– В Литве, которая празднует 20-летие со дня восстановления Независимости, смена министра иностранных дел не изменит направление внешней политики. И все же, чем Ваше управление МИДом будет отличаться от управления Вигаудаса Ушацкаса?
– Ответить на этот вопрос, значит сказать, какие недостатки были в деятельности министерства. Может быть, определенная моя оценка не будет корректной. Поэтому я упомяну лишь об одном аспекте. Поскольку я депутат со стажем, ответственно подхожу к отношению с парламентом любого исполнительного учреждения – с комитетами и с руководством парламента. Думаю, в основе этих отношений должна лежать открытость, консультации, которых никогда не бывает много в поисках того или иного решения.
Я не оправдывают никакую искусственную закрытость учреждения, скажем, когда скрывают имеющуюся информацию. Напротив, мой опыт показывает, что предоставляя информацию, ты показываешь, что доверяешь человеку или учреждению, это обычно ценят.
– Как депутат, глава паралментского комитета Вы неоднократно в своих заявлениях, проектах резолюций акцентировали вопрос возмещения ущерба от оккупации. Я понимаю, что поднимать такие вопросы на парламентском уровне проще, чем когда занимаешь место премьера или министра. Как сейчас, когда Вы станете министром иностранных дел, Вы будете пытаться требовать у России возмещения ущерба?
– Народ обязал добиваться, чтобы Россия возместила ущерб от оккупации, избежать этого нельзя. На самом деле я часто был одним из инициаторов таких резолюций, постановлений. Я делал это, поскольку, надо признать, что правительства любой направленности немногое сделали, я бы сказал, не выполняли определенную "домашнюю работу". Если есть закон, должны быть приняты соответствующие акты. Мы многого не сделали, а просто поехать к соседу и требовать – несерьезно. Надо выполнить "домашнюю работу". подготовиться к этой ответственной беседе, тогда ехать и разговаровать. Думаю, Литва еще должным образом не подготовилась к этой беседе.
– По Вашему мнению, что надо подготовить к этой ответственной беседе?
– Это тактические вопросы. Идеи есть. Было бы странным, если бы я указывал, какую "домашнюю работу" надо сделать. Но я знаю, думаю, и премьер знает об этих работах. Надеюсь, что это станет объектом дискуссий. Вопрос возмещения ущерба от оккупации был и остается актуальным до тех пор, пока мы его не решим. Думаю, что мы можем решить его и не в одностороннем порядке. Для этого нужно время, нужно работать.
– Что Вы думаете о приглашении Дмитрия Медведева на 20-летний юбилей 11 марта?
– Во-первых, думаю, что у президента есть такое право. По-моему, важно, что глава Литвы публично пригласила президента России. В этом плане, это важный шаг. Раньше также приглашали руководителей России, это не первое приглашение, но их приглашали конфиденциально, как будто мы чего-то стеснялись, как будто нам было неловко это делать. В данном случае прямо было сказано: мы приглашаем Вас на важный для нас юбилей, на торжество. Эта дата не уничижительна для России, это подтверждено договором от 29 июля 1991 года. Думаю, президент Даля Грибаускайте поступила мудро, послав письмо президенту России и предав этот факт огласке, не оставляя его лишь на откуп дипслужбам.
– Если бы поступило официальное приглашение, должна ли президент Грибаускайте ехать в Москву на День победы?
– Думаю, что надо вести себя последовательно и смотреть на наши отношения, не перепрыгивая через одну или три ступени. Обо многом можно говорить, к примеру, будем ли мы с Россией отмечать юбилей Грюнвальдской битвы? Конечно, есть время на размышление, но думаю, это надо обсуждать.
– Ваша риторика по отношению к президенту Беларуси Александру Лукашенко была резкой. Интересно знать, стоит ли приглашать на праздник 11 марта и этого президента?
– Насколько мне известно, президенту Беларуси приглашение еще не было выслано. Но, думаю, что происходящее в публичном пространстве, о чем говорят наши дипломаты, позволяет понять, что двусторонние отношения – это не только визиты, но и определенные обязательства, взаимопомощь. В данном случае, мне кажется, если это приглашение было бы связано с надеждой на хорошее, дружественное действие со стороны Беларуси, это было бы разумным.
Конечно, можно использовать разную тактику. До сих пор нашей тактикой было общение на уровне вице-министров, как это делала вся Европа. Сейчас все меняется, поэтому если это приглашение Лукашенко на 11 марта будет с подтекстом в надежде на хороший знак и результаты, думаю, это было бы нормально.
Полагаю, что и нашим соседям в Польше интересно, кто будет руководить литовской дипломатией. Тем более что в польских СМИ вас "окрестили" политиком, поощряющим националистические настроения. Что бы вы ответили таким критикам?
- Хотел бы однозначно подчеркнуть, что это неправда. Правда в том, что отношения с Польшей, особенно на стратегическом уровне, для нас важны. Я говорю о том, что мы вместе в ЕС, о том, как мы поддерживаем друг друга и формируем общую политику ЕС в области безопасности, внешних сношений и торговли. Важно и то, каким мы видим будущее НАТО, как мы представляем экономическую и энергетическую безопасность региона, Восточное партнерство, каким мы видим будущее Балтийского моря в контексте Nord Stream? В том случае, если у нас есть согласие по этим вопросам, мы выходим на уровень стратегических партнеров.
Если мы в эти отношения пытаемся включить школу без крыши в одой или другой стране, либо какую-нибудь некрасивую провокацию поднимаем до уровня межгосударственных отношений, всегда будет определенное напряжение и недоверие.
Нужно различать эти две вещи, хотя, конечно, это очень трудно, т.к. и у одной, и у другой стороны много эмоционального наследия. Понимаю, что это эмоциональное поле не может не оказывать влияния на польских политиков. Также и нам, вспоминая Сейны, договор 1920 года, все сложно разграничивать.
Несомненно, такие аспекты важны для идентичности любого народа. Но когда мы решаем, каким будет НАТО в будущем, концепция, это эмоциональное наследие мы не должны представлять в качестве условия сотрудничества. Только понимая это, мы можем успешно двигаться вперед.