Кризис в Беларуси продолжается. Его глубина и продолжительность заставляют думать о самых разных сценариях, вплоть до смены власти в стране в результате спонтанного взрыва недовольства. Но что готовы делать в этой ситуации основные региональные игроки - Россия и Европейский Союз? Есть ли у них стратегия в отношении Беларуси?
Своими оценками ситуации в интервью Deutsche Welle поделился аналитик немецкого Фонда Бертельсмана Корнелиус Охман (Cornelius Ochmann).
Deutsche Welle: Какие интересы у России в Беларуси?
Корнелиус Охман: Россия оставляет за собой право быть важнейшим партнером Беларуси. Но пока я наблюдаю, что российское руководство, в особенности президент Дмитрий Медведев, постепенно дистанцируется от Лукашенко, а премьер-министр Владимир Путин молчит. Встает вопрос - как себя поведет Москва в случае смены власти в Минске? Ведь у России куда больше возможностей влиять на ситуацию в Беларуси, чем у Европейского Союза.
В чем Россия заинтересована? В том, чтобы подчинить себе инфраструктуру нефте- и газопроводов. Доля российских фирм в белорусских транспортных сетях уже сейчас составляет примерно 50 процентов. В Беларуси есть ряд важных нефтеперерабатывающих заводов, россияне тоже хотят их контролировать, так как поняли, что Лукашенко уже давно перестал быть надежным партнером Москвы. У России сложная задача: с одной стороны, добиться контроля над целыми секторами белорусской экономики, а с другой - не спровоцировать протестов своими действиями. И все это - на фоне предстоящих в самой России выборов.
- Вы видите в действиях России какую-то стратегию?
- Никакой цельной стратегии нет. Отчасти потому, что ситуация очень неоднозначная. По-прежнему за ключевые позиции в Беларуси борются "Газпром" и "Транснефть". То с Лукашенко неделями никто в Москве не хочет говорить, то представители обеих сторон опять жмут друг другу руки.
Ясной стратегии в отношении Беларуси нет и у Европейского Союза. По сути, европейцы ведут себя так, будто Беларусь - это часть России. Я считаю это ошибкой. Белорусская оппозиция уже пострадала от того, что Европа продемонстрировала заинтересованность не в смене режима, а в стабильности. В Евросоюзе хотели бы видеть мирный трансформационный процесс, который увенчался бы сменой власти, но так, чтобы это не повредило самому ЕС. Но надо приготовиться и к другому сценарию - на случай, если в стране произойдет социальный взрыв и нам придется как-то на это реагировать и вести переговоры с Россией. В Брюсселе никто не замечает того, что именно Москва сильнее других сейчас затронута миграционной волной из Беларуси. На Запад белорусы не едут - нужна виза, так что они едут в Россию.
- Какие контакты с белорусской оппозицией есть у западных политических фондов?
- Конечно, задача любого политического фонда заключается в том, чтобы поддерживать контакты. И у этих фондов есть связи с партнерами в Беларуси, которым они пытаются помогать. Сотрудничество в этом смысле налажено. Но проблема в том, что никакой политической основы у нового оппозиционного движения нет, пока просто формируется социальный протест. Сейчас трудно сказать, кто окажется у руля этого движения.
- В общем, последний час для Лукашенко еще не пробил?
- Нет. Беларусь - функционирующее государство. Школы и больницы работают, пенсии выплачиваются. Так что пока тамошнюю ситуацию с той, что сложилась в Северной Африке, сравнивать нельзя. Могут пройти еще месяцы, прежде чем система рухнет. Спасти режим Лукашенко - это не так уж дорого. В принципе, ему не хватает ежемесячно одного-двух миллиардов евро. И вот тут-то встает вопрос, захочет ли Москва за него платить.
Лукашенко, очевидно, сильно рассчитывает на то, что в России найдутся люди, которые захотят, чтобы перед выборами на ее западной границе все оставалось спокойно, и они смогут найти эти средства. Но взамен Лукашенко придется распрощаться с энергоактивами. Удержится ли он без них - вот в чем вопрос. Пока трудно рассчитать, продержится ли нынешний режим несколько месяцев или несколько лет.