Такая позиция и демонстративное обожание советского периода поддерживают постоянное напряжение между латвийской и русскоязычной частью населения, тем более, что русские радикалы везде пытаются доказать старинные исторические русские корни в этнической Латвии, превосходство русского языка над латышским, самих латышей называют деревенщиной, съехавшейся в основанные немцами и русскими города Латвии, причисляют России большую часть заслуг в индустриализации и просвещении Латвии в XVIII-XIX вв., а народ России представляют носителем культуры в темные страны Балтии. Сама Латвийская Республика, по их словам, – временно утраченная территория России. Аналогичная ситуация сложилась в Эстонии, а весенние события 2007 года в Таллине показали, что интерпретация советской истории и нелояльность к государству характерны не только для старого поколения эстонских русских.
Не скажешь, что так делают и так думают все русские Латвии и Эстонии. Некоторые из них работают на благо страны, славя ее имя и, если понадобится, дадут отпор искателям прошлогоднего снега. Но голос крикунов всегда громче, а в мутном политическом океане всегда легко ловить зазевавшихся рыбок.
Язык и национальность
Тесная связь между языком и государством появилась только в XIX веке, до тех пор в Европе преобладало сословное (социальное), конфессиональное и государственное самоопределение. Например, славяноязычные жители Великого княжества Литовского не были поклонниками ни Москвы, ни Кракова и не стремились присоединить свои земли ни к России, ни к Польше. По-славянски они себя называли литвинами, а в случае нужды защищали страну как от родственных московитов, так и от поляков. Ополячивание литовской аристократии, начавшееся в XIV веке после Кревской унии и крещения Литвы, было обусловлено не симпатией к Польше, а тем, что польский язык был языком королевского двора.
Польский язык надолго стал в Литве языком высшего общества (похожий период позднее пережила русская аристократия, выбрав французский язык, правда, по другим причинам). Ополяченные литовские вельможи не спешили объединяться с Польшей. Навязанная Польшей Люблинская уния (1569) была подписана только со второй попытки, польскоязычные литовские бояре упорно ей сопротивлялись и уступили только после того, как поляки оторвали от ВКЛ Украину и некоторые другие восточные земли – тогда Литва и Россия вели войну за Ливонию. Наконец, название страны – Rzeczpospolita Obojga Narodów (Республика обоих народов) – свидетельствует о том, что литовские бояре, хоть и говорили по-польски, никак не отождествляли себя с польским народом.
Отдельно от немцев Германии и Австрии понимали себя немцы Латвии и Эстонии, предки которых пришли в эти края в XIII веке, поработили местные народы и создали Ливонское государство, просуществовавшее до середины XVI века. Они создали самобытную культуру, отличную от западноевропейской, и чтобы подчеркнуть свои отличия называли себя балтийскими немцами (Deutschbalten). В наше время язык – тоже необязательный признак национальности. Ирландцы говорят и пишут в основном по-английски, но британцами себя не считают. Родной язык евреев России и США – русский и английский соответственно. Франкоязычные жители Люксембурга и Бельгии не считают себя французами. Англоязычные американцы, потомки британских колонистов, еще в XVIII веке отделили себя после выигранной Англией Войной за независимость (1775-1783).
Определенный процесс приобретения сознания переживают некоторые современные русские Латвии. Часть их начала называть себя латвийцами – чтобы отличаться от русских России и от латышей Латвии.
Славяне Литвы
По данным 2008 года, славяне (поляки, русские, белорусы, украинцы) составляют почти 13% населения Литвы (в Латвии – 36,6%, Эстонии – 29,1%), из них поляки – 6,2% (в Латвии 2,4%, Эстонии 0,1%), русские – 5% (в Латвии 28%, Эстонии 25,7%). Многие организации русских Литвы, по сравнению с русскими организациями Латвии и Эстонии, более умеренных взглядов и лояльны по отношению к Литве. Кроме того, в отличие от Латвии, в которой русскоязычное население сконцентрировано в больших городах, а в Риге и Даугавпилсе составляют большинство, в Литве большая часть русских проживает в основном в Юго-Западной Литве и вокруг Зарасай, а также в Вильнюсе, Клайпеде и Висагинасе (в Висагинасе они составляют большинство). В Эстонии русскоязычным считается северо-восточный регион (Нарва), а также Таллин.
Еще одно отличие Литвы от Латвии и Эстонии – это польскоязычное меньшинство – в Литве оно самое большое. Как по национальной, так и государственной ориентации оно отличается от того, что было в эпоху ВКЛ. Поскольку крестьяне Юго-Западной Литвы славянизировались относительно поздно – в XIX-XX вв., владение польским языком тогда уже связывалось с польскостью и полонофилией, польскоязычные жители Литвы ориентировались на Польшу, а не на Литву или теоретическую РП. Срединная Литва Желиговского была лишь промежуточным шагом по расширению национальной полськозяычной Польши под прикрытием РП (между прочим, без учета желания Литвы на ее воссоздание, поэтому в 1922 году этого люмпена использовали для инсценировки присоединения так называемой Срединной Литвы к Польше). Кроме того, поляки Латвии в 1990 году были сторонниками ее независимости, между тем, в Литве были попытки создать славяноязычное автономное образование в составе умиравшего СССР и отделить его от Литвы.
Национальная и языковая политика в Польше куда более радикальна, чем в Литве – это в годы Второй мировой войны испытали на себе литовцы Вильнюсского края. Не меняется она и сегодня – несмотря на присоединение после Второй мировой войны новых западных земель, в Польше поляками себя считают 97% жителей (в Литве литовцами себя считают 83%, в Латвии латышами – 59%, в Эстонии эстонцами – 69%).
В глаза бросается сходство деятельности польских политиканов в Литве и их русских коллег в Латвии и Эстонии: и здесь, и там они восхищаются оккупационным прошлым, только в Литве – желиговской, а там – сталинской, и здесь, и там оккупантов и их лидеров называют героями, освободителями, отмечаются связанные с оккупационной войной праздники, с тоской вспоминаются «старые добрые времена» – Вильнюсский край видится в составе Польши, Латвия и Эстония – в объятиях России. Наконец, и здесь, и там национальное большинство страны называют эпитетами большевистской эпохи: националистами, фашистами, даже нацистами. Поэтому ничуть неудивительно, что на парламентские выборы Избирательная акция поляков Литвы и Союз русских Литвы идут общим списком – их, как и в 1990 году, объединяет не только этническое, но и идеологическое братство.
Разбрасывание политических углей
Одной из выходок был спектакль польских всадников в Вильнюсском крае 5-13 июля этого года – организованный в честь Армии Крайовой. Воины прошли под польскими флагами, с польскими песнями, приняли участие в богослужении. Газета Tygodnik Wileńszczyzny (приложение Rota, № 500) по этому случаю писала: «История, напоминающая геройские походы польского воина (…) продолжает жить и нужна жителям Вильнюсского края. (…) Среди местных жителей были такие, чьи предки участвовали в почетных битвах (с Литовской армией – А.Б.), а память об этом живет в их сердцах и передается новым поколениям».
Созданная в 1993 году правительством Литовской Республики из историков и юристов Комиссия по оценке деятельности Армии Крайовой в Литве, установила, что «партизаны Армии Крайовой в Восточной Литве (…) совершили преступления против человечности, по разным мотивам терроризировали и убивали ни в чем неповинных мирных граждан, главным образом литовцев».
Еще один каприз политиканов литовских поляков – это требование пополнить литовский алфавит польскими буквами и писать этими буквами фамилии поляков в литовских паспортах. Это требование обсуждается даже на межгосударственном уровне. Было бы понятно, если бы оно обсуждалось всеми зарубежными странами, где живут крупные польские общины (США, Германия, Латвия, Украина, Беларусь и др.). Между тем, этого требуют только у литовского правительства, хотя «борцы» за права поляков сами это не всегда соблюдают – Ян Цеханович по-русски без угрызений совести подписывался как Иван Тихонович.
В настоящее время Литва и Польша входят в одни европейские структуры, друзья-соседи и партнеры. Они могли быть союзниками в первой половине ХХ века, если бы не ретроградные амбиции польских генералов XVIII века и неспровоцированное против Литвы насилие – в этом смысле поступок Л.Желиговского по своему цинизму превосходит даже агрессию Москвы в отношении Грузии в августе 2008 года. Очевидно, что оккупация Вильнюсского края сделала невозможным военный союз пяти стран (Польша, Литва, Латвия, Эстония, Финляндия), создание которого поощряли Англия и Франция и который позднее точно справился бы с умыслами Гитлера и Сталина.
Оккупация Вильнюсского края была особенно выгодна сталинской Москве: поддерживая Литву по вильнюсскому вопросу, она в течение всего межвоенного периода ссорила литовцев с Польшей, а также с Латвией и Эстонией, которые были вынуждены дипломатично лавировать между маленькой союзницей Литвой и большой союзницей Польшей. Поэтому почитание кровавых «героев» восстания 1863 года и Второй мировой войны в Вильнюсском крае никак не сочетается с современным укреплением литовско-польских отношений, а поддержание межвоенной нетерпимости к Литве и литовцам очень выгодно Кремлю, у которого в Литве нет крепкой русскоязычной поддержки. Кроме того, эта пропаганда толкает некоторых жителей края к таким безумствам, какое произошло в деревне Драучяй Ширвинтского района – 12 февраля 1998 года ее житель расстрелял всех своих соседей-литовцев.
Ни в каком другом зарубежном государстве полякам не созданы такие условия и не предоставлены такие права, как в Литве. Ни в какой другой стране не созданы такие хорошие условия русским, как в Латвии и Эстонии. Но во всех трех странах выявляются параллели – чем больше делается скидок политиканам нацменьшинств, тем больше и нахальнее становятся их новые требования и поведение вообще.
Интересно, где находится предел.
