Автор книги о "волчьих детях" в Литве: война продолжается

Тысячи немецких детей после Второй мировой воны были заброшены судьбой в Литву, где пытались выжить. Одним повезло найти опекунов, другим выпала нелегкая судьба: просить милостыню, продавать себя, испытывать насилие. Таких детей называли «волчьими детьми». 8 мая – день, когда в Европе закончилась война – подходящий случай, чтобы открыть эту малоизвестную страницу истории.

На эту тему – интервью с писателем Альвидасом Шлепикасом, который написал роман о «волчьих детях» «Меня зовут Марите», удостоенный титула Книги года.

Долгое время в Литве мало интересовались темой «волчьих детей». Мало об этом говорили и они сами. Но ваша книга «Меня зовут Марите» стала популярной, даже стала Книгой года. Удивило ли это вас?

Меня удивили не четыре полученные премии, а то, что эта тема коснулась такого большого количества жителей Литвы. Представляя книгу, я ездил по всей Литве. На встречи в библиотеках собирались взрослые люди, и не было ни одной встречи, на которой люди не начинали бы рассказывать о «волчьих детях», которых они знали, бывали в их семьях или у соседей. Раньше я думал, что таких немного, а оказалось, у всех есть множество историй. Моя книга подействовала как катализатор. Люди начали рассказывать то, о чем раньше молчали. Видимо, это был травмирующий опыт.

Тысячи таких детей тогда пришли из Восточной Пруссии – многим литовцам пришлось столкнуться с маленькими немцами. Но почему еще недавно никто об этом не говорил?

По многим причинам. Прежде всего – страх, который сидел в них в советское время. Потом этот страх прошел, но и необходимости не было. Другая причина – возможно, им было стыдно за свое прошлое. В их жизни было разное. Чтобы выжить, «волчьим детям» приходилось просить милостыню, бродяжничать, браться за разную работу. Многое зависело от того, каких людей они встретили. Были девушки, девочки, которыми пользовались деревенские мужчины. Я слышал от одной литовки: «Ты пишешь о «волчьих детях»? А ты знаешь, какие они были. Всех мужчин в нашей деревне эти девчонки заразили сифилисом». Я ей тогда ответил: «Неужели? Наверное, они родились с сифилисом? Наверное, сами очень хотели, ходили и всех заражали сифилисом». Этот опыт довольно страшный.

Судьба беженцев, эксплуатация, предубеждения – вы узнали об этом, изучая тему для своего романа, вам приходилось общаться с уже пожилыми «волчьими детьми». Что их беспокоит сегодня?

У некоторых в паспорте записана дата – «00». Я разговаривал с таким человеком, который столкнулся с проблемами, когда хотел выехать за границу. Его не хотели выпускать, не понимали, как такое может быть. А он просто не знает, когда родился. «Волчьи дети» лишились очень многого – детства, родителей, семьи, возможности получить хорошее образование. Есть немало пожилых людей, имеющих родственников в Германии, но не умеющих с ними договориться. Они не чувствуют себя ни немцами, ни литовцами – словно между небом и землей. Ужасная ситуация.

Своей книгой вы пытаетесь помочь им вернуть идентичность?

Книга называется «Меня зовут Марите», это не то же, что «Меня зовут Мария». Несмотря на то, что имя Мария популярно у многих народов, Марите – такое деревенское литовское имя, и это очень важно. Когда я издал книгу, выяснилось, что очень многие девочки из числа «волчьих детей» получили именно такое имя – Марите. Это было важно при перевозке детей через границу, или чтобы защититься от стрибасов (агенты-боевики из истребительных отрядов), которые ходили по домам. Если бы они нашли немецкого ребенка, всю семью выслали бы в Сибирь. Чтобы русские не поняли, что девочка немка, ее учили говорить «Меня зовут Марите». Они знали только одну эту фразу, которая помогала выжить. Также было и с мальчиками – им тоже давали литовское имя, позднее – фальшивые документы. Так они появлялись в литовских семьях, а в конце концов забывали о своей идентичности. Дети были разного возраста – 4-11 лет. Например, отцу жены моего двоюродного брата было 11 лет, когда его, больного, нашли в стоге сена в Купишкском районе, далеко от Восточной Пруссии. Когда я написал книгу, жена моего двоюродного брата плакала, так как узнала о своем покойном отце то, о чем он никогда не рассказывал.

В Германии тоже о судьбе «волчьих детей» стали вспоминать недавно. Значит ли это, что эти люди были просто забыты?

Это проблемы и раны войны. Я понял одно: война, которая формально закончилась, в определенном смысле продолжается. Немало людей не знают своих близких, даты своего рождения, своего настоящего имени, их жизнь разрушена.