Стряпухи суетились на кухне, а слуги сбили ноги, бегая за крепкими напитками. У многих гостей уже даже появилось желание поразмяться, а тут как раз и случай подходящий представился.
Процессия студентов, распевая религиозные гимны, медленно двигалась в сторону дома пирующего шотландца. В городе чествовали Трех Королей, и этому празднику было посвящено традиционное шествие: студенты останавливались возле домов, пели и собирали подаяния на богоугодные дела. Богатый дом Мордена был тем местом, где студенты ожидали немало получить за свои вокальные способности. Их радужным надеждам не суждено было сбыться.
В восьмом часу вечера процессия исполнила «Щедрый Вечер» прямо под окнами Мордена. Но то ли пение не понравилось, то ли сыграла свою роль всем известная шотландская скупость, но предложили певцам зайти как-нибудь в другой раз, ибо наградить их по совести нечем. Такой поворот дела обескуражил студентов, ведь то, что в доме пир горой было очевидно.
Уходить от дома без добычи студенты не собирались, поэтому для начала пригрозили продолжить концерт. К дискуссии у окна стали подтягиваться другие гости, и вскоре от обсуждения подаяний и репертуара обе стороны плавно перешли на личности. Переходу от словесной перепалки к решительным действиям мешало два обстоятельства: гости Мордена находились в очевидном меньшинстве, с другой стороны, студенты предполагали наличие в доме некоторого количества оружия, которому противопоставить могли только массивный шест с Вифлеемской звездой. Студенты в своих опасениях не ошибались - оружие в доме имелось и даже в большом количестве.
Среди гостей находился человек с достаточно богатой биографией и приличным опытом обращения с оружием, шотландец-наемник, называвшийся на местный манер Каролем Стынжином. Словесную дуэль со студентами он явно проигрывал, поэтому слабое знание языка и недостаток образования в дискуссии решил компенсировать иным способом. Выйдя через заднюю дверь, шотландец обошел дом и оказался перед большой группой студентов. А дальше события развивались следующим образом: студенты обрадовались появившемуся противнику и направились в его сторону явно не для продолжения беседы. Шотландец, будучи сильно пьян, все-таки осознал всю отчаянность собственного положения. Поэтому, как впоследствии настаивал на следствии сам Кароль Стынжин, он, недолго думая (действительно, думать следовало чуть раньше), выстрелил в сторону студентов из пистолета.
Дальше происходящее можно описать как всеобщее смятение и свалку: студенты бросились в рассыпную, из домов стали выскакивать испуганные выстрелом горожане, гости Вильгельма Мордена также поспешили принять участие во всеобщей суете. Ободренный победой шотландец ликовал, ему вторили участники пиршества. На шум выскочил и сосед Мордена Матиас Лукашевич. Быстро разобравшись в ситуации, он стал выговаривать громко радующейся компании. Не участвовавшие в славной победе шотландца друзья Мордена, чтобы не отставать, набросились на Лукашевича. Изрядно потрепав несчастного соседа, уже ради смеха, вырвали из его дверей замок, и преспокойно вернулись к пиршеству.
Появление в доме возного в сопровождении нескольких вооруженных шляхтичей стало полной неожиданностью для Мордена и его друзей. Оказалось, маленькое недоразумение между студентами и веселой компанией, неожиданно превратилось в вопрос едва ли не государственного значения. На всякий случай самого Мордена до выяснения всех обстоятельств отправили в тюрьму. А заодно туда же был отведен сильно обескураженный происходящим Матиас Лукашевич, который искренне не понимал, за что его, пострадавшего, посадили под замок.
А причины неожиданных арестов были простыми. Разбежавшиеся студенты направились прямиком к сеньору Амвросианской бурсы Яну Циборскому, который немедленно написал заявление. На бумаге дело представлялось следующим образом: благочестивые студенты никого не трогали, шли своей дорогой, а из дома, где проживал Лукашевич в них стали стрелять, при этом тяжело ранен (в руку) был студент Скипор, который так плох, что возможно даже не выживет.
В своем заявлении Циборский особенно обращал внимание на то, что студенты подверглись нападению возле собора евангелистов, намекал, что обвиняемые им являются реформатами. Для города, где столкновения на религиозной почве начинались даже со стрельбы по воронам, этого случая могло быть достаточно для того, чтобы устроить небольшое побоище между католиками и протестантами. Ну а власть, как обычно, встанет на сторону «потерпевших» студентов.
Вернуть дело в рамки бытового конфликта удалось благодаря самому Каролю Стынжину. Этот буйный сын шотландских гор после пира не отправился домой, а продолжал веселиться в городе до тех пор, пока по какой-то причине не оказался в той же тюрьме, где и его знакомые. Он то и рассказал свою версию событий, более похожую на правду, нежели гневное письмо благочестивого сеньора Амвросианской бурсы.
Тяжело раненного студента предоставить чиновникам также никто не спешил. Перед властью возник вопрос, как поступить в данной ситуации: было очевидно, что вскоре в делопроизводство начнут вмешиваться значительные персоны. Поэтому дело тихо замяли, намекнув каждому из фигурантов по отдельности, что разбирательство грозит серьезными последствиями. Всех отпустили.
Так обычный конфликт, начавшийся с простой перебранки едва не привел к межконфессиональному столкновению, но был улажен элементарным невмешательством со стороны закона.
