Избрание Сигизмунда Вазы на престол Речи Посполитой было по большому счету решением магнатской группировки во главе с Яном Замойским. На престол так же претендовал австрийский эрцгерцог Максимилиан и сын Ивана Грозного Федор Иоаннович. Оба этих кандидата не устраивали часть шляхты.
Немаловажную роль в выборе сыграло родство Сигизмунда с Ягеллонами. Он был сыном шведского короля Юхана и Катерины Ягеллонки. Таким образом, был найден почти компромиссный вариант. Несомненно, немаловажным казалось и то, что Сигизмунд являлся и наследником шведского престола, а при скверных отношениях с Москвой (несмотря на перемирие 1582 года), получить такого союзника как Швеция было весьма заманчиво.
Так или иначе Сигизмунд Ваза стал королем, но корону ему все таки пришлось оспаривать у Габсбургов, которые попытались путем прямого военного вмешательства решить вопрос о престоле в свою пользу.
В сражении при Бычине коронный гетман Ян Замойский разгромил сторонников Максимилиана, а самого эрцгерцога взял в плен. Впрочем, несмотря на достаточно сильную антипатию к представителям австрийской династии, сам Сигизмунд зачастую проводил политику более всего угодную именно Вене. Это одно из первых, но далеко не единственное противоречие в политике Сигизмунда.
С самого начала своего правления Сигизмунд Ваза проявлял удивительную непоследовательность. Так попытка реформы Сейма, по которой решения должны были приниматься большинством, встретили сопротивление именно со стороны короля, хотя для уменьшения своеволия шляхты и усиления королевской власти такой план был очевидно предпочтительней.
Не чувствуя особенной поддержки со стороны дворянства (а иногда видя и совершенную враждебность), Сигизмунд попытался отказаться от короны в пользу все тех же Габсбургов, но этот ход только еще больше уронил авторитет как короля, так и королевской власти в принципе. В 1592 после смерти отца, он унаследовал и шведскую корону.
Пожалуй самой большой проблемой Сигизмунда Вазы была его религиозная нетерпимость. Воспитанный матерью в католицизме он в годы своей юности стал свидетелем ожесточенной борьбы, происходившей между католиками и протестантами в Швеции, борьбы, которая не только разделяла на партии один народ, одно королевство, но разделяла даже членов одной семьи.
Став королем Речи Посполитой, Сигизмунд оказался в куда более сложной в религиозном плане обстановке. И в результате хрупкое равновесие сил, бывшее тем не менее в какой-то мере сильной стороной государства, начало рушиться. И первым сигналом о том, что направление ведущее к доминированию одной конфессии угрожает самому существованию государства, послужила утрата отцовского наследия - Швеции.
Потеря Швеции была вызвана в первую очередь нежеланием Сигизмунда принять реалии времени. Протестантизм в Швеции к моменту воцарения Сигизмунда был достаточно крепок, более того, активно поддерживался большим количеством представителей знати, в том числе и дядей короля герцогом Седерманландским. Последний оказался сильным и осторожным противником.
Еще в годы правления короля Эрика XIV герцог Карл был замешан практически во всех заговорах против короля, но доказать его вину полностью так никому и не удалось. При короле Юхане III герцог всеми силами пытался ослабить попытки короля упрочить влияние католической церкви в Швеции.
С момента вступления на престол Сигизмунда Вазы Карл начал осторожную интригу по захвату королевской власти. Религиозная карта была им разыграна просто блестяще: к 1597 его положение в стране было настолько прочным, что он добился не только утверждения в регентстве, но и дополнительных, практически неограниченных полномочий. В 1598 Сигизмунд был вынужден вступить в борьбу за отцовское наследство с оружием в руках, но поражение в Швеции в битве у Стогенбру практически передало королевство в руки герцога Карла.
Неудача в Швеции никоим образом не заставила Сигизмунда задуматься, в его окружении значительную роль стали играть иезуиты. Началось планомерное наступление на реформатов, православных, даже татары ВКЛ, до тех пор сохранявшие некоторые привилегии в обмен на военную службу, стали терять свои права.
Естественно, что такое положение вещей вызывало ропот и недовольство представителей знати. Попытка церковной унии, предложенная православной части населения, по большому счету породила такие проблемы, с которыми государство пыталось неудачно справиться в течении почти столетия. В конечном счете уже само противодействие Брестской унии больше разъединяло жителей нежели должно было объединять.
В отношениях со шляхтой непоследовательность политики Сигизмунда заметна более всего. В первую очередь следует отметить, что все попытки усилить королевскую власть не только сталкивались с противодействием шляхты, но и приводили к немедленному падению авторитета.
Открытый мятеж, известный как рокош Зебжидовского, был направлен в первую очередь против попыток короля ослабить шляхту. Но, несмотря на поражение мятежников под Гузовом, Сигизмунд не сумел воспользоваться плодами своей победы, и предпочел договариваться с мятежниками. Участие магнатов и шляхты в событиях смутного времени в какой-то мере служит еще одним примером непоследовательности. То, что начиналось как очередная политическая авантюра нескольких знатных семей в конце концов вылилось в войну, продолжавшуюся без малого 15 лет.
Парадоксально, но наибольшие успехи в этом предприятии ни в коем случае не связаны с именем короля Сигизмунда, напротив, с момента активного вмешательства в русские дела короля начались неудачи.
Два больших внешнеполитических просчета Сигизмунда Вазы - это неспособность воспрепятствовать объединению Бранденбурга и Пруссии и помощь Габсбургам в ходе чешского восстания на первом этапе тридцатилетней войны. В первом случае у Речи Посполитой появился могущественный сосед, во втором случае началась серьезная конфронтация с Турцией.
Государство, которое получил Сигизмунд Ваза, сильно отличалось от того, которое он оставил своему сыну Владиславу. Если в 1587 году Речь Посполитая представляла собой страну с более менее упорядоченной системой, развитыми вооруженными силами и обеспеченными границами, то на 1632 можно констатировать системный кризис государственности.
Более того, были посеяны семена по меньшей мере нескольких конфликтов, имевших разрушительные последствия: династический спор со шведским королевством, претензии на царский трон, религиозная Брестская уния.
Может оттого на полотне Яна Матейко король выглядит именно так: безвольный, с полуприкрытыми глазами, расслабленный и неспособный что-либо решительно изменить.
