По ее мнению, российские власти пытаются использовать антикоррупционный драйв в обществе, но их действия часто приводят к обратному – цинизму в обществе и недоверию к власти, поскольку одни за миллионные хищения отделываются условными сроками, а другие – реальными.
«Коррупция внутри самой правовой и судебной систем приводит к тому, что возбуждение уголовного дела в России по-прежнему не означает неизбежности наказания», - утверждает она.
С главой московского отделения Transparency International DELFI встречается не первый раз, однако тема разговора остается прежней: коррупция остается актуальной проблемой для России, меняется лишь контекст. Коррупционные скандалы, в которых замешаны высокие чиновники, идут наряду с процессом против оппозиционера Алексея Навального, основная деятельность которого заключается в борьбе с коррупцией. О том, что происходит сейчас в России DELFI и поговорил с Еленой Панфиловой, которая принимала участие в очередной летней школе Transparency International в Вильнюсе.
- Мы встречаемся регулярно, и разговор идет об одном и том же, меняется лишь контекст. Но следует отметить, что слово «коррупция» стало звучать не только из уст оппозиционеров, его можно услышать и от представителей власти, в том числе и президент России говорит об этом. Как вы это объясните? Это реальная озабоченность или игра?
Правительство во многом подхватило эту повестку дня у оппозиции, увидев, что отбиваться от лозунга про партию жуликов и воров можно только показывая, что не только в этой партии есть жулики и воры, чем и обусловлены процессы против оппозиционеров, включая А.Навального. Перехватывая повестку дня, они тем самым также говорят: мы ловим этих жуликов и воров.
Но самое важное - правительство и президент обнаружили, что их беспечное отношение к коррупции стало угрожать их базовым интересам, потому что в атмосфере безнаказанности, которая процветала все десять лет, выросло целое сословие управленческих элит, которые уверены, что им все можно. Они стали залезать в важные для президента сферы – ЖКХ, социальную сферу, а это электоральный базис правящего класса, который трогать нельзя. Эти люди создают голоса правящей партии. А эти бесконтрольные товарищи полезли туда, и сложилась анекдотическая ситуация, при которой одной рукой президент повышает выплаты наименее защищенным гражданам, а эти граждане получают все увеличивающиеся счета. Т.е. президент пытается их защитить, а люди из его же системы забирают все в свой карман. Поэтому первый всплеск интереса произошел тогда, когда стали проверять, что, собственно, эти государственные компании делают и куда уходят деньги госкорпораций.
Второй момент связан с армией. Любой президент любой страны не хочет видеть человека с ружьем недоедающим, замерзшим и живущим в нечеловеческих условиях. То, что полезли в карман к военнослужащим, дело «Оборонсервиса», чудовищное разбазаривание средств в конечном итоге выразилось в том, что офицеры и солдаты живы в средневековых условиях. И это был второй звонок для власти.
Третий момент – это имиджевые проекты, такие как Олимпиада, строительство дорог и т.д. Это имидж президента, с чем он хочет войти в историю. Выясняется, что все деньги, которые он выделил на эти проекты, кто-то рассовал по карманам. В сухом остатке могу сказать, что в странах с системной коррупцией, где элитное ощущение безнаказанности достигает невероятных размеров, для президента это становится вопросом устойчивости сохранения стабильности и обязательной для вменяемого политика системы сдержек и противовесов. И ему приходится, хотя может он и не хочет, обращать внимание на проблему коррупции.
- Тем не менее, утверждают, что действует принцип «своих не сдаем»…
- В этом проблема. Чтобы все заработало, нужно чтобы заработала вся система правового преследования, а она у нас также поражена коррупцией, причем не монетарной коррупцией, а клановостью, фаворитизмом, непотизмом. С одной стороны, дело возбуждается, а потом постепенно сходит на «нет». Поэтому клановость правовой и судебной систем не позволяет довести все эти истории до понятного обществу разумного результата. А такой результат – это правовые санкции.
Люди видят бурный арест, по ТВ показывают яхты, золотые унитазы и т.д. В итоге выясняется, что с этими людьми ничего не сталось. Яркий пример – история с подмосковными прокурорами. Казалось, все телеканалы показали, как заместитель прокурора Игнатенко обнимается с воротилами теневого игорного бизнеса, дело возбудили, он бежал, его поймали, экстрадировали, но 1 июля он вышел из места предварительного заключения и неизвестно, чем дело закончится. Т.е. беда в том, что возбуждение уголовного дела в России по-прежнему не означает неизбежности наказания.
Когда люди видят такие случаи, и за украденный кошелек или оппозиционную деятельность люди получают реальные сроки, а близкие к власти люди ускользают от наказания, то у них не создается впечатление, что правовая система работает. Недавно был суд над вице-префектом одного из районов Москвы за разбазаривание 360 млн. рублей. Он получил условное наказание. При этом другие сажают на реальные сроки за меньшие суммы. Отсюда вытекает общественный цинизм, уровень доверия к власти падает ниже плинтуса, люди не верят в серьезность борьбы с коррупцией и считают ее очередным инструментом сведения счетов.
- Как на этом фоне вы бы прокомментировали суд над борцом с коррупцией Алексеем Навальным?
- Он выглядит совершенно неубедительно. Власть только усугубляет для себя ситуацию. Спасибо российским СМИ, которые транслируют процесс, слушаешь свидетелей обвинения и видишь, что они, по сути, являются свидетелями защиты. Как кто-то сказал, что чем больше слушаешь содержательную сторону дела, понимаешь, что суд идет не столько над А.Навальным, сколько над принципами предпринимательской деятельности.
- Иными словами, идет бесплатная реклама А.Навального?
- С одной стороны, у тех, кто следит за процессом, может быть появляется какой-то образ нового лидера. С другой стороны, большинство населения не пользуется интернетом, а смотрит программу «Время», которая показывает все по-иному. И, думаю, что у второй группы названных мною людей работает принцип «нет дыма без огня». Впрочем, у людей всего пространства бывшего СССР есть склонность к конспирологическому мышлению.
- Дело юриста Сергея Магнитского при Д.Медведеве каким-то образом обсуждалось, президент собирал комиссию, брал дело под контроль. Сейчас все уперлось в стену…
- Если говорить о деле С.Магнитского, то все очень сложно. Все уперлось в стену, власть упустила бриллиантовый шанс показать приверженность тому, что она верит в своих людей и готова показать, что всерьез воспринимает свои собственные слова. Речь не шла о крушении основ, а о том, чтобы прислушаться к информации, предоставленной С.Магнитским и его коллегами, журналистами.
Но, видимо, там задействованы интересы широкого круга людей, когда каждый друг о друге многое знает. Это, вероятно, и вывело историю на международный уровень. А когда включаются международные инструменты, появляется элемент национальной гордости. Все это сделало объективное расследование истории С.Магнитского внутри страны еще более невозможным, коса нашла на камень. Самое жуткое, что произошла манипуляция правом, было возобновлено дело против самого С.Магнитского – это уже совсем Кафка. Прокурор просил ему 9 лет лагерей! Мне кажется, нужно быть не в себе, произнося эту фразу. Это уже полушизофреническая ситуация.
- Позиция США по этому делу ясна. Как вы смотрите на реакцию европейцев?
- В каких-то моментах у европейцев тоже довольно жесткая позиция, но Европа связана по рукам и ногам своей объединенностью, внутри ЕС есть разные мнения. Но, если отойти немного в сторону, в мире должна быть создана глобальная система запрета злоупотреблять международными возможностями для людей, связанных с незаконным обогащением. Сейчас же ситуация выглядит трагичной, но и полуанекдотичной одновременно. С одной стороны, грозят пальцем – у вас коррупция, с другой стороны – принимают этих людей у себя на территории, продают им землю и т.д. Получается театр абсурда.
