на корню выжигать политическую альтернативу. Тогда, в 94-м, на волне постсоветского разгула демократии, действительно были выборы. С тех пор же, как горько шутят оппоненты, в Беларуси проводятся только «выборы Лукашенко».