Акция, лидером которой объявил себя бывший политзаключенный Николай Статкевич, выглядит решающим событием нынешней политической весны.
Статкевич хотел бы собрать много людей и пройти по главному проспекту столицы, чтобы де-факто расширить, как он когда-то сформулировал, пространство свободы.
Но руководство режима в последние недели как раз-таки грубо сужает это и без того куцее пространство. Новая волна брутальных задержаний последовала после прозвучавших 21 марта заявлений Александра Лукашенко о кровавых планах неких боевиков, два десятка которых, мол, схвачены «буквально в эти часы».
Политолог Валерий Карбалевич высказал БелаПАН мнение, что«сейчас силовые структуры на ходу пытаются найти кого-то, кого хотя бы внешне можно выдать за этих боевиков».
В целом же власти очевидно стремятся дискредитировать политическую оппозицию, белыми нитками сшивая ее с непонятными боевиками, джипами с оружием, которые якобы рвутся через границу, западными кукловодами и пр. Арестами самих партийных лидеров и активистов решено обезглавить протесты, детонатором которых стал декрет «о тунеядцах».
Наконец, гремучая смесь хапуна и пропаганды призвана банально запугать массу.
Снова вползаем в 19 декабря 2010 года?
Итак, 25 марта — кульминация сюжета нынешних протестов. Жестокий разгон акции (или массовый хапун после нее) чреват для руководства Беларуси большими внутри- и внешнеполитическими издержками. Но это не значит, что такой сценарий исключен.
Мотивация его адептов нехитрая: нужно дать пятой колонне по зубам так, чтобы долго боялись рыпнуться. И раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.
Иначе говоря, коль уж все равно свернули период мягких практик (как назвали эту слабую полуторагодичную оттепель правозащитники), то можно особо не стесняться перед гнилым Западом. Семь бед — один ответ. Да и Запад же гнилой, вряд ли так уж сразу ощетинится санкциями.
У многих обозревателей и политизированных граждан сейчас ощущение мерзкого дежавю. Как будто Беларусь снова вползает в 19 декабря 2010 года. Тогда, в день президентских выборов, была разгромлена Площадь, а потом заработал конвейер суровых судов и взбесившийся асфальтовый каток репрессий несколько месяцев давил политическую оппозицию, третий сектор, негосударственные СМИ.
Москва держит за горло
Но нынешняя ситуация все же не один к одному с декабрем 2010-го. Тогда перед выборами Лукашенко вернулся из Москвы на коне — замирившись с президентом Дмитрием Медведевым, получив кучу подарков: беспошлинную нефть, дешевый газ и пр.
А сейчас Москва держит за горло. Портить отношения с Западом и тогда было очень невыгодно, а уж теперь тем более (тю-тю кредит МВФ и т.п.). Ныне цена брутальности может оказаться еще более дорогой.
Наконец, сейчас нет никаких выборов, когда власть хотя бы символически подвисает до объявления итогов подсчета голосов и наверху предельно напряжены. День Воли же — просто символический праздник. Не тот случай, чтобы Площадь заявила о фальсификациях и провозгласила другого президента.
Безопасность vs. расширение пространства свободы
Впрочем, оппозиционеры так и не разобрались между собой, что организуют — празднование 99-й годовщины Белорусской Народной Республики или острополитический «Марш возмущенных белорусов» (его анонсировал Статкевич).
Заявители акции (представители ряда партий), не дождавшись в срок ответа от горисполкома, в одностороннем порядке провозгласили шествие до Октябрьской площади. Статкевич же (который разрешения не просил, а лишь уведомил исполком о намерении) во всех смыслах хочет пойти дальше и конечной точкой наметил площадь Независимости.
Критики Статкевича — а в их числе оказались такие разные политики, как Андрей Дмитриев и Зенон Пазьняк — упрекают того в отсутствии четкого плана и надежде на авось.
Дмитриев подчеркивает, что на первом плане должна быть безопасность участников (акция ведь символическая, а не последний и решительный бой). Пазьняк со свойственной ему категоричностью заявил, что видит «чисто провокационный проект»: мол, с помощью таких выступлений власть вычисляет недовольных и начинает гонения.
Статкевич же с его репутацией уличного бойца исходит из того, что революции не делаются на зеленый свет (так ходят в Минске колонны на разрешенных акциях). Статкевич убежден, что лишь явочным порядком можно расширить пространство свободы, иначе суждено до скончания века ходить митинговать на «собачий выгон» (так некоторые называют парк у площади Бангалор, куда отправляют столичные чиновники).
Впрочем, если мероприятие 25 марта не разрешат, то нарушителями априори окажутся все.
Городские власти, которые тянут кота за хвост, сами явно нарушили закон: ответ заявителям должен даваться не позже чем за пять дней до акции. Но кто чиновников накажет?
А вообще одно из двух: или горисполком пока не получил указания сверху, или все уже решено, но избрана тактика волынить до последнего, чтобы минимизировать число участников.
Какой вариант изберут власти?
Неблагодарное дело — прогнозировать исход Дня Воли, когда психоз в некоторых головах нарастает с каждым часом, выплескивается страшилками с экранов государственного телевидения.
У властей — веер вариантов. Могут просто не пустить публику на место сбора у Академии наук. Могут пустить, но перегородить ОМОНом проспект (там есть несколько удобных рубежей). Могут вообще избежать жесткого противостояния с манифестантами, но после акции устроить массовый хапун.
Есть и другие варианты, вероятна их комбинация, но не будем углубляться. Тем более не зная пока, разрешат ли в принципе хотя бы сбор у Академии наук.
Конечно, идеальным вариантом было бы ничего не перегораживать и никого не хватать. Дать людям реализовать право на мирный протест, как это записано во всяких красивых декларациях.
Но вероятность такого решения мала. По понятиям власти это означает дать слабину, распустить народец. Тогда ведь совсем страх потеряют.
Массированные задержания, штрафы и аресты, которые начались в марте — после периода, когда начальство в некой прострации взирало на развитие протестов, — имеют целью не только выбить заводил, но и поднять до прежнего уровня чувство страха в обществе, слегка захмелевшем от гомеопатических доз либерализации.
Без иллюзий
У властей есть шанс, наступив на горло собственной песне, избрать мудрый вариант. Есть ли воля?
Самым печальным будет, если окажется, что ни большие начальники, ни оппозиционные вожди (которые вечно без общего плана и надеются на авось) не извлекли уроков из 19 декабря 2010 года. Тогда снова проиграет вся Беларусь. А вот Кремль получит хороший подарок.
Впрочем, некоторые выводы из сюжета нынешних протестов уже можно сделать.
Условная оттепель ни капельки не изменила природу режима. Репрессивные инстинкты никуда не делись. Похоже, что белорусские правящие верхи, как Бурбоны, ничего не забыли и ничему не научились.
Какие-то игры возможны, но в принципе Лукашенко не собирается трансформировать собственноручно созданный политический режим — систему личной власти, когда срок правления продлевается чисто механически.
А это означает, что не будет и серьезных экономических реформ, ведь они способны ослабить базис авторитарной власти. Не будет и нормального общественного диалога — разве что дешевый цирк со специально подобранными клоунами.
Не стоит питать иллюзий и насчет белорусизации. Ее предел — это БРСМ в вышиванках. Последние две недели четко показали, что «свядомых» Лукашенко по-прежнему считает врагами.
Наконец, сворачивание даже квелой, условной либерализации, ставка на репрессии снова ухудшит отношения с Европой, США и поставит режим в еще большую зависимость от России. Вплоть до того, что смена правящих здесь фигур станет для Кремля не слишком сложной технической задачей, а инкорпорация страны — вопросом времени.
И понятно, что далеко не все белорусы согласятся с такой перспективой. А это значит, что будет борьба. И в вопросе о будущем Беларуси при любом исходе событий 25 марта будет поставлена не точка, а лишь многоточие.