Портал Delfi собрал несколько историй о том, каким запомнили август 1991 года самые разные люди.
Eсли все накроется, Новый год встретим в Риге
_________________________________________________________________________________
Александр Любимов, тележурналист, продюсер, один из создателей телекомпании ВИD (“Взгляд” и другие). Во время путча вел радиоэфиры из "Белого дома".
Общественно-политическая ситуация была неустойчива уже с 1988 года. Шла борьба двух "группировок" Политбюро – консервативной (лигачевской) и прогрессивной (яковлевской). Можно было предполагать, что все закончится столкновением...
"Взгляд" закрывали много раз. С декабря 1990 года программу закрыли, казалось, окончательно, и передачи "Взгляд из подполья" выходили на кассетах VHS, которые распространяли по маленьким студиям и показывали в регионах. В 1991 году мы вышли в эфир трех балтийских республик из Риги – показывали съемки январских событий в Вильнюсе и Риге, где ранили нашего оператора. Еще раз вышли в эфир на Ленинградском ТВ – подменили трехчасовую бобину во время программы "Пятое колесо", нас увидело две трети страны...
19 августа с 6 утра у меня начал срабатывать автоответчик: "Саня, срочно включай телевизор!" Протер глаза, включил – показывают пингвинов. Лег. Снова автоответчик. Включил. Пингвины… Я никак не мог попасть на заявление о чрезвычайном положении. Услышал лишь в полвосьмого – сразу обзвонил нашу группу, поехали в офис, распределили оборудование по квартирам, архив – в Подмосковье и отправились работать. Костя Эрнст снимал интервью Андрея Кончаловского, который в Шереметьево объяснял, почему бежит из СССР, Владик Листьев снимал танки в городе, а мы с Политковским, как депутаты, организовали в "Белом доме" работу радиостанции, которая все три дня через громкоговорители выдавала информацию из первых рук – к нам приходила вся элита страны. Были готовы, что, если "Альфа" атакует, мы погибнем.
Тогда же у меня прошла тайная встреча с папой (Михаил Любимов – советский разведчик, писатель, - прим. Ред.). Поскольку гуляла информация о расстрельных списках, мы договорились, что в случае, если все закончится плохо, связи не будет и придется покинуть страну, то 31 декабря мы встречаемся в 23.55 в баре гостиницы "Рига".
Когда 21 августа вице-президент Руцкой поехал во Внуково, чтобы лететь за Горбачевым в Крым, я пытался улететь с ним, но меня на борт не взяли. Когда я вернулся в "Белый дом", там все уже радовались победе. Ночью поехали встречать Горбачева. На другой день он дал нам интервью в Кремле, а его пресс-секретарь передал мне пленку с обращением Горбачева, которое тот записал из "заточения" ночью с 19 на 20 августа. Она была вынесена с дачи в нижнем белье поварихи. В тот же вечер мы показали ее на весь мир.
Думаю, что путч возглавлял Крючков, все же КГБ была самой близкой к политике организацией. Напомню, что в марте 1991 года в референдуме большинство граждан высказалось за сохранение СССР. Я тоже был "за", хотя во время ратификации СНГ уже не голосовал "за". Но на тот момент страна стала банкротом, и выйти из ситуации косметическими методами было невозможно. Ситуация разрешилась не худшим образом - слава Богу, что не началась кровопролитная гражданская война, что бывало в истории.
Реально противостояние народа и власти сегодня?
В России, думаю, нет. Сейчас нет таких острых проблем и противостояния в обществе, чтобы граждане было готовы свергнуть власть. Наоборот, за историю развития Российской империи и СССР, наш народ столько нахлебался крови, что в нем глубоко засело нежелание перемен, способных привести к коллапсу, войне и противостоянию. При том, что я не являюсь ярым поклонником Путина (на эту тему мы ясно высказывались, занимаясь политикой в составе партии Гражданская платформа), нельзя не признать, что Путин многое сделал для российских граждан, повысил их благосостояние. И хотя сегодня экономическая ситуация ухудшилась, сравнивать уровень социального напряжения тогда и сейчас невозможно.
Горбачев ждал, кто победит в путче, а в итоге проиграл
__________________________________________________________________________________
Елена Лукьянова, профессор права, дочь последнего Председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова (по мнению председателя Совета министров РСФСР Ивана Силаева, он был “главным идеологом путча”). Получила временный вид на жительство в Латвии.
На тот момент отец уже два с половиной года был Председателем Верховного Совета СССР (ВС), до того проработав 30 лет в аппарате ВС, где его все любили. В июле 1991 года Маргарет Тэтчер вручила ему деревянный молоточек "лучшего спикера Европы" - никто так мастерски не умеет вести тяжелые заседания. И мы уехали в отпуск на Валдай: отец с мамой отдыхали на государственной даче, а моя семья - с другой стороны озера.
18 августа мне позвонил папа и попросил приехать к нему. Премьер-министр Павлов срочно вызывал его в Москву, и все это казалось странным. Проект союзного договора был составлен заранее, подписать его договорились в сентябре. К утру за папой прислали вертолет – пришлось лететь. О путче он явно ничего не знал.
Не стану отрицать, отец хотел сохранения Советского Союза и много работал над тем, чтобы перезапустить проект в виде нового союзного договора. Но ведь того же тогда хотела и большая часть населения СССР. При этом я видела, как к весне 1991 года у него стремительно портилось настроение - он прекрасно знал о пустых полках магазинов, очередях, недовольстве молодежи… Думаю, члены ГКЧП, живя в закрытом мире ЦК, с отдельными продуктами, рыбалками, охотами и медициной, толком не знали, что творится в стране. И были уверены, что люди не выйдут на улицы. Примерно так же руководство современной России располагает явно недостоверными данными об экологии, демографии, экономике...
Папа не повелся на идеи ГКЧП. В кабинете Павлова он увидел "всех персонажей" и понял, что никакого плана действий у них нет. Когда они потребовали, чтобы папа подписал заявление ГКЧП, он категорически отказался. 23 августа после ареста всех членов ГКЧП папа оставался на посту председателя ВС. За ним пришли лишь 29 августа.
Позже мы с отцом начали бороться за правду о путче. Большинство уверено, что идеологом путча был глава КГБ Владимир Крючков. На мой взгляд, до сих пор очень спорна роль Горбачева во всем этом. Я видела протоколы допросов, из которых следовало, что "изоляция Горбачева в Форосе" - история под большим вопросом. Например, в домике охраны связь была. Во время чрезвычайного положения Горбачеву привозили кино, вино, а в аэропорту Бельбек (северо-запад Севастополя) стоял самолет, готовый в любой момент привезти президента в Москву. По моей версии, Горбачев ждал, кто победит, а в итоге проиграл – был выкинут с политической арены за абсолютной ненадобностью. Но пока всей правды не знает никто. Работающие в архивах историки до сих пор ко всем бумагам не допущены.
Думаю, это была жесткая борьба за власть – ее участники совершенно не прогнозировали, что впереди. Уверена, если бы Борис Николаевич знал, как возглавить Союз, не разрушив его, он бы это сделал.
Я назвал это “Кошмар, на улице Язов”
_______________________________________________________________________________
Андрей Васильев, бывший глава издательского дома "Коммерсант". Во время путча издавал “Общую газету”, направленную против ГКЧП.
ГКЧП тогда запретил все газеты, кроме "Красной звезды", "Правды", "Советской России" и "Известий". Начальник "Коммерсанта" Володя Яковлев посадил меня выпускать подпольную “Общую газету”, выдав в полное распоряжение свой кабинет. Двое суток я там не спал. Собирать и проверять информацию в то время было очень стремно – никакого интернета ведь не было. Именно в том номере вышла знаменитая заметка "Кошмар, на улице Язов", был еще "Туннель на крови", про то, как трех героев замочили по их же глупости, о чем мы честно написали.
В какой-то момент Володя сказал мне срочно сваливать – мол, сейчас приедет его папа Егор Яковлев и привезет статью Ельцина, которую тот написал специально для “Общей газеты”. Я спрятался под лестницей и продолжил работу. Тем временем мимо проносили стейки, выпивку и арбузы для папы. Когда папа схлынул, я втрое сократил нетленку Бориса Николаевича, которая иначе ни в какую газету бы не влезла.
Мы с Володей договорились, что первый номер "Общей газеты" выпускаю я, а второй – Ксения Пономарева, которая через два дня отпустит меня бухать и спать. Только я пошел в разгул, с утра звонит водитель: тут всех вызывают на работу - путч кончился, надо снова выпускать регулярный номер "Коммерсанта". Если бы путч закончился не в среду, а в четверг – мы бы "Коммерсант" выпустить до выходных не успевали, и я бы мог спокойно бухать дальше. Но поскольку они, сволочи, обос..сь в среду – пришлось идти на работу. Я еще тогда возмутился: вот коммуняки, козлы, нормальный переворот организовать не могут.
Реально противостояние народа и власти сегодня?
Думаю, нет. Ни народа нет, ни власти – есть одна понятийная группировка. Все, как положено - бугры (те, что на нарах ближе к окну) и терпилы. Весь наш великий народ – и есть те самые терпилы, от которых ничего кроме рабского терпения ждать не приходится.
Никакой уверенности, что путч не пройдет, не было
_________________________________________________________________________
Илья Шаблинский, доктор юридических наук, член Совета по правам человека при президенте России. Во время путча находился внутри Белого дома.
Летом 1991 года я работал ответственным редактором бюллетеня "Конституционный вестник", и по служебному удостоверению мог пройти в Белый дом. 17 августа мы с женой уехали в отпуск в Ярославль. Утром 19 августа разбудил приятель, у которого мы остановились: вставай, Горбачева скинули.
Мы сели на поезд, и вечером я был в Белом доме. Рядом уже стояло несколько танков с трехцветными флажками на антеннах, соседнем сквере им. Павлика Морозова собиралась толпа. За час до этого по телевидению прошла пресс-конференция Янаева, Пуго, Павлова и других. Все обсуждали трясущиеся руки Янаева. В Белом доме работал буфет, телефоны тоже никто не выключал. Только по внутренней связи раз 50 повторили: “Уважаемые коллеги, с учетом опасности ситуации, прошу женщин и несовершеннолетних покинуть здание".
Мы с коллегой Вадимом отнесли на баррикады ящики. По дороге он угрюмо говорил: для спецназа это семечки. Мне же казалось, что толпа вокруг создавала чувство защищенности. В помещениях почты в Белом доме сидели полсотни солдат-защитников Белого дома, вид у них был обреченный. Им совсем не хотелось драться со спецназом.
Штурма мы ждали часа три-четыре. Кто-то из военных инструктировал народ: перед штурмом пустят газ "Черемуха" - надо смочить платок и дышать через него, иначе будет рвать. Звучало невесело, и никакой уверенности, что путч не пройдет, не было. Только после полудня стало ясно, что ГКЧП не знает, что делать. Напряжение начало спадать. Вечером вдруг сообщили, что граждане СССР выражают беспокойство за судьбу главы советского правительства Валентина Павлова. Это звучало нелепо, и это был третий звонок перед началом конца. Заговор рассыпался на глазах.
На мой взгляд, путч фактически исключил воссоздание СССР. До него был вполне реален план Горбачева подписать союзный договор с девятью республиками. Шесть других изначально были против – Прибалтика, Молдова, Грузия и Армения. Но после августовских событий и все остальные сказали: ой, нет.
Реально противостояние народа и власти сегодня?
Раскол в российском обществе есть, но он не очень заметен. Руководство страны для укрепления своих позиций сделало все, чтобы создать ощущение единства перед внешними угрозами. Значительная часть моих сограждан считает эти угрозы реальными. И даже то, что это Россия отхватила кусок у Украины, а не наоборот, оправдывается тем, что мы, мол, защищали крымчан. Те несколько сотен тысяч человек, которые вышли в 2011-м на Болотную, размылись – кто-то уехал, кто-то скорректировал позицию, кто-то устал. Сегодня люди, которые хотят видеть Россию правовым государством, а авторитарный режим считают путем в тупик, в подавляющем меньшинстве. Может случиться, что их число вырастет в момент, но в данный момент царит апатия.
"Бес меня попутал”, - сказал мне тогда Язов
_______________________________________________________________________________
Борис Кузнецов, российский адвокат. Представлял интересы потерпевших по делу подводной лодки "Курск" и семью убитой журналистки Анны Политковской. Во время путча находился в Швеции. 23 августа был допущен в тюрьму к одному из членов ГКЧП Дмитрию Язову .
У меня были свои источники в Минобороны и КГБ СССР, которые уже в 1990-м года сообщали о признаках готовящегося переворота. Например, передислокация Псковской воздушно-десантной дивизии с полным вооружением и военной техникой. Минобороны это объяснило заданием копать картошку, в прессе даже прошла публикация "Картошка в мундирах".
В тот момент я взялся защищать капитана второго ранга, корреспондента газеты "Советский воин" по Прибалтике, назовем его Виктор, который базировался в Лиепае и был арестован за шпионаж в пользу Швеции. История была непростой. Министерство обороны СССР заказало 20 диверсионно-разведывательных субмарин “Пиранья” по 22 млн. долларов каждая. Из первых двух одна затонула при спуске, а вторая заблудилась между Питером и Кронштадтом. Был отдан приказ эти лодки в море не выпускать. Их покрасили в аварийно-спасательные цвета и поставили на пирс в Лиепае, но на них числились экипажи с полным довольствием.
Командир этого дивизиона III ранга Александр Шахов описал безобразие в письме Горбачеву, за что был сослан на гарнизонную свиноферму, а Виктор сделал статью о "Пираньях", которую советские газеты публиковать ее не решились. Тогда секретарь Комиссии по иностранным делам Верховного Совета СССР Николай Нейланд (разведчик, рижанин из балтийских немцев) пристроил материал в… шведскую Svenska Dagbladet. К материалу была приколота копия приказа вице-адмирала Кузьмина с грифом "Совершенно секретно!", в которой раскрывались все тактико-технические характеристики лодок. Виктора тут же обвинили в шпионаже.
Я привлек к адвокатскому расследованию своего приятеля - сотрудника военно-морской разведки, который рассказал, что за пару лет до этого министр обороны Дмитрий Язов вел переговоры с министром обороны Швеции, а поскольку в делегации была половина подводников, было ясно, что речь на переговорах шла о советском подводном флоте, возможно, и о проекте "Пиранья". Чтобы получить стенограмму тех переговоров, я отправился на встречу с высокопоставленным чиновником из минобороны Швеции в Стокгольм, пристроившись через знакомых к делегации Ленинградского обкома партии.
Встреча была назначена на 21 августа в музее Vasa. Когда 19 августа случился путч, вся делегация членов обкома рванула к властям Швеции просить политического убежища. Я был единственным беспартийным, который стремился в Россию. Три дня не отклеивался от телевизора, хоть и понимал, что успех ГКЧП не ждет – моральный дух защитников Белого дома был невероятно силен.
Встреча состоялась, из полученной стенограммы было очевидно, что все тактико-технические характеристики "Пираний" шведские военные получили задолго до публикации в Svenska Dagbladet, а значит гостайну не составляли. 23 августа я был в Главной военной прокуратуре в Москве. К тому времени Язов сидел в "Матросской тишине" по делу ГКЧП. Я заявил ходатайство о его допросе.
Язов мне очень обрадовался и признал на допросе, что переговоры по лодкам со шведами были. Позже, уже в личном разговоре, я спросил про ГКЧП: "Как же вы попали в такое г..но?" Он ответил: "Да, бес попутал, старый я м***к!" Впоследствии он стал менять свою позицию, оправдываться… Я же своего добился - моего Виктора отпустили, а дело против него прекратили.
Реально ли противостояние народа и власти сегодня?
Конечно! Правда, пока еще есть деньги, которые были накоплены в "тучные нефтяные годы", но чекисты уверенно тащат Россию в экономическую пропасть, а уже сегодня премьер Дмитрий Медведев прямо говорит: "Денег нет". Вспомните, что в 1914 году император Николай II имел рейтинг выше путинского, а через три года подписал отречение под давлением того же народа.
"Свое награждение в Кремле я пропустил"
______________________________________________________________________________
Сергей Тимофеев, журналист, фоторепортер, киносценарист и кинопродюсер. Во время путча снимал историю для агентства Reuters, был удостоен медали участника защиты Белого дома.
Накануне путча я рассорился с главным редактором своей газеты "Московский комсомолец" Пашей Гусевым и ушел в газету "Советская торговля". Утром ехал на новую работу по Тверской, а навстречу – бронетранспортеры. На работе объявили о том, что приостановлен выпуск всех газет, кроме "Правды" и "Известий".
На тот момент я уже подрабатывал стрингером агентства Reuters. Понимая, что происходят исторические события, взял свой “никон” и пошел фиксировать все подряд, толком даже не разбираясь, что к чему. Помню, подбегает мужик, кричит: "Я ехал по Минскому шоссе - там танки!" Я ему: "Поехали – посмотрим". Снял колонну. Пленку сразу же отвез в Reuters.
Наступила ночь, у Белого дома было холодно и голодно. Я решил сбегать в буфет МК неподалеку. Они муровали вход в редакцию кирпичами. Пролез в щель и тут же столкнулся с Пашей Гусевым: "Ты откуда взялся?" - "От Белого дома". – "Листовки возьмешь распространить?" Газета была закрыта, но они набирали тексты и множили на ксероксе. Паша меня тогда сильно удивил: бывший партийный работник оказался борцом за демократию. Я взял пачку, поел и вернулся.
Информации о происходящем было мало. Я метался, куда звали. Снимал и на Садовом кольце, где шли гусеничные БМП, и в туннеле под Арбатом, где они столкнулись с толпой. Под гусеницы бросали непонятно откуда появившиеся бревна, там же были раздавлены и трое парней – в принципе, по случайности, что не умаляет их героизма. Военные сами толком не знали, как себя вести, и не понимали, что происходит.
До сих пор у меня дома в коробке хранятся обрезки негативов: танки у "Белого дома", памятник Дзержинскому, повисший на тросе крана, пронос длинного российского триколора по Новому Арбату...
24 августа меня уволили из "Советской торговли" за "нарушение трудовой дисциплины" - даже запись сохранилась в трудовой книжке с памятными датами. Зато тут же взяли в новую газету "Вечерний клуб" и отправили в командировку. Когда вернулся, узнал, что пропустил награждение в Кремле и меня ждет медаль участника защиты Белого дома.
Думаю, в ГКЧП сами перепугались от того, что они натворили. И Язов потом просил прощения у Горбачева – он дико переживал за ввод войск, плакал в тюрьме, рассказывал дочери, что не имел на это права, а поддался на уговоры.
