Лукашенко всегда обостренно относился к разного рода революциям. После свержения Милошевича в Югославии твердил, что у нас такое не пройдет. Подобный рефрен звучал и по горячим следам украинской оранжевой революции.
В январе 2006 года, рассуждая о вероятности белорусского майдана, Александр Лукашенко заметил: «У нас нет таких площадей, где будут расставлять эти палатки. Это я просто гарантирую».
Но уже через два месяца на волне протестов против итогов президентских выборов буквально в двухстах метрах от его резиденции, в нашпигованном ОМОНом центре столицы, дерзко восстал палаточный городок — «плошча Каліноўскага». Под взорами Запада власти несколько дней были в ступоре, не решались трогать этот островок фронды.
Да, малочисленный бунт был обречен. Но моралите в том, что никогда не говори никогда.
Аналитики склоняются к тому, что нынешнее киргизское дежавю, ремейк тюльпанной революции пятилетней давности, было в основном стихийным: нищий люд допекло повышение коммуналки. Лидеров же титульной оппозиции президент Бакиев накануне «повязал», их вызволила восставшая толпа.
Это к вопросу о слабой оппозиции. Как видим, если созревают гроздья гнева, то народ четко разбирается с верхами и без партийных вожаков, и без местного аналога стратегии ОДС.
Другое дело, что наша синеокая республика на фоне Киргизии — полная чаша, рай земной. Тамошняя нищета ужасна даже по меркам «постсовка». ВВП на душу населения — 630 долларов в год, на порядок меньше, чем в Беларуси. Да, сейчас и здесь заработки слегка скукожились, но до маршей пустых кастрюль наши люди явно не дозрели.
Впрочем, есть сентенция, что революции совершают не голодные, а те, кого однажды не покормили. Иллюстрация — стотысячная толпа на площади Ленина в Минске в апреле 1991-го. Республика, имевшая репутацию самой сервильной, тогда повергла в шок Москву, резко повысившую цены во всем «совке».
Так что не надо слишком уж упорно твердить о безропотности нашего народа. Опять-таки: никогда не говори никогда. Белорус, партизан в душе, бунтует редко, да метко.
И вообще, при всех контрастах между киргизским краем вздыбленных гор и болотистой Беларусью, ряд параллелей прямо-таки напрашивается.
Один из уроков тамошних событий белорусский политолог Валерий Карбалевич формулирует так: «Молчаливое согласие с результатами выборов не означает, что общество признает их законность. И такая шаткая легитимность держится до первого кризиса».
По мнению аналитика, социальный взрыв в Кыргызстане, названный некоторыми «наждачной революцией», произошел, «видимо, не только потому, что нет устойчивой демократической культуры, а главным образом по той причине, что каналы обратной связи оказались заблокированными».
Карбалевич напоминает: киргизскую оппозицию не пускали в представительные органы, гражданские активисты и независимые СМИ подвергались репрессиям.
К слову, схема «работы с прессой» удивительно напоминала методы белорусских властей. Перед «наждачной революцией» режим Бакиева обрушился с обысками на редакции неподконтрольных газет, стал глушить неугодные интернет-СМИ.
Аналитик подчеркивает: это опасная иллюзия — «думать, что можно загнать проблему внутрь общества, пройтись катком по всем оппозиционным партиям, неправительственным организациям, СМИ, всем недовольным, расчистить поле и спокойно проводить на нем парады в честь стабильности». Потому что «перегретый котел с закрытыми клапанами может взорваться».
Да, белорусский социум сегодня дремотен. Но случись какое завихрение — внимание, это принципиальный момент! — кто знает, как поведет себя Москва.
Раньше российское руководство любые завихрения на просторах «постсовка» не одобряло. Неизменно занимало сторону правителей, подавлявших бунты (как Каримов — пулеметами в Андижане).
Еще в прошлом году Владимир Путин вступился за Лукашенко, отвечая на вопрос, почему Москва поддерживает человека с репутацией диктатора. «Мы всегда работаем с действующей властью и не поддерживаем неконституционные процессы, тем более на пространстве бывшего СССР», — отчеканил тогда российский премьер.
Но в теперешнем киргизском сюжете смещения власти никакой конституционностью и не пахло. Тем не менее, Россия поразительно быстро заняла сторону мятежников. Временное правительство уже договаривается с Москвой о финансовой помощи.
Тот же Путин неожиданно и безжалостно вынес вердикт еще цепляющемуся за виртуальное кресло Бакиеву. Мол, некогда бросал камни в первого президента Акаева за семейственность и прочие самоуправные безобразия, но теперь «у меня такое впечатление, что господин Бакиев наступает на те же самые грабли».
Да уж, не без того. К сведению: фактически вторым лицом (и, говорят, самым богатым человеком) в государстве был сын первого лица — Максим Бакиев. А вообще свои люди сидели везде.
В свою очередь, свергнутый пять лет назад Аскар Акаев в интервью Business FM одну из причин падения режима Бакиева усмотрел в том, что тот «вел такую политику, которую называл заумными словами «многовекторная дипломатия».
Не правда ли, такое впечатление, что терминология списана с сайта белорусского МИДа?
На самом деле, считает Акаев, это была «флюгерная дипломатия, то есть кто больше даст, в те объятия мы и идем. Вот такая флюгерная дипломатия, она дискредитировала и самого Бакиева, и Кыргызстан».
Проще говоря, Москву не устраивало, что правитель горной республики одновременно хочет и Россию доить, и с американцев доллары за базу «Манас» получать. Сидеть на двух стульях не получилось.
А теперь вспомним, что раздражает Москву в нынешнем поведении Лукашенко. Да, именно попытки усидеть на двух стульях. Или — «геополитический шпагат», политика качелей, как говорят иные политологи.
Причем не только заигрывание Минска с Европой дергает российские элиты. Вхождение Беларуси в «Восточное партнерство» Евросоюза Москва, покривившись, съела. Сами же возвышали голос перед Западом против изоляции синеокой республики!
А вот фортель с венесуэльской нефтью задел сильно. Российский политолог Роман Доброхотов в своем блоге пишет: «Ладно бы еще батька изменил Москве с какой-нибудь Саудовской Аравией, так ведь нет, — с Венесуэлой. Это, примерно, как когда жена изменяет с лучшим другом, — болезненно вдвойне».
Чувствуете, в каких сильных категориях оценивают союзники «многовекторность» Минска? На почве такой ревности и до распускания рук недалеко!
Если же изъясняться более академично, то «очевидно, что российские власти приняли на вооружение в отношениях со странами СНГ более гибкую тактику не только сотрудничества с действующей властью, но и поддержания контактов с оппозицией». Так заявил на versia.ru Михаил Нейжмаков, руководитель Центра анализа международной политики Института глобализации и социальных движений.
Правда, среди политологов стало расхожим мнение, что для партии на белорусской политической доске у российского руководства нет сильных стратегий, равно как и фигур.
«Не думаю, что Кремлю по силам возбудить в Беларуси массовое недовольство, — соглашается минский аналитик Андрей Федоров. — Но если ситуация вдруг качнется и на гребне волны окажутся силы, прокламирующие свою пророссийскость, то не исключаю, что Москва может их поддержать».
Вот уж в этом плане нынешняя киргизская интрига наверняка дала заматеревшему белорусскому начальству тревожный звоночек.