Недавно с гастролями в Вильнюс приезжал Гродненский театр, который показал постановку режиссера Олега Жюгжды «Тутэйшыя» по произведению Янки Купалы. Белорусский культуролог, историк искусства Сергей Харевски, последние 15 лет живущий на две страны – Литву и Беларусь, отмечает, что слово «тутейшие» активно использовалось в Беларуси и сопредельных территориях в досоветское время, чтобы как-то обозначить идентичность людей, которые не могли с ней разобраться.
Тутейшие – графа социологической переписи
«Существует два пласта восприятия этого слова – это графа в социологической переписи, которая была введена российскими властями в Беларуси в начале прошлого века, – рассказал в интервью DELFI С.Харевски. – Это было сделано для людей, которые затруднялись с определением своей этнической принадлежностью и не могли себя отнести целиком ни к полякам, ни к русским и не были в состоянии осознать своей белорусскости. В польских переписях 20-30-х годов прошлого века также существовала такая графа, и примечательно, что в те времена в Полесском воеводстве с центром в Пинске 60 000 человек определяли себя как белорусы, около 30 000 – как украинцы, а 600 000 определяли себя как тутейшие».
Как отмечает культуролог, в буквальном переводе с белорусского и польского слово «тутейший» означает – местный, по его словам, самое подходящее существительное – туземец. В дальнейшем понятие получило более широкое культурное, политические значение, определявшее людей, которые не интегрированы в общество и выбирают свою национальность в зависимости от политической конъюнктуры. «Он с одинаковым успехом может быть и католиком поляком, и русским православным. Но только не будет брать ответственность за свою страну и свой край. Его характеризует приспособленчество и конформизм, именно эти качества сделали понятие тутейшества нарицательным», – отмечает С.Харевски.
«В современной Беларуси это понятие все же стирается, но вместо нормального формирования общества, формируется нация нового типа. А.Лукашенко при помощи госаппарата и государственных СМИ все-таки слепил нацию, которая является государственно определенной – они уже очень не хотят быть ни поляками, ни русскими (Россия – для них синоним правого и криминального беспредела, а Польша – необузданного капитализма) – но вместе с тем они по-прежнему не берут на себя труд по сохранению этнической культуры и исторической памяти.
Уже давно вам никто не скажет, что я тутейший, но эта психология осталась: придут немцы – хорошо, нет вопросов, придут поляки – оказывается, что все могут говорить и по-польски. И этот крайний конформизм, с другой стороны – инфантилизм, снятие с себя ответственности за свою судьбу и судьбу своих детей, делают большую часть белорусского общества объектом различных политических манипуляций», – считает С.Харевски.
Восточная Европа: проблема с идентификацией
По мнению историка С.Харевски, термин «тутейшие» относится ко всему русско-польскому пограничью, где сосуществует много народов, говоров, этносов. Провести грань между белорусом, поляком, украинцем непросто. Этот феномен касается и белорусско-украинского, и белорусско-литовского пограничья.
«По обе стороны белорусско-литовской границы часть жителей называют себя поляками, но в 80% случаев не владеют польским языком и имеют смутное представление о живой польской культуре, однако при взгляде на современную Беларусь им не хочется признать, что они белорусы. Признаться себе, что ты – родственник А.Лукашенко – это просто уродство, и никто не хочет признаваться, что с этими колхозниками, бульбочками, трактористами имеет что-то общее. Хотя дома они говорят на белорусском, а молодежь уже правда чаще – на русском, но когда надо произвести впечатление, пытаются «пшекать», что у них уже не очень хорошо получается. Получается такая масса людей, которые имеют свою какую-то семейную культуру и традиции, но все дело в том, что на послезавтра они с легкостью могут стать литовцами – Иванаускасами и Петраускасами. Католики с белым цветом кожи могут с одинаковым успехом записаться и литовцами, и поляками, и русскими», – считает культуролог.
С.Харевски, работающий в Литве не один год, отмечает, что «все здесь идет в сторону гомогенизации», по его мнению, уже в течение 10 лет так называемые тутейшие определятся с идентичностью и выберут либо литовскую, либо польскую национальность.
«Если бы в Беларуси произошел какой-то ренессанс, духовное возрождение, то и она стала бы привлекательной для этих людей, но на сегодня ассоциировать себя с Беларусью немодно. Я преподаю в Литве, общаюсь с молодежью и в последние лет 10 наблюдаю необратимый процесс литуанизации. С другой стороны, и сама литовская молодежь все меньше интересуется фольклором и литовскими традициями, и что их точно не заботит – это проблема этнической идентичности. И это может стать некоей проблемой, так как от этого состояния – тутейшести, туземности, не застрахован никто, все зависит от конкретной ситуации и конкретных соседей. Я вот недавно был в Молдове, и там существует та же проблема, люди не могут определиться – румыны они или не румыны. Это не редкость в Восточной Европе, похожие процессы отмечены и на Балканах. Чтобы этническая идентичность стала ценностью, должно пройти много времени», – констатирует С.Харевски.
Тутейшие станут «литвинами»?
Как считает доцент Вильнюсского университета Павел Лавринец, опубликовавший свыше 90 статей, обзоров, рецензий в академической периодике и сборниках научных трудов Беларуси, Латвии, Литвы, Польши, России и др. странах, возникновение понятия «тутейшие» в Восточной Литве связано с тем, что здесь очень медленно формировалась национально-этническая идентичность.
«У образованных дворян, шляхты, вопросов не было – они считали себя поляками, хотя их далекими предками были литовцы или восточные славяне. Но себя они считали польской политической нацией. А низшие слои себя, прежде всего, идентифицировали по конфессиональному признаку, и если они были католиками, то руководствовались тогдашним утверждением, что «это вера польская», а если православными, то говорили – «русская наша вера», – отмечает П.Лавринец.
По его словам, когда исследователи – этнографы, фольклористы – пытались у них выяснить, к кому они себя причисляют, то каждый раз они себя называли – да мы местные, тутейшие. В Литве такой графы в переписях «тутейшие» не было, поэтому, как считает П.Лавринец, для переписчиков это становилось широким полем для манипуляций – их могли записать к литовцам, белорусам или полякам. «В истоках же это было литовское население, которое было сильно славянизировано – сначала восточными славянами (потому что культура Древней Руси была выше по цивилизационному уровню), а потом – поляками», – отметил П.Лавринец.
По его мнению, сегодня в Литве проходят мощные интеграционные процессы, и государство заинтересовано в сохранении самобытности, традиций и литовского языка.
«Мне кажется, что с сохранением литовской национальной идентичности не менее важно развитие литовской идентичности государственной. Так чтобы все мы, в независимости от национального происхождения, ощущали себя в этом смысле литовцами. К сожалению, нам тут язык препятствует, – отмечает П.Лавринец. – Например, в Латвии есть латыши и латвийцы, в Эстонии – эстонцы и эстоноземельцы.
Да, недавно появился такой термин – «эстоноземельцы», это жители Эстонии, которые по происхождению могут быть и русскими, и евреями, и карелами. Как вариант, для Литвы это могло бы быть слово «литвин» – старое, хорошее слово, известное с летописей. При том, что и А.Мицкевич, и Ю.Крашевский, и Ю.Пилсуцкий называли себя литвинами и они именно это имели в виду, что они поляки по национальности, но себя идентифицировали с территорией Великого княжества Литвоского – Вильнюсским краем, Новогрудком, Гродно».
