После встречи с читателями в Петербурге, Леонид Парфенов пообщался и с корреспондентом Русской службы Би-би-си Валерием Панкрашиным.
- Я не историк, я не писатель, я - журналист. Поэтому и этот проект - не историческая литература, а журналистский труд. Все это, в значительной степени, про сегодняшний день, хотя и на "вчерашнем" материале. Сложно понять современную Россию без изучения последних советских десятилетий, потому как никуда это "советское прошлое" не делось. Мы продолжаем жить по-советски.
Страна по-советски продает углеводороды, грозит загранице, выбирает власть, болеет за сборные (футбольные, хоккейные)? И еще много-много чего другого может добавить каждый из нас. И во всем этом, совершенно очевидно, заложена матрица, рецепты, стереотипы предыдущей эпохи. Значит, советская эпоха - не есть "предыдущая". Она не завершилась, она продолжается в несколько иных условиях, в каких-то других внешних проявлениях. Но в принципе, качественно она все та же.
Из этого "прошлого" мы мало что "потеряли". Разве что дефицит товаров и услуг, который тогда не нравился никому. Собственно, этим и объясняется, в значительной степени сегодняшний потребительский бум.
-Получается, в 1991-ом особой смены эпох не произошло?
- "Наша эра", в которой российское общество продолжает существовать, началась в 1960-е. До этого существовала "сталинская" матрица раннего Советского Союза. Она не так уже воздействует на сегодняшнюю ситуацию. А шестидесятые годы абсолютно сломали прежний стиль жизни.
Судите сами, 1961 год примечателен сразу несколькими феноменами. Полет Гагарина и начало "космической эры". Начало "эры построения коммунизма" - такая последняя большая идеологическая химера. А еще появились новые деньги, которые задали масштаб всей эпохи: колбаса за 2,20, водка по 3,62 и так далее.
А в девяностые годы была лишь попытка сделать паузу между эпохами. Но эта пауза не была, скажем так, всеобщей. В каких-то вещах это удалось, в других не получилось. Ельцинская эпоха очень четко разделила людей на тех, которые были новыми в новом времени, и на тех, кто был оставлен во времени старом.
Были те, кого называли "вписавшимися в бизнес" и которые порывали и материально, и культурно, и этически с предыдущей эпохой.
Но огромное количество людей было оставлено в старых квартирах, со старыми машинами, со старой одеждой, со старыми телевизорами, со старыми взглядами и так далее. Они были как бы брошены. Долго не делалась реформа ЖКХ, потому что не знали, что делать с огромными спальными районами, которые живут прежней жизнью.
- Некоторые аналитики считают, что российские власти не способны управлять не по-советски, поэтому все и напоминает прежний строй.
- А я думаю, что это, в значительной степени, потребность общества. Или согласие российского общества со сложившимися реалиями. По разным причинам. И по привычке. И по причине того, что не были осуждены советские реалии, даже суд над КПСС не состоялся. И массы, и элита не представляют себе, как можно жить по-другому? Вот, в силу множества этих обстоятельств оно и вернулось.
Это же видно, как огромное количество людей, не только власть, снова охотно грозит загранице. Как много людей с облегчением, с радостью воспринимает это как свое: "Ну, слава Богу, ну конечно, сейчас мы им покажем!", "Вот поставим ракеты в Калининградской области!" и т.д.
Вопрос ведь даже не в конкретном этом жесте (в ответных мерах на "их систему ПРО"), а в том, почему этот жест кажется адекватным. Почему простым россиянам кажется, что вот это и есть - "наш справедливый ответ", "это и есть самое наше", "а вот мы так вот им".
- Так может, и нынешнее состояние российского телевидения именно такое, с которым вполне согласно общество? И как долго, на ваш взгляд, центральные телеканалы будут еще пребывать в подцензурном состоянии?
- Не знаю. Бесконечно такое состояние длиться не может, поскольку это противоестественно. А как долго? Это зависит от массы обстоятельств. Но, видимо, до тех пор, пока будет тотальный контроль и колоссальное огосударствление телевидения.
Даже в послании президента Федеральному собранию говорится, что с вмешательством власти в дела телевидения ничего невозможно поделать. Ну, странно конечно, что сама власть говорит, что "сколько мы ни бьем себя по рукам, мы все равно будем держаться за ТВ".
Мое убеждение: если государство уйдет из телеотрасли, она, несомненно, изменится. Если будет хотя бы один реальный частный канал, это заставит его выстраивать свой бренд, заботиться о качестве, о репутации. Понимаете, эта отрасль никогда не находилась в свободном состоянии. Мы даже не знаем, как она себя поведет. Может, она и лучше себя поведет. Хуже-то уже некуда.