"Армия украинская очень обижена. Потому что нам дают какие-то противоречащие приказы. Тем ребятам (сепаратисты - DELFI), я так понимаю, никто никаких приказов не дает", - делились наболевшим несколько военных из разных частей Украины.
Они согласились ответить на вопросы только при условии соблюдения анонимности, т.е. без упоминания настоящих имен и званий.
По словам военнослужащих, у режима прекращения огня есть один неоспоримый плюс - освобождение пленных, среди товарищей меньше погибших и раненых.
В то же время наши собеседники недоумевали, почему Украина должна соблюдать все конвенции, когда сепаратисты продолжают обстрелы из всех видов оружия.
Они не скрывают, что придерживаются силовой позиции решения проблемы. Главное, чтобы "олигархи были вместе с народом", убеждены участники АТО.
Поздний разговор в одном из городов Восточной Украины начался с общей оценки ситуации.
Петро: Ситуация неоднозначная. Перемирия как такового, как мы видим, нет. Как у нас была напряженная ситуация, так и осталась. Я не в праве расписываться за наше правительство, но, может, и есть какое-то перемирие. Скажем, в общем плане стало спокойнее.
Владимир: Просто не нравится, что есть эти вылазки подлые сепаратистов. Начинают обстреливать наши колонны.
Сергей: В чем плюс перемирия — за этот промежуток порядка тысячи человек пленных мы освободили. И меньше "двухсотых" стало. Приехали сегодня буквально из АТО, все равно стреляют реально.
Петро: Режим, но не перемирия, вы неправильно назвали. Наше командование называет это "режим временного прекращения огня".
С нашей точки зрения, вот мы все тут военные, это все в одностороннем порядке. Т.е. вооруженные силы Украины не стреляют. Вы должны понять, что нету такого понятия как ДНР и ЛНР, мы с ними что-то там воюем. Там реально махновщина. Есть куча группировок. Каждая группировка держит какой-то свой город. Договориться со всеми, вы понимаете, что невозможно. Они между собой не могут договориться. Украинские войска стоят, не стреляют, потому что у них приказ, а эти товарищи договорились с ДНР - Губарев, с ЛНР - Пономарев. Две группировки, а их там 85. Поэтому так и получается, что стреляют все, кому не лень.
Владимир: Обидно, никогда не думал, что я на своей земле буду ездить в бронежилете и бояться своего народа. Смотришь человеку в глаза и не знаешь, что у него там. У нас дома, где мы служим, все нормально, а сюда мы приехали - мы типа оккупанты, бендеровцы. Какие мы бендеровцы? Мы приехали помочь выкинуть это все дерьмо из нашей страны. Мы сами разберемся.
Сергей: Вот говорят, что ущемляют русский язык. Мы все стоим тут и разговариваем на русском языке.
Владимир: Мы дома спокойно общаемся. Кто на каком хочет, тот и общается.
- Что сейчас происходит с этим порядком отвода на 15 км военных?
Петро: На 15 километров каждая сторона и 30 км — буферная зона. Но я скажу, с нашей стороны это все выполняется абсолютно, артиллерия, крупный калибр отводятся.
Мы можем сказать с нашей стороны — все выполняется, все приказы Порошенко, нашего командования. Но опять же, сами видите, даже со СМИ. За ночь, за сутки в основном 40-50 обстрелов наших позиций.
Сергей: 2-4 "двухсотых", 8-10 "трехсотых". В любом случае есть потери.
Петро: Армия украинская очень обижена. Потому что нам дают какие-то противоречащие приказы. Тем ребятам (сепаратисты), я так понимаю, никто никаких приказов не дает. Они лупят, как Бог на душу положит, а мы должны выполнять эти все перемирия, ОБСЕ, там НАТО, ООН, что-то еще.
- Стреляют из чего?
Петро: Из всего.
Владимир: Там нормальный калибр: 14,7, 12,7.
Петро: Есть «Грады», есть танки, у них есть все.
Сергей: Минометы 240 миллиметров.
Петро: И сказать, что сегодня на том направлении ударит такая-то техника, невозможно. Потому что опять же — махновщина. У них сегодня танки тут, а завтра там. Т.е. ты едешь просто и боишься кто, что ударит. Никто не знает. И бронежилеты и прочее — это все смешно на самом деле.
- Россияне там есть?
Петро: Конечно, двести процентов. Есть российская армия регулярная. Она воюет, она переодевается. Какие нужны вам ребята доказательства, я не знаю. Уже, мне кажется, все предоставлено. Куча словлена военнослужащих регулярной армии Российской федерации. Переодеваются, делают морду пикой: мы - ДНР, мы - повстанцы.
Даже возьмем сбитые вертолеты и "Боинг". Я учился на ПВО. Я понимаю, что такое сделать пуск ракеты с «Бука». Это простой человек необученный не сможет, этому надо учиться минимум год. А конкретно нормально поймать эту цель, сопроводить — это должен быть офицер. Я не думаю, что среди ополченцев нашелся такой бравый офицер, который все помнит, все отлично знает. Словили цель, сделали захват, сделали пуск. Я считаю, такого быть не может. Это обученный человек, да, ему дай три солдатика, он пуск сделает, но кто-то должен этим командовать.
- Вооруженным способом возможно победить противника?
Петро: Мы считаем возможно. Наша силовая позиция — возможно. Дайте приказ, дайте волю, у нас есть силы, у нас есть средства, у нас есть все. В первую очередь — желание.
Андрей: Насчет приказов. Разговаривал со снайпером. Снайпер увидел корректировщика на «Грады», по рации передает: «Разрешите убрать корректировщика». Не разрешают, а через 30 минут лагеря нет. Наблюдайте, наблюдайте. И этот пример - только мелочь.
- А почему так, как вы думаете?
Андрей: А потому что у нас, наверное, где-то в верхах люди подкупные.
Петро: Все делается для того, чтобы было больше жертв. Т.е. нужны жертвы, нужна кровь.
Владимир: Кому-то невыгодно, чтобы у нас у всех не появилась идея.
Петро: У нас сегодня начала возрождаться национальная идея единства Украины. И кто-то очень сильно этого испугался. Это наша такая точка зрения. Испугался потому, что началось объединение Запада с Востоком, которого никогда не было за 23 года независимости, начала страна вставать, поняла, что курс надо немного менять с Востока на Европу. Некоторым людям это стало очень невыгодно, они другого курса придерживаются.
Противостояние на сегодняшний день, мы считаем, народа и олигархов. Самая главная проблема. Если бы объединились олигархи с народом, мы бы завтра победили.
Сергей: Это можно было бы буквально за неделю, за две максимум все дело побороть.
- А если бы Россия больше сил туда бросила?
Петро: Вы поймите одно - им это невыгодно. Для них это смерть. Смерть России. Мы согласны, что Украина — это пешка, но тут немного другие масштабы — это не Грузия. Тут стоит на карте безопасность Европы.
Разговор неожиданно переходит на обсуждение отношений между украинцами и россиянами, сопоставление армий двух стран.
Сергей: Вот мы стоим тут, несколько русскоговорящих, наши права никто не ущемляет.
Права моей матери, моего деда, который сюда приехал, никто не утеснял. Всегда все было нормально за эти 23 года независимости.
Петро: Мы ведь никого не звали сюда. Пришла российская армия, пришли российские наемники. Мы реально с ними воюем, но тем не менее у нас нету ненависти к русскому языку, мы сами общаемся на русском языке. Хотя можем и на украинском общаться. Нам абсолютно комфортно на любом языке общаться. У нас нету ненависти, мы на любом языке общаемся.
Наше мнение — виноваты в этом несколько личностей. Политики, которые это все развязывают. У нас против российского народа абсолютно ничего нету. Никаких проблем.
Владимир: Они обгоняют наши военные колонны, и никто их не трогает.
Петро: Люди одинаковые, что в России, что в Украине. Армии одинаковые что в России, что в Украине. Да, в России она намного больше. У них больше элитных подразделений, которые обеспечены по первому слову. Они сейчас на границе с Украиной, они в Украине, но остальная армия такая же абсолютно. Т.е. мы реально можем с ними воевать по большому счету. Если влезть в глубинку, у них может быть даже хуже.
У нас срочной службы нету, у них срочная служба есть. Но что такое срочник - пацан из-под маминой юбки взят, а у нас профессиональная армия. Мы можем что-то им рассказать. У нас еще и национальная идея начала возрождаться. Они этого бояться сильно. Причем, как российские политики, так и украинские. Обидно что мы, российская и украинская армия, просто пешки, разменная карта.
- Как вы думаете, сколько продлится режим временного прекращения огня? Может эта ситуация долго в таком замороженном виде существовать?
Петро: С нашей точки зрения, это вообще нонсенс. Такое не может существовать - или мы договариваемся о прекращении огня двустороннем, как нам заявили, каждый остановился и не стреляет. С нашей стороны это абсолютно все выполняется, потому что мы - военные люди.
Мы отошли. Они — одни отошли, вторые не отошли. Вы видите сами, по 40-50 обстрелов позиций за ночь, за сутки. А сколько можно терпеть?
Лично я так считаю, нам надо ударить по сепаратистам, т.е. их придавить, задавить, зачистить до того момента, когда они начнут просить о перемирии. Когда они начнут просить, тогда с ними о чем-то можно договариваться.
Я считаю, что с террористами нельзя договариваться. Армия должна быть армией. Т.е. если приехала армия, будьте любезны. Любая война вносит свои коррективы, есть какие-то акты неповиновения, но армию должны уважать все.
Владимир: С террористам никто не договаривается в мире. Нанесли удар, сделали свое дело.
Петро: Представьте себе, что вы живете в таком мегаполисе, как Донецк, к вам постучались в дверь, вы открыли, а там морда стоит и говорит вам: друг, а вот ты тут больше не живешь, у тебя три минуты.
Ты собрался и уехал. Едешь в комитет по защите беженцев и все остальное. Что вы за три минуты соберете в Вильнюсе?
- Вы сказали, что победить с оружием можно, а в то же время украинские политики говорят о том, что не хватает оружия. Его действительно не хватает?
Петро: Смотрите, я вам приведу сухие цифры. В 1992 году при развале СССР на территории Украины осталась вторая в мире группировка вооруженных сил. Украине в наследство досталась двухмиллионная армия при населении в сорок миллионов сейчас. О чем мы можем говорить. У нас оружия не хватает? Нам мозгов не хватает.
У нас 50/50 мнение. Или саботаж, или просто неумелое руководство.
Андрей: Два месяца назад у нас бронежилетов не было. Сейчас они есть у каждого, это хорошо, отлично. Но они бьют и "бронебоями" и "трассерами", а "бронебой" — это жопа всему.
Владимир: Ну, а выхлоп 14,7 калибр. Он БТР насквозь пробивает.
Сергей: У сепаратистов заряжен один "бронебойный", один "трассер". 7,62 калибр. Гуманности — ноль.
Владимир: Люди просто тупо пришли уничтожать.
Петро: У нас есть приказ — не стрелять. Стрелять в крайнем случае, все. У нас из здесь присутствующих максимально 5,45 АКС. Их ведь тоже Женевская конвенция не обходит, но они стреляют любым оружием, которое у них есть.
У нас что есть, мы на этом как-то должны выживать, воевать и все такое. БТРы эти докатанные, нам никто ничего не дает. Не воевать даже, у нас сейчас такого понятия нет. Мы должны удерживать позиции той техникой, теми людьми, которые у нас есть. Причем придерживаясь Женевской конвенции 68 года, если не ошибаюсь, когда 7,62 калибр отменили. Калибр такой. Его в мире, кроме Советского Союза, не было.
Сергей: А я реально видел этот магазин 7,62 — "бронебойный", "трассер", "бронебойный", "трассер". Черная насечка — "бронебойный", зеленая — "трассер".
Петро: Т.е. мы, военнослужащие, не можем стрелять, мы не можем ничего делать, мы должны ездить, стоять на блокпосте, смотреть и ждать. Вот если нас начнут накрывать тяжелым вооружением, «Градами», мы можем применить 5,45 калибр. Против танков, «Градов», «Смерчей».
Сергей: Как рассказывали пацаны, которые на передовой стояли на блокпостах, есть «Грады», есть корректировщик там. Грубо говоря, бери и стреляй. Говорит, мы видим, наблюдаем позицию, куда накрыть надо, а в ответ: "Наблюдайте".
Они ходят, показывают голые сраки, факи. "Наблюдайте, наблюдайте, наблюдайте" (приказ - DELFI).
Буквально проходит два-три часа — их позицию буквально полностью накрывают из «Градов».
Петро: Наблюдаем дальше, да. Это распространенное явление. Почему мы должны придерживаться всех конвенций с террористами? Ни одна страна в мире не ведет переговоры с террористическими организациями, а мы должны не то что вести переговоры, мы должны придерживаться этого всего.
Хотя у нас есть боевые подразделения, ребята, которые уже и под «Градами» были, и под всем. Они говорят: просто нас не сдерживайте. Дайте команду, и мы все сделаем. И зачистим и захватим. Мы все сделаем, только нас не держите. Нет, у нас есть приказ: "Наблюдайте".
