Среди оппозиционных кандидатов на первом месте находится Владимир Некляев (190 000), на втором Андрей Санников (150 000), на третьем Ярослав Романчук (128 000), на четвертом Алесь Михалевич (120 000) У остальных претендентов примерно равное количество – от 105 до 120 тысяч подписей. Действующий глава государства административными методами обеспечил себе получение более миллиона подписей белорусских граждан [1].
Одновременно председатель ЦИК Лидия Ермошина заявила, что готова провести строгую проверку собранных подписей и уже при первом их изучении возникает большое количество вопросов. Она отказалась ответить на вопрос, кто же из предоставивших подписные листы претендентов сдаст успешно экзамен (результаты будут известны только 8 ноября) [2].
Не приуменьшая роли ЦИК в избирательных кампаниях, мне кажется, что от мнения Ермошиной в данном вопросе мало что будет зависеть. Ее шеф, фактически уже озвучил тот сценарий поведения в отношении оппозиции, который был отрепетирован вертикалью с участием ЦИК во время последней парламентской и местной кампании. Прежде всего, президент в интервью российским региональным СМИ еще 1 октября назвал процент голосов избирателей, которые он хотел бы получить на президентских «выборах» 2010 г.
Лукашенко повторил, что в 2006 г. результаты выборов были им сфальсифицированы: «Я не иронизировал, это была чистая правда. Уменьшили мои голоса с 97% до 87%». «Если вести речь о будущих выборах, определили ли вы себе такой барьер?», – уточнил журналист. «Да, определил. Мне хотелось бы, чтобы за меня проголосовало 2/3 населения. Это – конституционное большинство и наивысшая степень доверия. Это было бы очень хорошо», – ответил Лукашенко [3].
Не понятно почему Лукашенко преувеличил количество якобы полученных им голосов в 2006 г? Известно, что тогда комиссии «вбросили» за главу государства 93.5% бюллетеней, хотя и получили задание не превышать показатель в 83%. Как он признался журналистам российских «Известий», Центризбиркому пришлось поправлять допущенную ошибку и перераспределять голоса, отданные за действующего президента, между его оппонентами [4]. Можно предположить, что причина заключается в том, что новые признания давались российским региональным журналистам. Лукашенко с гордостью и без тени смущения, намекал на то, что располагает поддержкой, которую обеспечивал себе только Сталин (99.9% за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных»). Ни Путину, ни Медведеву такая «народная любовь» и не снилась.
Во время встречи 2 ноября 2010 г. с министрами иностранных дел ФРГ и Польши Лукашенко уже не упоминал о собственных фальсификациях итогов голосования в 2006 г, но говорил, как сообщает «Интерфакс-Запад», о том, что «у нас никогда не было, чтобы президент и члены парламента избирались недемократично, особенно президент. Предстоящие выборы будут намного лучше, потому что вы этого хотите» [5]. «Намного лучше» в понимании Лукашенко – это задание вертикали обеспечить 2/3 голосов населения, а не 97%. Европа должна с умилением наблюдать за тем, как белорусский диктатор отнимет от себя любимого почти 20% электоральной поддержки (правда, непонятно между кем она будет перераспределена). Это ли не верх порядочности и бескорыстия! Она просто обязана признать такие выборы свободными и справедливыми…ну и дать денег, конечно же.
Планы Лукашенко в отношении оппозиции (задание Ермошиной) были озвучены во время рабочей поездки главы государства в Брестскую область.
«Мне совершенно безразлично: будет их 17, или в качестве альтернативы будет выступать один или два. Если они настоящие политики, они бороться будут. Если никакие – это вероятнее всего, испугаются вступать в открытую политическую борьбу. Драки не будет, мы будем достойно себя вести», – передает БЕЛТА. Лукашенко сказал, что у него не было времени, чтобы всерьез заняться предвыборной кампанией. «Я даже, честно говоря, не знаю количества собранных за меня подписей». Но на прошлой неделе, по его словам, их было 1,3 млн. Президент оценил также шансы своих соперников на выборах. «Вначале их было или 17 или 19 человек. Потом, в силу определенных причин, они начали, как в народе говорят, «сваливать» с этой дорожки. Если с населением не сталкиваешься, кажется все плохо, за нас люди проголосуют. Пошли к народу. Оказалось, что и подписи тяжело собирать. Если бы я не обратился и не попросил людей, чтобы они подписывались за них, то они и подписи бы не собрали. И вот, столкнувшись с мнением народа лоб в лоб, они поняли, что ноль и одну сотую процента, или сколько там может быть, один, два, три, пять процентов могут на выборах получить». Потом действующий глава государства снова вернулся к теме возможного снятия кандидатов. «Если уже и не выиграем у Лукашенко, давайте будем сниматься, или оставим одного двух. Чтобы сохранить лицо, как они говорят, от разгрома, нужно сниматься. Первая тактическая хитрость у них: оставить Лукашенко одного. Пожалуйста! Меня это не волнует. Люди понимают, почему они не пошли сражаться за этот пост. Снова бизнес, снова деньги, кто-то где-то что-то себе получил, на год - два хватит, а там новые выборы, там еще кто-то, наверно, даст» [6].
Если уж действительно такая бездарная у нас оппозиция, то почему же всенародно избранный президент так ее боится? Не пускает выступать по государственному телевидению и радио, на содержание которых уходят деньги из бюджета страны, пополняемого налогами, которые взимаются, в том числе, и у оппозиционно настроенных граждан. Может быть, если бы нормой было регулярное присутствие оппонентов власти на белорусских телеканалах, повысилась бы узнаваемость партий и их лидеров, и не пришлось бы бедному Александру Григорьевичу помогать оппозиции собирать подписи во время выборов?
Лукашенко обеспечил себе монополию на использование средств из государственного бюджета, которые идут на кампанию только одного кандидата. В плане финансового обеспечения он превосходит в несколько раз всех своих противников вместе взятых. Но главное даже не это, а тот административный ресурс, с помощью которого собираются подписи за президента, загоняются люди для участия в так называемом досрочном голосовании (главном источнике фальсификаций выборов по-белорусски). Неужели глава государства не знает о том, как собирался его миллион подписей во время кампании 2010 г?
Страх перед «жалкой» оппозицией стал причиной не пропуска ее представителей к участию во всех видах избирательных комиссий. Не этим ли объясняется и отказ Лукашенко предоставлять наблюдателям от демократических партий и независимых кандидатов право вести полноценное наблюдение за подсчетом голосов? Правда, выступая перед Гидо Вестервелле и Радославом Сикорским, белорусский лидер заявил, «даже голоса сможете подсчитать, если будет желание» [7]. Кто сможет, сами министры, наблюдатели от ОБСЕ, внутренние наблюдатели? Лукашенко не дал ответа на эти вопросы. Но есть печальный опыт того, как во время парламентских выборов 2008 г. на значительную часть избирательных участков членов группы по мониторингу от ОБСЕ просто не впустили. Я думаю, что обманом слишком «доверчивого Запада» закончится дело и на этот раз.
Все вышеназванные вопросы носят риторический характер. Белорусская оппозиция давно ставит их перед властью, но так и не получила вразумительного ответа хотя бы на один и самый простой: почему все выборы после 1994 г. в стране проводятся с грубейшими нарушениями законодательства (это зафиксировали все европейские наблюдательные миссии); почему такой «популярный политик» боится равной и честной конкурентной борьбы?
Гораздо более интересным является сценарий поведения власти в отношениях с оппозицией во время начавшейся президентской кампании. Я не верю Александру Григорьевичу, когда он говорит, что ему все равно, сколько оппонентов останется и останется ли вообще кто-либо. Учитывая, что во время этих выборов важную роль сыграет хотя бы косвенная легитимация кампании и ее итогов со стороны Евросоюза, Ермошина должна не просто перераспределить от 0.01% до 5% между двумя – тремя кандидатами от оппозиции. Щедрый Лукашенко, как отмечалось выше, согласен отстегнуть с барского плеча порядка 20% электоральной поддержки оппозиции, чтобы Европа оценила его жест и выделила обещанные 3 млрд. евро, и другую помощь. В таких условиях для властей лучшим сценарием будет пропустить максимальное количество оппозиционных претендентов и распределить между ними электоральную поддержку, но так, чтобы никто не получил больше 5%.
Поэтому председатель ЦИК, если она хочет и дальше возглавлять столь «уважаемую» организацию, должна закрыть глаза на многие нарушения, которые есть в подписных листах во имя плюрализма – важнейшей европейской ценности! Важно, также заблокировать любые усилия оппонентов власти, направленные на консолидацию, определение единого кандидата, особенно такого, который нацелен на реальную борьбу за власть, а не ее имитацию. Неприемлемым также является и сценарий бойкота, хотя Лукашенко и знает, что противопоставить такому поведению политического противника.
Бойкот уже невозможен в Беларуси как политическая стратегия. Хотя бы потому, что у Лукашенко есть кандидат, который с готовностью исполнит роль спарринг партнера, после снятия Гайдукевича с дистанции. Речь идет о небезызвестном Михалевиче, который неожиданно вышел на четвертое место по собранным подписям, заявил весьма умеренную программу модернизации и собирается с ней выйти во второй тур [8]. Ни о каком снятии с дистанции данного кандидата по его воле и речи быть не может. Что касается других представителей оппозиции, то их главный аргумент против бойкота заключается в том, что многие люди на этих выборах хотят поддержать альтернативного кандидата. Говорить, что таким кандидатом является некто господин «Бойкот», без наличия возможностей через электронные СМИ довести эту идею до широких народных масс, является утопией. Кроме того, стратегию бойкота сложнее совместить с мобилизацией населения на массовые акции протеста, от которой будет зависеть судьба выборов. Все это означает, что бойкот в нынешних условиях возможен лишь как моральное, но не политическое сопротивление режиму.
Что же может противопоставить планам президента оппозиция. Идти на выборы семью отдельными колоннами означает преподнести власти самый лучший подарок. Ермошиной не придется долго думать над тем, чтобы нарисовать финальный результат, который будет не очень сильно отличаться от реальных низких рейтингов оппозиционных кандидатов и организаций, которые они представляют. Об этом свидетельствуют данные всех независимых белорусских социологических служб [9].
Не определившиеся избиратели тогда качнутся в сторону действующего главы государства. Вряд ли возможными станут и массовые акции протеста после выборов. Ведь у демократически настроенного электората протест, скорее всего, будет вызывать верхушка оппозиции, которая так и не смогла договориться. Европа тоже признает, что в ситуации раскола оппоненты режима не могли претендовать на более весомую электоральную поддерку, чем 1/5 избирателей в совокупности, а получение Лукашенко 2/3 голосов всех жителей Беларуси будет рассматриваться как некий необъяснимый феномен. Все это будет происходить на фоне реального падения рейтинга Лукашенко, который рискует не получить не то что конституционного, но даже абсолютного большинства голосов граждан. Слабеющей на глазах власти будет противостоять еще более слабая оппозиция.
Вероятность первого (негативного) сценария усиливается в связи с тем, что 5 из 7 оппозиционных претендентов представляют разные партии от ПБНФ и БХД на правом фланге до оргкомитета по воссозданию БСДП (НГ) на левом (Михалевич больше известен как бывший заместитель председателя Партии БНФ, а не независимый кандидат). Белорусским партиям нелегко, им приходится действовать в безвоздушном пространстве. В условиях монополизации электронных СМИ режимом и в ситуации, когда Интернет влияет на политический выбор только 10% избирателей, о них, их лидерах и программах мало кто знает. Поэтому участие в данной кампании большинством рассматривается, как шанс повысить собственную узнаваемость и узнаваемость организаций. Некоторые партийные кандидаты представлены не лидерами, а молодыми и амбициозными заместителями, которые накапливают опыт и готовятся к будущим кампаниям.
Все это можно понять. Но, на мой взгляд, стратегическим просчетом является ставка на то, что трех месяцев достаточно для того, чтобы добиться поставленных целей. Очень небольшое окно возможностей, действительно для них приоткрылось, но оно тут же захлопнется после объявления официальных итогов выборов. Фактически им приходится во время кампании создавать иллюзию наличия у нас политического плюрализма для европейских наблюдателей, в первую очередь. Гораздо разумнее было бы потратить ограниченные ресурсы в борьбе за кардинальное изменение правил политической игры и создание реального плюрализма, после нанесения поражения Лукашенко командой единого кандидата. Безусловно, ни один из партийных кандидатов не может претендовать на победу в одиночку, выход во второй тур и.т.п. из-за того, что их просто не знают.
Вторым и наиболее опасным для Лукашенко сценарием является определение единого кандидата из числа независимых кандидатов. Этому человеку, конечно же, следует включить всех партийных кандидатов и членов их команд в состав расширенного штаба и обеспечить их работой, которой на всех хватит. Какие же критерии для определения фигуры единого должны приниматься во внимание в первую очередь?
Во-первых, он должен воплощать в себе радикальную альтернативу Лукашенко, не просто говорить о готовности идти до конца, но доказать это своими действиями и поступками на протяжении достаточно длительного отрезка времени.
Во-вторых, данный человек должен показать свою способность объединить вокруг себя команду профессионалов, которой предстоит решать колоссальное количество проблем, накопившихся в стране за долгие годы популистского курса. Он не может быть популистом по определению, потому что резервы для продолжения подобной политики в стране просто отсутствуют.
В-третьих, у нашего избранника должен быть опыт дипломатической работы и глубокие знания в области внешней политики и международных отношений. Это важно потому, что придется с аргументами в руках требовать не признания этих выборов в качестве свободных и справедливых не только Россией, но и Евросоюзом. Необходимо будет бороться за проведение новых выборов под международным контролем и без участия в них Лукашенко.
В-четвертых, этот человек должен ориентироваться на национальные ценности. По меньшей мере, он должен обещать в случае победы ликвидировать итоги незаконного референдума 1995 г. о государственном языке и символике. Только таким способом можно обеспечить необходимый мобилизационный потенциал для продолжительных массовых акций протеста после выборов, итоги которых будут сфальсифицированы.
В-пятых, он должен ориентироваться не на электоральные технологии, мало эффективные до тех пор, пока Лукашенко и Ермошина с помощью подконтрольной им и трусливой вертикали заправляют выборами, а на ненасильственную белорусскую революцию, которая все еще имеет шансы на успех.
Независимыми кандидатами, сдавшими свои подписи на регистрацию, являются Владимир Некляев и Андрей Санников, но очевидно, что вышеназванным критериям в большей степени отвечает Санников. Избрание его фигуры в качестве единого кандидата было бы в высшей степени неприятным сюрпризом для Лукашенко. Конечно, у этого кандидата есть большое число минусов: неуступчивость, недостаточная готовность к компромиссам, переоценка роли виртуальной политической борьбы и др. Однако плюсы явно перевешивают. При всех своих недостатках, Санников является лучшим кандидатом в той политической ситуации, которая сложилась.
Приведенные сценарии поведения оппозиции являются противоположными идеальными реальностями. Политическая ситуация будет требовать промежуточных решений, расположенными между этими полюсами. Решения акторов, конечно же, будут зависеть от подлинной мотивации, воли, решимости, знаний, опыта участников процесса выборов. Чем конкретным они станут, и как повлияют на политическое будущее Беларуси, мы узнаем в самом неотдаленном будущем.