Немного истории
Судьба венгерской общины в Словакии удивительным образом перекликается с историей литовских поляков. На протяжении многих веков Словакия была частью Венгерского Королевства. Венгерский язык на территории современной Словакии был языком знати, политической и культурной элиты. Со временем, принадлежность к венгерской нации стала не столько этническим, сколько общественно-политическим понятием.
Венгерский язык успешно утверждался в крупных городах, но оставался языком угнетателей для большинства населения. Столица современной Словакии, Братислава, наравне с Будапештом была важнейшим городом Венгерского Королевства. В то же время, этот город оставался главным национальным символом возрождающейся словацкой нации.
После раздела Австро-Венгрии в 1918 году венгерский язык стал стремительно терять своё влияние в общественной жизни Словакии, которая вместе с Чехией образовала Чехословацкую республику. При отсутствии языкового и политического барьеров в города хлынули словаки, составлявшие абсолютное большинство населения своей страны.
Если в 1910 году словаки в Братиславе составляли меньше десятой части, к 30-ым годам их число увеличилось до половины всего городского населения. И лишь в приграничных к Венгрии районах сохранилась компактно проживающая венгерская община. На сегодняшний день она составляет около десяти процентов населения всей страны. Аналогичные демографические процессы произошли и Вильнюсском крае.
Всё началось с табличек
Если в Литве страсти накаляются из-за табличек на польском языке, в Словакии камнем преткновения стало нежелание венгерской общины дублировать топографическую информацию на словацкий язык. Кроме того, словацкие власти озаботились тем, что в государственных учреждениях венгроязычных городов практически невозможно договориться по-словацки.
Всё это послужило тому, что парламент Словакии в июне этого года принял новый закон о государственном языке, вступивший в силу 1 сентября. Главные изменения коснулись гарантий использования словацкого языка на территории всей страны. Фактически новое изложение закона никак не ограничило права венгерского языка, но расширило права языка государственного.
Тем не менее, венгерская община поняла смысл закона однозначно: словацкие таблички в венгроязычных городах населению не нужны, а нужны лишь для того, чтобы показать, кто в стране хозяин. Новый закон был воспринят не иначе как психологическое давление на людей, предкам которых и присниться не могло, что словацкий язык когда-нибудь будет иметь в их городах статус равнозначный венгерскому.
Не пустили президента
Правительство Венгрии незамедлительно отреагировало на принятие нового закона и на протяжении всего лета поднимало этот вопрос в Европейской Комиссии, Европарламенте, ОБСЕ и даже американском Конгрессе. Несмотря на парламентские каникулы, не сидели без дела и венгерские депутаты. Закон о словацком языке объединил и на время примирил венгерские политические партии самого разного толка, создав атмосферу национального единства как ни одно другое событие последних лет.
Словакия молчала. И лишь в конце августа произошёл инцидент – в страну не пустили президента Венгрии Ласло Шойома, который собирался в приграничный словацкий городок Комарно на торжества по случаю открытия памятника венгерскому королю Стефану.
Излишним будет добавить, что венгры восприняли этот жест не иначе как национальное оскорбление со стороны Словакии: бывшая провинция Венгрии не только решила показать своё место венгерскому меньшинству, но и нахамила Будапешту.
На этом дипломатическое общение со стороны Венгрии, по сути, закончилось. Один из министров венгерского правительства сравнил власти Словакии с режимом Чаушеску, министр иностранных дел назвал Словакию единственным проблематичным соседом Венгрии, а тысячи словацких венгров вышли на массовые демонстрации протеста против «антидемократичного» правительства своей страны.
Европа поддержала Словакию
Возможно, на улицах Будапешта в эти дни уже бы жгли словацкие флаги. Но к середине сентября европейские учреждения вышли из летней спячки, и в сторону Будапешта посыпались официальные заявления органов власти единой Европы.
Еврокомиссар по вопросам многоязыковой среды Леонард Орбан поддержал словацкий закон и дал понять, что он соответствует общеевропейским принципам и правовым нормам. Кстати, сам комиссар, представитель Румынии, родился и вырос в семье румынского венгра в Трансильвании. В этой части Румынии, как и в Словакии, проживает многочисленная венгерская община.
То, что официальный Брюссель поддержал Словакию голосом трансильванского румына, стало в некотором роде символическим актом. Ведь только политики экстремистского толка могут теперь утверждать, что якобы комиссар-«полукровка» проявил субъективность или незнание проблемы в этом вопросе.
Схожую с Орбаном позицию занял и председатель Европарламента поляк Ежи Бузек. При встрече со спикером парламента Венгрии он заявил, что у Европы нет никаких правовых оснований заставить Словакию изменить закон. Верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств Кнут Воллебек, в свою очередь, не нашел в законе ничего противоречащего международным нормам.
Холодный душ из Брюсселя охладил пыл венгерских политиков, которые уже и сами испугались стремительно выросшей за последние месяцы популярности ультраправых экстремистов.
Урок соседям
Многие, возможно, скажут: вот до чего довела излишняя либерализация прав национальных меньшинств – дай им палец, они и руку по локоть откусят.
Действительно, Словакия, отделившись от Чехии, не только либерализировала межнациональную политику, но и создала режим позитивной дискриминации по отношению к национальным меньшинствам. Большинство центральноевропейских стран, включая Литву, предпочли другой – интеграционный вариант. За таким решением, кроме прочего, стоял страх, что излишняя оторванность от общегосударственных процессов способствовала бы созданию дополнительной напряженности между правительствами, национальными общинами и третьими странами.
Пример Словакии показывает, что отчасти эти страхи оправданы, но в долгосрочной перспективе игра стоит свеч. Надо надеяться, что как только утихнут страсти по новому закону, Словакия станет ярким примером того, как был (всё-таки) найден баланс между широкими правами национальных меньшинств и обязанностью повсеместного использования государственного языка.
Возможно, после этого конфликта, а именно, фактического поражения венгерской дипломатии, правительства стран, в которых проживают многочисленные национальные общины, перестанут бояться давления третьих стран на внутреннюю межнациональную и языковую политику. А когда лидеры национальных общин будут готовы к переговорам с властью без зарубежных посредников, появится возможность полноценного и плодотворного диалога, а также реальных шагов по укреплению и расширению прав национальных меньшинств.
