В 14 веке такое объединение было весьма привлекательным на фоне общей обстановки в Восточной Европе. Увеличение территорий княжества во время правления Гедиминаса и Альгирдаса нельзя объяснить одной военной или политической удачливостью. Тут может идти речь об обаянии самой идеи такого государства как ВКЛ. А именно происходило понимание на всех уровнях того, что в первую очередь объединяет.
Первой объединяющей концепцией можно условно назвать существование общего врага. Такими очевидными врагами стали и западная (олицетворяемая католицизмом – Орденом, Польшей, Венгрией) и восточная (Золотая Орда) цивилизации. В этом плане можно говорить о взаимной выгоде от объединения языческой Литвы с православными землями.
Во-первых, Литва не обладала достаточными ресурсами для отражения экспансии Ордена, чьи главным образом человеческие ресурсы достаточно легко восстанавливались за счет притока с Запада. В то же время Псков и в большей мере Галицкая земля и Волынь также подвергались постоянной угрозе со стороны своих соседей. Поэтому союз с языческим княжеством воспринимался как неизбежное, но меньшее зло. Религиозная составляющая здесь не играла большого значения. Язычество литовских князей не было фанатичным, они с легкостью принимали христианство по восточному обряду. Легенда о женитьбе князя Кестутиса с романтическим похищением жрицы, давшей обет безбрачия, говорит в первую очередь о легкости, с которой князь совершает святотатство и о его отнюдь не глубокой религиозности.
Отношения с Ордой были, пожалуй, более сложными. С одной стороны, литовские князья долгое время не решались на прямую конфронтацию с Ордой, с другой стороны, всеми силами поддерживали ее противников. Если рассматривать конфликт между Тверью и Москвой в контексте противостояния Орде, то очевидно, что Московское княжество вплоть до правления Дмитрия Ивановича (Донского) было покорным вассалом ханов, в то время как Тверь стремилась к независимости. Поэтому контакты ВКЛ с Тверским княжеством носили более тесный характер.
Еще одним объединяющим моментом было отношение к укладу. Князья не проводили (до Витаутаса) никаких внутренних реформ на приобретенных территориях. По большому счету сменялся лишь сюзерен, уделы же оставались в юрисдикции старой аристократии. Старые княжения упразднялись постепенно, но вместо них для православной знати открывались совсем иные перспективы – в 14 веке появляются первые крупные землевладения, а Сапеги и Острожские являются прекрасным примером удачного карьерного роста на административном и военном поприщах людей талантливых и честолюбивых. Права дворянства постепенно расширялись. Как результат – п ереход целых семейств с уделами на службу в ВКЛ.
Не менее важным фактором было устранение некоего вакуума власти. Прекрасным примером тут может служить Киевское княжение. На момент завоевания Киева ВКЛ город утратил даже символический шарм древней столицы.
Дважды (1169 и 1203) Киев разорялся северорусскими князьями. Основной торговый партнер Киева, Византия, в ходе четвертого крестового похода прекратила свое существование. До появления монголов борьба за киевское княжение все больше походила на борьбу за утраченный престиж. Даниил Галицкий захвативший Киев накануне монгольского нашествия оставил город на попечение наместника. Монгольский разгром довершил упадок княжения.
Плано Карпини, папский дипломат, сообщал, что в Киеве осталось не более 200 домов. В дальнейшем Киев попал под власть малозначительных князей. После битвы на реке Ирпень, в течение короткой военной кампании войском ВКЛ были захвачены Киев, Переяславль, Путивль, Канев, Вышгород, Белгород. Относительная легкость завоевания говорит об отсутствии воли к сопротивлению и о том, что новая власть вполне устраивала население.
Как и в большинстве других государств того времени, национальность не имела значения (в силу отсутствия даже самого понятия), что со временем позволило сформироваться своеобразной шляхетской идентичности ВКЛ.
Как многонациональное и многоконфессиональное государство ВКЛ 14 века представляет собой достаточно привлекательную модель даже в наши дни.
