Меню персоналий формируют власти
Смотрите: власть вольна лепить предвыборную конфигурацию так, как ей удобнее.
Во-первых, под рукой пара фигур, которых в оппозиции называют спарринг-партнерами Лукашенко. Запасной вариант, чтобы сымитировать конкуренцию даже в случае бойкота со стороны «радикальных».
Во-вторых, в руках такая опция, как регистрация/нерегистрация. Сейчас вот нашли в этом смысле уязвимое место в биографии Владимира Некляева. Кандидату ведь положено десять лет перед выборами постоянно жить в стране. А поэт Некляев, ныне отчаянно нырнувший в политику, одно время творил вдали от родных пенатов — в Польше да Финляндии.
«…Центральная комиссия произведет всестороннюю оценку всех обстоятельств, касающихся прав данного претендента», — дипломатично заметила по этому поводу во время онлайновой конференции на сайте «Белорусских новостей» глава Центризбиркома Лидия Ермошина.
Впрочем, для фасадной демократичности (плюс для разводки) верхам выгодно иметь в бюллетенях даже не одного, а парочку «настоящих оппов». В прежних кампаниях, вспомните, с широкой душой регистрировали инициативные группы политэмигранта со стажем Зенона Пазьняка. Другое дело, что он сам сходил с дистанции.
К слову, большой вопрос, кто из обоймы нынешних претендентов осилит барьер в сто тысяч подписей за выдвижение.
«Пока самые большие шансы у Некляева, — отметил в интервью для Naviny.By эксперт аналитического центра «Стратегия» (Минск) Валерий Карбалевич. — У него есть ресурсы, команда. Все остальные — под вопросом».
С кем зарифмуют Некляева?
Ну предположим, усилиями только что сколоченного альянса «Белорусский выбор» наскребут сто тысяч подписей выдвиженцу Партии БНФ Рыгору Костусёву. И его на пару с Некляевым регистрируют.
Что тогда предстает перед глазами рядового избирателя, рефреном задающего уже классический вопрос: если не Лукашенко, то кто?
Вместо четкой альтернативы бессменному президенту — некий двуглавый политический мутант, подарок официальной пропаганде: поэт, которому клеят ярлык российского ставленника, и бээнэфовец-западник, видящий синеокую республику в объятиях коварного монстра НАТО.
Причем каждая из оппозиционных голов вынуждена объяснять, чем она лучше другой. Этакий дихотомический ребус.
Что, непонятно говорю? Тогда проще: вероятен повтор ситуации 2006 года, когда Александр Козулин с клеймом пророссийского ставленника и Александр Милинкевич с клеймом прозападного — разодрали голоса оппозиционного электората.
Публично все претенденты сегодня генерируют победную риторику. У них нет вариантов — иначе какого черта лезешь?
Кулуарно в оппозиционных штабах говорят: да, выборы, в общем-то, технические. Максимум — создать плацдарм на потом. Потому, мол, и единый кандидат не актуален. Все равно против лома нет приема.
Да, но даже если почти нет шансов раздолбать крепость режима в этой атаке, все равно в окованные железом ворота логичнее сообща бить тараном, а не тыкать поодиночке булавками.
«Если кампания оппозиции окажется мощной, то у народа появится вера в перемены», — отмечает Валерий Карбалевич.
Но тут присутствует о-очень сильное сослагательное наклонение. В степени зрелости оппозиционной элиты, ее готовности взнуздать амбиции и объединить усилия хотя бы на финишном отрезке кампании — эксперт не уверен.
Иные добавляют, что не исключен и полный облом: никто из обоймы оппозиционных претендентов не набирает ста тысяч подписей. Ведь даже у Некляева декларированная численность инициативной группы не впечатляет — около 1 300, при том что для гарантированного сбора подписей надо бы тысячи две-три. «Вождей много — индейцев мало», — эта присказка давно бытует в партийных штабах.
«Сыграл в ящик» — пир горой!
Впрочем, грешно катить бочки на обескровленную 16 годами репрессий, а ныне еще и почти лишенную западной поддержки политическую оппозицию.
Появление единого кандидата стало бы гораздо реальнее, будь на то сильный запрос со стороны общества, сказал в интервью для Naviny.By белорусский политолог Алесь Логвинец. Ныне же, по его словам, «общество дает себя самоуспокоить».
Собеседник считает, что белорусы в массе своей «мыслят непосредственно-рационально». И потому «общество хочет выжать максимум благ из тех, кто ныне отвечает за состояние дел в стране».
Иначе говоря, журавлю в небе, которого рисуют в оппозиционных программах, обыватель предпочитает синицу в эквиваленте 500 долларов средней зарплаты — предвыборное обещание официального лидера, реализуемое ныне в поте лица всей вертикалью.
Голосуя к тому же перед светлым Рождеством, электорат предпочтет не грузиться перспективой неприятностей, которые подстерегают экономику, раздуваемую денежной массой (плюс грядущий ценовой удар Москвы — подорожание энергоносителей с нового года). «Сыграет в ящик» дисциплинированная электоральная единица на избирательном участке — и за манящий стол с водочной батареей.
Да, в некоем виде сакральная Площадь неизбежно будет иметь место, так как энное число оппозиционных пассионариев выйдут по принципу «футбол состоится при любой погоде».
Но эксперты деликатно формулируют, что потенциал протестов ныне отнюдь не выше, чем в 2006 году. Так что это будет скорее Площадь как символ диссидентского протеста, а не та Площадь, которая способна решать вопрос власти в стране.
Другое дело, что этот вопрос, вполне вероятно, станет в практическую плоскость уже в ходе новой каденции бессменного президента. Слишком уж сильны внешние факторы, в первую очередь российский. И экономика получит чересчур крупные пробоины.
И вот тут, к слову, вырисовывается проблема, о которой мало кто думает в плену биполярной схемы «Лукашенко — оппозиция». При отсутствии нормального политического класса и при неискушенности массы электората Беларусь после Лукашенко отнюдь не гарантированно попадает в эпоху триумфа независимости и демократии. Понимаете, о чем речь?
Впрочем, это уже другая история. А нам бы с нынешней расхлебаться.